Archive for the ‘21. Это интересно’ Category
В блоге для газеты «Завтра» Глазьев написал, что ставка властей США на избранного президента Украины Владимира Зеленского может быть связана с креном администрации Дональда Трампа в сторону крайне правых сил в Израиле. По этой причине перед Киевом могут быть поставлены новые задачи, в частности, не исключен «массовый переезд на зачищенные от русского населения земли Донбасса уставших от постоянной войны на Ближнем Востоке жителей Земли обетованной».
Владимир Путин не имеет отношения к этой позиции, это исключительно личное мнение, может быть, некорректное высказывание советника Глазьева. Я не знаю контекста, в котором это высказывание было допущено, поэтому не имею возможности как-то его комментировать. Дмитрий Песков,
По поводу заявлений президента РФ Владимира Путина хочу отметить следующее.
Во-первых, я бы не советовал российским властям зря тратить время, пытаясь соблазнить граждан Украины паспортами РФ. Возможно, и найдется тот, кто до сих пор находится под влиянием пропаганды. Возможно, кто-то сделает это ради заработка или в попытке скрыться от уголовных расследований. Мы даже можем предоставить Владимиру Путину перечень граждан Украины, которым в ближайшее время станет очень некомфортно в стране, которую они цинично грабили, злоупотребляя высокими должностями. Пусть Россия снова решает, где больше всего ей нужны такие «профессионалы» – в Ростове или Магадане.
Но отличие Украины, в частности, заключается в том, что мы, украинцы, имеем в своей стране свободу слова, и свободные СМИ, и интернет. Поэтому мы прекрасно знаем, что на самом деле предоставляет российский паспорт.
Это право быть арестованным за мирный протест.
Это право не иметь свободных и конкурентных выборов.
Это право вообще забыть о наличии естественных прав и свобод человека. Поэтому не стоит рассчитывать, что многие украинцы захотят стать «новой нефтью», в которую власти России пытаются превратить собственный народ.
Украинцы — это свободные люди в свободной стране. Независимой, суверенной и неделимой. Гражданство Украины — это свобода, достоинство и честь. Это то, что мы защитили, и будем защищать. Украина не откажется от своей миссии служить примером демократии для постсоветских стран. И частью этой миссии станет предоставление защиты, убежища и украинского гражданства всем, кто готов бороться за свободу. Мы будем предоставлять убежище и помощь всем – всем, кто готов сражаться бок о бок с нами за нашу и вашу свободу.
Мы будем предоставлять украинское гражданство представителям всех народов, которые страдают от авторитарных и коррумпированных режимов. В первую очередь – россиянам, которые сегодня страдают едва ли не больше всех.
Не следует говорить с Украиной и украинцами на языке угроз, военного и экономического давления. Это не лучший путь к прекращению огня и разблокированию Минского процесса.
Я еще раз подчеркиваю, что готов к переговорам. Я надеюсь, что на ближайшей встрече в нормандском формате Россия продемонстрирует готовность к деэскалации. Конкретным подтверждением этой готовности должен стать взаимный обмен нашими гражданами в формате «всех на всех». Без исключений. С нашей стороны мы готовы обсуждать новые условия сосуществования Украины и России. С пониманием того, что настоящая нормализация произойдет только после полной деоккупации. Как Донбасса, так и Крыма. Украина не сдается! Во всех смыслах этого слова.
Но я надеюсь, что в России все же больше стремятся говорить, чем стрелять.
Я действительно не Бог, чтобы мои желания исполнялись. Но я также помню, что всем чиновникам придет время дать честный ответ за свои поступки именно перед Ним. Никто не попадет сразу в Рай. Сначала будет Суд. (Источник: “Эхо Москвы” 28.04,2019 – А.З.)
Москва, 30 апреля. Актриса Светлана Ходченкова имеет богатый опыт работы с победителем президентских выборов на Украине Владимиром Зеленским на съемочной площадке. Актриса рассказала, как Зеленский завоевывает расположение людей.
Актриса напомнила, что снялась вместе с Зеленским в фильмах «Любовь в большом городе» — три картины, «Наполеон и Жозефина», «Ржевский против Наполеона» и «Служебный роман. Наше время». Ходченкова отметила, что еще ни с кем не снималась так много, как с Зеленским.
«Он — человек с нереальным чувством юмора, безумно харизматичный, и с таким потрясающим голосом! Мне кажется, ни одна женщина не может устоять перед таким голосом. И как человек он замечательный», — рассказала Ходченкова в комментарии KP.RU.
В декабре 1939 года Москву чудом спасли от эпидемии чумы. Инфекцию в город случайно завез саратовский эпидемиолог Абрам Берлин, испытавший на себе экспериментальную вакцину. Спас же всех обычный терапевт Симон Горелик – он заперся с пациентом в подвале Первого меда, там же вместе с ним и умер.
Последняя наиболее массовая эпидемия чумы произошла на Дальнем Востоке в 1910-1911 годах. Её жертвами стали от 60 тысяч до 100 тысяч человек. Это была лёгочная чума, и смерть от неё наступала в ста процентах случаев – причём за три-пять суток с момента заражения. За время эпидемии погибло 942 медика из России, Китая и Франции. Были жуткие потери среди участников китайских противочумных отрядов. Применение противочумной лимфы Хавкина и сыворотки Йерсена помогало сократить количество заболевших, но глобально ситуацию не улучшало. Лишь в начале 30-х годов французским ученым удалось создать по-настоящему эффективную противовирусную вакцину. Они выделили штамм чумного микроба и сделали его безопасным для человека. Его назвали EV – по инициалам девочки, из трупа которой он был извлечён. Вакцина на его основе оказалась безвредной и высокоиммуногенной. Она стала одним из немногих шансов на спасение от чумы, хоть и с кучей оговорок.
Вскоре после этого – в 1934 году – свои собственные «ручные бактерии чумы» вывели и в СССР. Прорыв принадлежал советскому бактериологу Магдалине Покровской. Выделенные бактерии в количестве 500 миллионов штук она ввела себе под кожу прямо в день Восьмого марта – по крайней мере, так писали об этом потом газеты. Эксперимент прошёл удачно и с успехом повторился на многих добровольцах. Газеты пестрели заметками о великом будущем советской вирусологии и иммунологии. В статье «Победители чумы», посвящённой результатам противочумных опытов, советский журнал «Смена» отмечал: «Колли и Стронг брали преступников, осужденных на казнь. Доктор Жирар испытывал свои прививки на прокаженных. Мы же переделываем преступников и лечим больных проказой. Мы боремся за жизнь каждого человека нашей страны». Тем не менее о широком применении живой вакцины, созданной Покровской, мало что известно.
Зато известно, что в конце 30-х годов в СССР наконец-то попал французский штамм – привез его доктор Жорж Жирар, который его и вывел. Сначала его получил Государственный институт микробиологии и эпидемиологии Юго-Востока СССР – саратовский НИИ «Микроб». Группа ведущих учёных этого института – Абрам Берлин, Виктор Туманский и Евгения Коробкова – с трудом, но все же выбили из Москвы согласие провести испытания на самих себе. В 1939 году они изолировали себя от мира и запустили в свои организмы по 250 миллионов бацилл. И подтвердили, что бациллы «ручные» – всё прошло без осложнений.
Однако история имела продолжение. Вскоре после испытания штамма чумы на себе Абрам Берлин выехал из Саратова в Москву – его срочно вызвали на коллегию Наркомздрава. Чувствовал он себя прекрасно: остановился в гостинице «Националь», посетил парикмахерскую, после зачитанного доклада в Наркомздраве отобедал с коллегами в ресторане. Однако вскоре Берлин занемог – вызванный врач Михаил Россельс диагностировал крупозную пневмонию. Его госпитализировали в клинику Первого Московского мединститута, известную как Ново-Екатерининская больница. И вот там уже был поставлен настоящий диагноз – лёгочная чума. Диагностировал его дежурный врач Симон Горелик – выпускник Сорбонны и Женевского университета, ассистент кафедры терапии Первого мединститута.
Горелик не выбирал эпидемиологию своим научно-практическим интересом – терапевты чаще мечтают о тихой спокойной практике в светлом кабинете. Но столкнувшись с чумой вот так внезапно, посреди дня, повёл себя крайне профессионально. Он изолировал больного, разослал сообщение коллегам-инфекционистам и – по факту контакта с инфицированным – поставил себе тот же самый диагноз. Вместе с Берлиным они заперлись в одном из помещений в подвале больницы и вскоре умерли один за другим. Горелик до последнего часа опекал умирающего Берлина и пытался облегчить его страдания. А еще, по некоторым данным, писал письма Сталину. У Горелика был брат – известный советский критик и литературовед Абрам Лежнёв. В своё время он первым исследовал творчество Пастернака, анализировал Бабеля, Горького и Фадеева. Его арестовали в 1937 году, а расстреляли в феврале 1938-го. Симон об этом, судя по всему, не знал, потому что, умирая, писал письма Сталину как раз с просьбой о помиловании брата. Он указывал, что пишет их в спецзащите и двойных перчатках. Патологоанатом Яков Рапопорт, проводивший вскрытие Берлина, вспоминал позже, что эти письма сожгли вместе с Симоном Гореликом.
Организацией карантина для всех контактировавших с Берлиным занимался НКВД. Девять членов коллегии Наркомздрава, парикмахер, врач, персонал гостиницы «Националь» и люди, заставшие Берлина в приемном покое больницы – всех их срочно свозили на спецпункт в больницу на Соколиной Горе. Слово «чума» во избежание паники организаторами карантина не употреблялось. Вся акция инсценировалась под обычные аресты, которыми в то время мало кого можно было удивить.
В Ново-Екатерининской больнице посреди этой вакханалии патологоанатому Рапопорту рассказали следующее: в дверь квартиры пожилого врача Россельса, направившего Берлина в больницу, позвонили, как водится, ночью. Жена открыла и убедилась в наихудших подозрениях. В семье и так было горе – накануне умер сын. Приход энкавэдэшников в дом едва не добил стариков. Россельс стал собирать «тревожный» чемодан, хотя визитёры просили ничего с собой не брать. Всю дорогу в машине он мучительно выискивал в своей голове причины, по которым его можно было бы арестовать, но ничего путного на ум не приходило. Размышления прервались, когда машина остановилась у подъезда Ново-Екатерининской больницы.
Его встретил профессор Лукомской и тут же стал рассказывать, с каким заболеванием Россельс на самом деле отправил пациента к ним в приёмный покой. Освобождённый от мнимого репрессивного будущего, перевозбуждённый доктор попросил только одного: позвонить жене. И Лукомской ему, конечно, разрешил. Тот взял трубку, набрал номер и, когда на другом конце ответила супруга, взволнованно заговорил: «Это я. Я звоню из Ново-Екатерининской больницы. Подозревают, что я мог заразиться чумой от больного. Поэтому не волнуйся, оказывается, ничего страшного, о чем мы с тобой думали. Это просто чума!»
Вскоре после Берлина и Горелика умер парикмахер из «Националя» – его имя так и осталось неизвестным. К счастью, все остальные инфицирования избежали и остались в живых. Ничего страшного не произошло и с коллегами Берлина, которые вместе с ним испытывали штамм чумы на себе. И Туманский, и Коробкова остались в живых и – что немаловажно – на свободе. Среди врачей ходили слухи, что когда Сталину донесли о происшествии, он после долгого молчания сказал лишь: «Снова евреи…» Ни о каких карательных мероприятиях он не обмолвился – более того, многие участники ликвидации возможной эпидемии получили ордена и премии. Чуть позже – уже в 1952 году – Сталинскими премиями были награждены коллеги Берлина – Коробкова и Туманский. Абрама Берлина посмертно награждать, конечно, никто и не думал. Но мнения насчет его вины в этом деле расходятся. Одни источники говорят, что после вакцинации он всё-таки не выдержал карантин – хотя он был очень опытным специалистом и даже организовывал противочумную работу в Монголии. Другие пишут, что по завершении эксперимента на себе Берлин испытывал ту же противочумную вакцину на животных – и уже куда с меньшей осмотрительностью. Третьи напоминают, что в описаниях истории лёгочной чумы есть много примеров нестандартного развития болезни. Когда, например, вакцинированный прекрасно прожил шесть недель, преодолев известный период развития болезни, и умер после того, как эксперимент чуть было не посчитали успешно завершённым. Как бы то ни было, в конце 1939 года Абрам Берлин чуть было не спровоцировал вспышку чумы в Москве. В начале января 1940 года просмоленный гроб с телом Берлина доставили в Донской крематорий. Его прах хранится в главном зале теперь уже бывшего крематория. («Это просто чума!» – Алена Городецкая 21.08.2018 –Jewish.ru – А.З.)
Этот израильтянин так рьяно работал на «Моссад» в Европе, что однажды ему решили устроить проверку. Бездоказательно обвинили, что он – агент КГБ. А он вдруг признался, что так оно и есть. Масштаб ущерба был огромен: Зэев Авни сдал советской разведке всех агентов «Моссада» в Европе.
Советский, а затем израильский гражданин Вульф Гольдштейн родился в 1921 году в Риге. Его отец был известным членом студенческого социалистического движения Латвии, но в 1922 году был депортирован из страны за участие в беспорядках. Семья Гольдштейнов перебралась в Берлин, но здесь вскоре начались еврейские погромы под руководством набирающего влияние Гитлера. Так Гольдштейны оказались в Швейцарии, где 15-летний Вульф поначалу чувствовал себя крайне одиноко, пытаясь найти утешение в книгах, которые семья привезла с собой. Немногочисленные эти книги оказались полным собранием сочинений Ленина. Юноша пропал – поверил в идеи Маркса, в счастье, которое возможно лишь при коммунизме, в необходимость борьбы с империализмом. На фоне новых интересов появился у Вульфа и друг-наставник. Им стал Карл Виберал – как впоследствии станет известно, работающий под прикрытием шпион советской разведки. Виберал помог юноше изучить русский язык, на котором писал его кумир Владимир Ильич Ленин, поднатаскал молодого борца за коммунизм в общих вопросах марксизма-ленинизма, а также, видимо, передал ему немало шпионских хитростей. Как позже признавался сам Вульф, именно Виберал перед окончательным отъездом в Москву посоветовал ему приглядеться к Востоку.
.jpg)
В 1948 году, вскоре после возникновения Государства Израиль, Вульф Гольдштейн вместе с беременной женой репатриировался и обосновался в одном из киббуцев. Вскоре, правда, Вульф оттуда уехал, причем один – то ли из-за измены жены, то ли из-за того, что в киббуце стало известно о «красных» взглядах Гольдштейна, которые он особо не скрывал. После изгнания он вновь обосновался в Цюрихе и выразил готовность бесплатно работать на израильское посольство. Дипломаты были им довольны – уже через несколько месяцев Вульф вернулся с их рекомендациями в Израиль и тут же устроился работать в МИД, сменив имя на Зэева Авни. Усердие и знание иностранных языков помогли ему получить место в экономическом отделе, а затем – в консульстве в Брюсселе. Работа была очень важной: именно в столице Бельгии сотрудники консульства договаривались о поставках оружия в обороняющийся от враждебных соседей Израиль.
В конце 1952 года за помощью к Авни обратились из «Моссада». Стоит отметить, что в то время работники МИДа крайне неохотно шли на сотрудничество со спецслужбой: это сулило массу проблем и никаких преимуществ. Тем более что тот период был крайне неудачным для израильской разведки: провалы резидентов происходили один за другим. Однако, к приятному удивлению «моссадовцев», Гольдштейн с удовольствием согласился выполнить деликатную просьбу. Израилю стало известно, что Египет ищет специалистов для создания новых типов вооружения. Вот «Моссад» и решил предложить своих «специалистов, которые могли бы оперативно узнавать обо всех «ноу-хау» в египетских разработках. Авни выполнял роль вербовщика и справился с ней блестяще. Ему стали поручать другие задания – в основном, он перевозил по Европе секретные документы. Вскоре новоиспеченный агент «Моссада» получил повышение и был переведен в Белград. Однако сам Авни был недоволен – он настойчиво просил своих кураторов о полноценном трудоустройстве в «Моссаде».
.jpg)
И вот в середине 1956 года Авни неожиданно приехал в Израиль – якобы «по семейным обстоятельствам», для ухода за больной дочкой. Но по прилете он отправился не в киббуц, где жила его жена, а в главный офис «Моссада». Здесь он оставил главе «Моссада» Исеру Харелю записку с просьбой о личной встрече. Как позднее рассказывал в своих мемуарах Харель, записка сразу насторожила его. Авни не только просился в «Моссад», но и предлагал развернуть в Югославии разведывательную сеть. Это было странно – у Израиля были отличные отношения с Югославией, а внедрение агентов могло их испортить. «В то время мало кто был готов работать с нами на добровольных началах, – рассказывал Харель. – Да и, честно говоря, я никогда особенно не верил в высокие человеческие порывы: сама жизнь не раз убеждала меня, что чем более высокопарные слова произносит человек, тем, как правило, более корыстны и низменны его мотивы. Авни же буквально источал энтузиазм и готовность беззаветно отдавать всего себя нашему делу». Тем не менее Харель все-таки назначил Авни встречу. «Он все время говорил, что приехал в Израиль случайно, ради дочери, у которой есть проблемы со здоровьем, вновь и вновь к этому возвращался, и меня это начало раздражать. В конце концов я дал понять, что наша встреча закончена, но – просто на всякий случай, чтобы при необходимости можно было найти повод для повторной встречи – добавил, что подумаю над его просьбой о переводе в «Моссад» и позвоню ему, чтобы сообщить свой ответ», – писал Исер Харель в своих воспоминаниях.
.jpg)
Вежливо попрощавшись с Авни и пообещав подумать о его переводе в «Моссад», Харель принялся изучать дело Зэева. И тут-то и наткнулся на имя Карла Виберала, который при тщательной проверке оказался полковником ГПУ СССР, носившим позывной «Пауль». Однако каких-то твердых улик, подтверждающих связь Авни с советской разведкой, обнаружить не удалось. Тогда Харель решил пойти ва-банк и пригласил Авни для встречи в своем «офисе», который на самом деле был конспиративной квартирой. В соседней комнате с той, где должна была произойти беседа, находился глава ШАБАКа Амос Манор.
Дальнейшие события оказались полнейшим шоком для всех, кто находился в квартире. Впустив Зэева в квартиру, Харель практически с порога заявил ему, что знает, что Авни работает на КГБ. «Ты, подонок, советский шпион, работающий на Москву с самого своего приезда в страну!»– воскликнул Харель в лицо Зеэву Авни, едва тот вошел в комнату. Как писал Харель, стоило Авни ответить «нет», как разговор был бы окончен – ни одного реального доказательства у главы спецслужбы не было. Однако Зэев после минутного молчания заявил: «Да, вы правы: я действительно советский разведчик, но больше вы от меня ничего не узнаете!»
Авни рассудил по-своему. Вот как он описывал ситуацию в своих мемуарах: «Заявление Хареля повергло меня в шок. Я был уверен, что “Моссад” не может выдвигать подобные обвинения против высокопоставленного сотрудника МИДа без всяких оснований, и решил, что у них вполне достаточно фактов для моего ареста. Значит, нужно было выиграть время, понять, какими фактами против меня они располагают и уже на основании этого выстроить линию защиты. И я решил признать справедливость их обвинения, но ни в коем случае не открывать им известные мне тайны. Был еще один момент, который толкнул меня именно на такой шаг. Я понял, что нахожусь на явочной квартире, где они могут сделать со мной что угодно. В том числе и убить, и никто об этом не узнает. Поэтому мне хотелось как можно скорее оказаться в обычной тюрьме, где я бы чувствовал себя более защищенным…»
Оказалось, что с самого начала работы в МИДе Израиля «Тони» – позывной, выданный ему Карлом Вибералом – постоянно передавал «информацию» советским спецслужбам. Однако какую информацию – было непонятно, Гольдштейн не рассказывал ничего, будучи свято убежден, что боролся за правые идеи. Допрашивавший его полковник Иегуда Праг все время снабжал заключенного различной антикоммунистической литературой, которая должна была заставить двойного агента усомниться в его идеалах.
.jpg)
Однако на Авни не действовало ничего, в том числе даже доклад ХХ съезда партии, развенчавшего культ Сталина. Сломила его только статья лидера итальянской компартии Пальмиро Тольятти, в которой он аргументированно «разгромил» коммунизм. Наутро шпион в слезах заявил тюремщикам: «Позвоните Прагу и передайте ему, что я готов рассказать все…»
Масштаб ущерба, нанесенного Гольдштейном, был огромен: шпионская сеть Европы была практически полностью «засвечена», что привело к отзыву действовавших агентов. Зэев Авни провел в тюрьме восемь лет из положенных 14, выйдя на свободу в 1965 году благодаря примерному поведению. Он обосновался в поселке Ришпон, где открыл частную клинику. В 1980 году он переехал в Хадеру, где и остался вплоть до своей смерти в 2001 году. Так окончилась жизнь человека, впоследствии названного «самым удачливым советским разведчиком за всю историю противостояния советских и израильских спецслужб». Грудень 17th, 2016 Андрей Довлатов, Украина
Если говорить о советском еврействе, то сложился определенный стереотип, что еврей – это интеллигент, представитель творческой профессии, высококвалифицированный специалист, деятель культуры, врач, ученый, артист, работник торговли. Это и есть «еврейское» место в сословной структуре советского общества?
– Нет. Когда мы говорим о сословии – то речь немного о другом. О еврейском сословии можно говорить только с того момента, как государство формально выделило, признало это сословие – то есть с введения в паспорте графы «национальность». Необходимы два фактора – «признание» со стороны государства и самоидентификация. Так что наряду с еврейским были также выделены и татарское, и башкирское, и другие национальные сословия.
Почему вы говорите о советских нациях как о сословиях? Зачем эта «дополнительная» характеристика?
– Сословная структура связана со справедливым – в понимании государства – распределением ресурсов или благ между сословиями, урегулированием отношений между ними. Многие национальные сословия, в том числе и евреи, имели свою административно-территориальную единицу, своё представительство в системе госвласти, как-то регулировалось место в системе распределения. Представители сословия осознавали свою общность.
Как бы вы описали еврейское сословие в СССР?
– У каждого еврея было стремление «создать свою синагогу» либо прийти в нее. Вокруг евреев, занимавших какие-то статусные позиции, формировались еврейские коллективы, которые складывались ввиду обстоятельств или личной активности. Мне кажется, это была и форма выживания, и в то же время форма коллективной самоидентификации. С некоторым оттенком «криминальности».
В смысле?
– Все понимали: это вроде как не то, что «можно делать» в данной ситуации, но, тем не менее, мы вот собираемся как евреи и будем говорить и рассуждать как евреи.
Что значит «как евреи»?
– Это значит, как они себя сами воспринимали. Евреи ощущали некую свою чуждость окружающей среде. И вот эта локальность, в которой они собирались, была способом самоотождествления, самоидентификации. Я говорю о группах, которые, как правило, не имели религиозного характера, а носили такой этнический характер. Там же были разные евреи – и по «пятой графе», и «половинки», и «четвертушки» тоже входили в эти компании. И само присоединение к этим компаниям было актом самоидентификации. Были, конечно, и другие группы: и религиозные, и те, которые были ориентированы на эмиграцию в Израиль.
Кроме самоидентификации была ли все-таки у евреев какая-то своя социально-экономическая ниша?
– Так она задавалась статусом еврейским, «пятой графой». Были вузы, в которые не принимали евреев ни на работу, ни на учебу. А были те, в которые принимали. Отношение было разное. Например, в КГБ евреев не брали, а в милицию брали.
Чем еврейский статус отличался от статуса других национальных сословий?
– Да, в общем-то, ничем не отличался. Особенность была в том, что, как я уже говорил, евреи тянулись друг к другу и образовывали группы. В результате концентрация евреев в определенных точках государства превосходила статистическую норму. Была, к примеру, норма в 4% евреев, а в каком-то мединституте их было 8% или 10%. И это воспринималось государством как нарушение социальной справедливости. Ректора вызывали в обком и спрашивали: «Что ты у себя синагогу создал?»
Таким образом евреи как сословие сталкивались с антисемитизмом?
– Нет. Это был социально-статистический вопрос, связанный с отчетными характеристиками. Тот государственный антисемитизм, который имел место при Сталине, с ним и закончился. Хотя, конечно, сохранилась и какая-то инерция, но в брежневские времена антисемитизма как института не было. Был антисионизм.
Вы не ставите знак равенства?
– Нет. Это был вопрос отношения к Государству Израиль и его политике, не связанный с еврейством как сословием.
Где же грань? Как ее различали?
– Да никак. При необходимости всех скопом записывали в сионисты. «Слушаешь радио», читаешь книжки, учишь иврит – значит, сионист.
Вы же сами принадлежали к еврейскому сословию?
– Да, принадлежал по факту. Потому что была соответствующая запись в паспорте, но у меня не было еврейской самоидентификации. А с научной точки зрения я еврейством заинтересовался впервые минувшей осенью, когда поехал в Еврейскую автономную область.
Однако на вас как-то отражалась ваша сословная принадлежность?
– Были ситуации, когда говорили: «Вот этого еврея на работу не брать».
В то же время это не способствовало появлению у вас еврейской самоидентификации?
– Нет, не способствовало.
Зачастую именно такое отношение со стороны государства и сопутствующие ему ограничения заставили большое количество вполне ассимилированных евреев выехать в Израиль. Почему личные неприятности, связанные с принадлежностью к еврейскому сословию, не толкнули вас в эту среду?
– Я, в общем, представлял себе эту среду. Я знаю, как там друг на друга «стучали». Как это всё было инфильтровано стукачами разного рода. И, может быть, поэтому она меня никогда не привлекала.
Как еврейское сословие трансформировалось после Перестройки и распада СССР? Что представляет собой еврейский типаж в современной России?
– До середины 1980-х годов у евреев была очень ограниченная ниша: наука, образование, культура, советская торговля. Очень редко мастер-наладчик или инженер на конечной сборке – и все равно это рабочая элита. После середины 1980-х открылось множество новых ниш, связанных с разного рода промыслами. Например, некоторые наши известные миллиардеры «ломали» чеки в «Березке», «кидали» на обмене чеков. Ну, это промысел был такой.
Потом появились возможности легализации кооперативов. Многие евреи превратили свои профессии в промыслы. К примеру: врачи начали заниматься частной практикой, ученые стали организовывать какие-то мелкие кооперативчики на базе своих разработок, чтобы коммерциализировать результаты своей деятельности, а преподаватели пошли в репетиторы. А многие в 90-е годы просто уехали в Израиль и США. В России в те годы было очень опасно. Меньше стало интеллигентных людей и больше стало евреев, потерявших свою интеллигентность. Сейчас, вероятно, можно говорить о финансовом или медийном промыслах, еще паре ниш с высокой рентой.
Отношение евреев к госслужбе за эти годы изменилось?
– В общем-то, и при советской власти это было какое-то исключительное занятие. До середины 90-х годов евреи, наверное, массово шли в депутаты, в маленькие начальники, но этот роман кончился в конце 90-х. Думаю, в связи с тем, что «навар» был маленький, и многим показалось перспективнее уехать. А самое главное – после отмены графы «национальность» евреи перестали существовать в качестве сословия – исчезли из государственного реестра.
Однако в своих работах вы пишете о фактическом восстановлении в России сословной структуры. Евреи в ней присутствуют как сословие?
– Ответ на этот вопрос не очевиден. Проявляются некие новые сословные черты, не связанные уже органично с советским еврейским сословием. Например, в Еврейской автономной области евреи – это сословие, группа людей, созданная государством для каких-то целей. Это титульная нация, и есть люди, которые определяют себя как евреи – они составляют властную прослойку, выделяются деньги на образование, культуру и так далее. Аналогично дают деньги и в других национальных образованиях.
Еврейские организации, прописанные в Конституции или созданные при участии государства, признанные государством, тесно работающие с государством или как-то интегрированные в госсистему, – это, конечно, элемент сословной структуры, но незавершенной, потому что нет самоидентификации.
Как это нет? Многие евреи идентифицируют себя с теми или иными религиозными структурами, участвуют в их жизни или просто связаны с ними корпоративными интересами.
– Пока евреи в России – потенциальное сословие.
Учитывая наличие нескольких крупных еврейских структур, совершенно отдельную ситуацию в ЕАО, можно сказать, что формируется сразу несколько еврейских сословий?
– С точки зрения самоопределения – несколько. А с точки зрения государства – одно. Но в разных формах. А так… Ну, кого в Москве интересует, что ты еврей? Только е…тых (ударенных на голову – Прим. ред.) антисемитов? 20.01.2017 – Михаил Чернов
Пока он пытал невиновных в застенках Лубянки, гноил их в лагерях и подписывал расстрельные списки, она порхала по театральным премьерам и кремлевским банкетам в окружении многочисленных любовников. Но он прощал, и они были вместе. И умерли почти вместе: она – от присланного им спасительного яда, он – от пули товарищей по партии. История любви и смерти сталинского палача Николая Ежова и большевистской светской львицы Жени Фейгенберг.
Середина августа 1938 года, дача наркома внутренних дел Ежова в Дугино, поздний вечер. В доме ужинают, за столом трое – сам Ежов, его жена Евгения Соломоновна Хаютина и ее подруга Зинаида Гликина. «Железный нарком» мал ростом, щупл, узкогруд и похож на тролля из немецкой сказки-страшилки. Сходство усугубляет то, что Ежов всё время кривит губы – сегодня он не в настроении. Евгения Хаютина на девять лет моложе мужа. Жена наркома – женщина видная, она красива какой-то южной, знойной красотой. Да и Хаютина она лишь по первому мужу, а в девичестве носила фамилию Фейгенберг. После ужина пару ждёт грандиозный скандал, который спустя несколько месяцев Зинаида Гликина опишет на допросе в НКВД:
– Ты с Шолоховым жила? – спросил Ежов жену, извлек пачку бумаг и заставил ее читать, причем не про себя, а вслух.
Женя Хаютина начала было читать, но тут же запнулась – это была расшифровка прослушки ее вчерашней встречи с Михаилом Шолоховым в гостинице «Националь». Стенографистка отнеслась к своей работе творчески, даже снабдила расшифровку поясняющими комментариями: «идут в ванную» или «ложатся в постель». Нарком выхватил у жены листки, швырнул их на пол и начал бить жену. Бил он ее всерьез: и по лицу, и в грудь. Зинаида Гликина в ужасе выбежала из комнаты: она-то считала, что у Ежовых – открытый брак и измены они друг от друга не скрывают, поэтому увиденная семейная сцена поразила ее вдвойне.
Николай Ежов был тогда заведующим орграспредотделом ЦК ВКП(б). Главный большевистский кадровик и бывшая машинистка советского торгпредства в Берлине Женя Хаютина познакомились в 1929 году в сочинском санатории. Он был невзрачен, но обходителен и мил. И очень трогателен, что хорошо действовало на женщин: к слову, жена бывшего начальника Ежова Ивана Москвина, впоследствии репрессированная вместе с мужем, жалела его и старалась всячески подкормить:
– Кушайте, воробушек!..
Воробушек и в самом деле был слаб здоровьем: туберкулез, анемия и еще целый букет болезней, включая давний, но залеченный сифилис. Работал Ежов, тем не менее, не жалея себя, и так же истово преследовал женщин. Позже на допросе в НКВД Зинаида Гликина расскажет, что Ежов не давал прохода даже домашней прислуге.
За Женей он начал ухаживать сразу в Сочи, потом роман продолжился в Москве. Ежов к этому времени развелся, ее текущий брак с Гладуном окончательно истлел, и в 1931 году они поженились. Оба – каждый на свой лад – были детьми нового времени, и в этом отношении составляли гармоничную пару. Ежову – пареньку из бедной рабочей семьи, вступившему в партию, революция дала все. Он преданно ей служил и быстро взлетел на самый верх: путь от писаря при мелком саратовском комиссаре до заведующего ключевым отделом ЦК был пройден всего за восемь лет. А Женя Фейгенберг, девушка из еврейской купеческой семьи, получила свободу и воспользовалась ей в полной мере. Интеллигентные мальчики и девочки отлично помнили старый мир: в нем их ждала жестко регламентированная, расписанная от «а» до «я» жизнь…
И вдруг все это рухнуло, в 20-е годы стало возможно всё, неприкасаемой была только советская власть. Евгения Фейгенберг-Хаютина с двумя ее номенклатурными браками – первый муж был начальник отдела в наркомате, второй работал секретарём советского торгпредства в Лондоне, – опытом заграничной жизни, легким нравом, врожденной смелостью и организационным даром стала идеальным человеком нового времени.
За спиной рабочего паренька Ежова была бедная, полная унижений юность. Известно, что его неоднократно били в детстве на улице, и в числе хулиганов был даже его родной брат Иван, однажды сломавший об него мандолину. В царской армии Ежов все больше болел, в Гражданскую войну ничем не отличился: был вроде призван, но пересидел ее в тылу. В партию вступил не рано и не поздно, в августе 1917-го – и «старым большевиком» не считался, но и к «примазавшимся» не попадал. Его партийная карьера сразу задалась: тот же его бывший начальник, Москвин, говорил, что «как у работника, у Ежова недостатков нет – кроме чрезмерной, из ряда вон выходящей исполнительности».
И всюду, куда попадал Ежов, его ценят, и любят, и стараются удержать. ЦК чуть ли не силой выцарапывает его из казахского крайкома, хотя первый секретарь ЦК казахской компартии Голощекин хочет сделать Ежова своим преемником. В отпуск и санаторий его приходится отправлять почти насильно – в противном случае доктора из ведомственных поликлиник не ручаются ни за что: «организм у товарища Ежова слабый, изнуренный непосильный работой». Но даже из отпуска или санатория он снова рвется в Москву. Пойди найди такого работника, когда проверенные годами партийные товарищи бездельничают и прямо на глазах спиваются.
Другой разговор, какой он был человек. Хотя до поры до времени складывается ощущение, что вроде неплохой. Да и никто из знавших его до работы в НКВД не вспоминал о ежовском садизме. Однако образованием, рефлексиями и душевным багажом Ежов, конечно, обременен не был. Внутреннего стержня, похоже, тоже у него не имелось: перед вождем и партией он – чистый лист, на котором можно намалевать что угодно.
Телом Ежов, может, и был слаб, зато крепок характером. Видимо, поэтому Сталин доверил выдвиженцу перетрясти всю страну, а перед этим – зачистить сплоченную, опасную, жёсткую и лишенную иллюзий чекистскую корпорацию. Он ее и почистил: уничтожил почти всю верхушку НКВД – посадил и расстрелял больше 14 тысяч рядовых чекистов. А к моменту семейного скандала в Дугино Ежов репрессировал уже сотни тысяч человек, причем множество людей лично пытал, выбивая из них признательные показания. Ну и, конечно, вместе с остальными членами сталинской верхушки подписывал массовые смертные приговоры. От такой жизни у Ежова, понятное дело, развился сильнейший невроз – его он глушил коньяком и водкой. Видимо, в какой-то момент «железный нарком» сорвался и припомнил жене Шолохова. Помирились они, однако, быстро: Николай Иванович очень любил свою Женю.
Позже будут перечислять ее любовников, многие имена всплывут на допросах в НКВД. Назовут и писателя Исаака Бабеля, и исследователя Арктики Отто Шмидта. Когда Бабель будет арестован, свой интерес к семейству Ежова он объяснит тем, что ему хотелось рассмотреть главного чекиста вблизи, почувствовать, понять. НКВД в те годы и впрямь обладал особым, страшным и притягательным ореолом, как подчас случается с откровенным злом, и к чекистам тянулись многие замечательные люди – от Есенина до Маяковского. Но жена наркома, кажется, всего этого не чувствовала: она жила вне того мира, что ее муж. Она превратила свой новый дом в литературный салон. Да и работа у нее была интересная: формально она числилась заместителем главного редактора журнала «СССР на стройке», фактически же – им руководила. Ежов до поры до времени не докучал ей ревностью, у нее было множество поклонников, была прекрасная светская жизнь – премьеры, приемы, кремлевские банкеты. «Стрекоза» – так прозвали ее дамы из высшего партийного света.
История с Шолоховым, скорее всего, взбесила Ежова потому, что НКВД разрабатывал тогда писателя, ещё не ставшего иконой советской литературы, и даже готовил его арест. Но Шолохов сыграл на опережение: написал письмо о перегибах НКВД «на местах» и ухитрился передать его сталинскому секретарю Поскребышеву. Для этого ему пришлось, скрываясь от чекистов, ехать в Москву на товарном поезде. Продолжение этой истории известно только со слов самого Шолохова: якобы у Сталина прошло экстренное совещание, на которое Шолохова доставили сильно нетрезвым, и что Сталин был суров с Ежовым, и Шолохова в результате не тронули, а опохмелял его потом сам Поскребышев.
«Большой террор» не мог продолжаться бесконечно: уже был истреблен малейший намек не только на оппозицию, но и на любое вольнодумство, страна приведена в состояние безропотного смирения, которого хватило на много десятилетий вперед. И ритуальная казнь того, кто всю эту зачистку воплотил, стала неизбежной. Падение было неминуемо. Ему предшествовали демонстративные проявления «высочайшего неудовольствия»: Ежову назначили нового первого заместителя – бывшего первого секретаря ЦК КПб Грузии Лаврентия Берию, который должен был присматривать за своим начальником. А самого Ежова неожиданно назначили наркомом водного транспорта, но с сохранением поста главы НКВД, правда, только пока – так готовилась аппаратная рокировка: предшественника Ежова, Ягоду, перед арестом перебросили на почтовый наркомат. Случилось это всё в августе 1938-го, в те же дни, что и семейная ссора на даче в Дугино.
На допросе Зинаида Гликина вспомнит ходившие тогда по Москве слухи, что, мол, делом об адюльтере жены наркома занимался лично Сталин. Столичное «сарафанное радио» почти не ошиблось: Сталин велел Ежову развестись. Но дело было, конечно, не в Шолохове: «вождь всех народов» помнил о «троцкистских связях жены наркома». Обвинение в троцкизме было выдуманным и совершенно несостоятельным, но в тоже время – смертоносным. Ежов рассказал обо всём жене, разводиться они не захотели. Сталин снова приказал ему развестись. Ежов опять поговорил с женой, но результат был таким же – он слишком любил свою Женю.
Евгения Хаютина сходила с ума от ужаса и писала Сталину – тот не отвечал. Ежов отправил жену на отдых в Крым, и оттуда она слала ему отчаянные письма: «Колюшенька, в Москве я была в таком безумном состоянии, что не могла даже поговорить с тобой. Очень тебя прошу, и не только прошу, а настаиваю проверить всю мою жизнь. Если еще живу, то только потому, что не хочу тебе причинять неприятности». Но от него ничего уже не зависело: НКВД брал в свои руки Берия, в наркомат водного транспорта Ежов если и приезжал, то только чтобы выпить в своем кабинете. Естественно, что дела в вверенном теперь Ежову наркомате стали разваливаться, а его заместитель написал на него докладную, и ей, конечно же, дали ход.
Вскоре арестовали Зинаиду Гликину, и у Евгении Хаютиной началось сильнейшее нервное расстройство. Её госпитализировали в санаторий имени Воровского – его здание до сих пор стоит в парке московского кинотеатра «Варшава». О дальнейшем говорят по-разному: кто-то считает, что люминал она раздобыла сама, другие думают, что яд ей прислал муж, и к нему была приложена безделушка – условный знак, означавший, что ей пора уходить. Её преследовали со всех сторон и как будто выдавливали из жизни. Хаютина отравилась 19 ноября 1938 года, спасти ее не удалось. Жену тогда еще наркома водного транспорта хоронили с почетом. Самого Ежова при этом на похоронах не было, своим домашним он сказал: «Женя хорошо сделала, что отравилась, а то бы ей хуже было».
Спустя несколько месяцев, 10 апреля 1939-го, Берия арестовал Ежова прямо в кабинете Маленкова. Ежова пытали и среди прочего оказалось, что, выпивая с кем-то из старых друзей, он вовсю ругал Берию и советскую власть. К слову, Сталин потребует разыскать ежовского собутыльника, что лишний раз подчеркивает, насколько «вождь всех народов» был погружен в детали этого дела и им руководил. Следователи также узнали о бисексуальности Ежова, что само по себе по советским законам считалось преступлением. Но главные обвинения, конечно же, касались измены родине: Ежова признали виновным в подготовке государственного переворота и убийстве руководителей советского государства. Ежов все обвинения категорически отвергал и единственной своей ошибкой назвал то, что «мало чистил органы от врагов народа». Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Ежова к расстрелу, 4 февраля 1940 года приговор был приведен в исполнение.
А Женечка, прожившая свою короткую жизнь с таким удовольствием и так легко, улизнула от следствия, пыток и казни. Советская власть перемолола поколение ее ровесников, относившихся к новой жизни как к веселому карнавалу и приключению. Из поэтессы Берггольц на допросе выбили ребенка, режиссер Сац – тоже жена наркома – сидела, как и Полина Жемчужина – супруга Молотова, как и сотни тысяч других, которые раньше времени легли в землю, сполна выпив чашу страданий.
В 1998 году Военная коллегия Верховного суда уже Российской Федерации отказала в посмертной реабилитации Ежова как организатора массовых репрессий и убийств.
23.06.2016
Согласно предварительным данным института экспорта, в 2015 году экспорт товаров и услуг из Израиля составил 92 миллиарда долларов, что на 7% ниже показателя 2014 года.
Общий объем экспорта России в 2015 году в долларовом выражении снизился на треть, объем экспорта нефти-сырца — более чем на половину (56%), а импорт товаров сократился почти на 40%, свидетельствуют данные Международного торгового центра (ITC), подготовленные на основе статистики Федеральной таможенной службы (ФТС) России и базы данных UN Comtrade.
Экспорт нефти и горюче-смазочных материалов из России сократился за год на 51,3% и составил в долларовом выражении в 2015 году $168,7 млрд против $346,1 млрд годом ранее. При этом стоимость экспортированной нефти-сырца упала со $153,89 млрд (2014 года) до $86,2 млрд (2015 год).
Более всего сократился российский экспорт в Нидерланды — с $66,7 млрд в 2014 году до $38,7 млрд в 2015 году. Снизился экспорт в Китай — с $37,4 млрд до $27,3 млрд. Примерно на одном уровне сохранился экспорт в Германию ($24,95 млрд — в 2014 году и $24,6 млрд — в 2015 году) и в США ($9,6 млрд — в 2014 году и $9,4 млрд — в 2015 году). Экспорт в Турцию вырос с $14,8 млрд в 2014 году до $19,1 млрд в 2015-м. Экспорт из России на Украину сократился с $11,3 млрд в 2014 году до $9,1 млрд в 2015 году.
Сократился экспорт стали (с $20,6 млрд до $14,9 млрд), зерна (с $7,1 млрд до $5,5 млрд), минеральных удобрений (с $8,99 млрд до $8,6 млрд).
Всего в 2015 году в Россию было импортировано товаров на $177,3 млрд, что почти на $110 млрд меньше, чем годом ранее ($286,6 млрд). Особенно упал импорт товаров машиностроения (с $52,1 млрд до $33,37 млрд), электрического и электронного оборудования (с $33,7 млрд до 20,6 млрд), автомобилей (с $31,4 млрд до $14,9 млрд).
Сократились поставки в Россию медикаментов (с $12,8 млрд до $8,4 млрд), фруктов и овощей (с $5,5 млрд до $3,8 млрд), мяса (с $5,5 млрд до $3 млрд), спиртных напитков (с $3,1 млрд до $1,7 млрд).
Более всего упал импорт в долларовом отношении из Китая (с $50,8 млрд до $34,1 млрд), Германии (с $32,9 млрд до $19,9 млрд), США (с $18,6 млрд до $10,8 млрд).
Почти в два раза сократился в 2015 году ввоз товаров с Украины (с $10,7 млрд до $5,5 млрд), Турции (с $6,7 млрд до $3,9 млрд), Великобритании (с $7,8 млрд до $3,6 млрд).
Что получается: крохотный Израиль, с его практически 0(НОЛЬ) природных ресурсов (газ поступит на экспорт только через года два), со своими “вшивыми” 8,5 миллионами населения и площадью размером с Крым, умудряется поставлять на экспорт товаров и услуг столько, сколько вся Необъятная с её 140 миллионами населения продает нефти – основного источника дохода всей страны?
Это как вообще?!
Кто-то еще пытается проводить сравнения с США? С ЕС? С Китаем?
Серьезно?! *With kindest regards, Boris Shapiro* Источник: http://a.kras.cc
Как Болгария своих евреев спасла – Для чего Израилю ядерная бомба? – Обама: взрывчатка предназначалась евреям – Посол Израиля в Армении: Израиль никогда не отрицал события 1915 года – Марокканцы – спикеру Кнессета: Место сионистских террористов – за решеткой, а не в парламенте – Антисемитизм иррационален – Демографический рост мешает карьере Нетаниягу – Палестинцы провозгласят создание государства в августе 2011-го – Бриджит Габриэл: заявления Ватикана омерзительны – Израильтян обманули псевдобалетом – Уроки о Холокосте – Родственница Тони Блэра приняла ислам – Картер извинился перед `русскими` израильтянами – Нетаниягу сообщил, когда палестинцы будут готовы к миру – Из Ватикана объявили: Избранного народа больше нет – Мои евреи, мои белорусы – Брат Майкла Дугласа нашелся в Белоруссии – Есть рекорд! – Впервые в Израиле: сердце больного достали из груди, чтобы очистить от раковой опухоли – Мальчик из хасидского местечка /Азек Азимов/ – Что им в нас нравится? – Что им в нас нравится / продолжение/
Прекращение повседневной, будничной работы в седьмой день недели – одна из главных заповедей Ветхого Завета, который гласит: «Помни день субботний и чти его: шесть дней работай и завершай все дела свои, а в седьмой – все дела делай только для Бога». Поэтому главный праздник еврейского года бывает каждую неделю.
Некоторые ученые полагают, что происхождение праздника находится в тесной связи с сакральным числом «семь» (шева). С глубокой древности магия чисел была широко распространена у многих народов Востока. Число «семь» (а также кратные ему) на Ближнем Востоке, в том числе у евреев, считалось счастливым, было выражением полноты, завершенности. Таков Субботний год (Шемита) – каждый седьмой год, во время которого надлежало прощать долги и давать отдых пашне. Через семь семилетий – 49 лет – наступал Юбилейный год (Йовель), когда следовало отпускать рабов на волю и возвращать земельные участки, отобранные за долги. Семь дней надлежало отмечать праздники Пресных хлебов и Суккот, семь недель разделяли праздники Песах и Шавуот, на небе древние евреи насчитывали семь планет и т.д.
Указания Торы выделять Субботу как особый день можно разделить на два типа. Первый связывает Субботу с творением мира: после шести дней творения наступила Суббота – и сам Творец прекратил работу. Т.е. соблюдение Субботы – это знак признания того, что Бог сотворил мир, и что мир этот находится под постоянным Божественным управлением. (Бытие 2:2): «И закончил Бог в день Седьмой работу Свою, которую Он сделал, и отдыхал («вайшбот» – отсюда «шабат» – «покой») в День Седьмой от всей работы Своей, которую Он сделал. И благословил Бог День Седьмой и освятил его, ибо он есть Суббота («покой») от всякой производительной работы, и ее сотворил Бог, делая мир».
Второй тип указаний напоминает о выходе из Египта: это событие превратило еврея-раба в свободного человека; так и Суббота освобождает еврея от рабства повседневности. «Не делай никакой работы ни ты, ни раб твой, чтобы отдохнул раб твой и рабыня твоя, как ты, и помни, что рабом был ты в земле Египетской, но Господь, Бог твой, вывел тебя оттуда рукою крепкою и мышцей простертою, потому и заповедал тебе Господь, Бог твой, установить День Субботний». Таким образом, первый отрывок указывает на универсальное значение Субботы, о котором должно помнить все человечество, а второй – на его национальное значение, о завете между человеком и Богом.
Особое отношение к субботе подчеркивается тем, что самые строгие ограничения на работу приходятся именно на субботу – традиция запрещает производить в субботу «будничные» действия, нарушающие праздничность субботы. К таким действиям можно отнести все связанное с денежными расчетами и повседневной работой (вплоть до приготовления пищи), а также все разговоры на «будничные» темы. В случае совпадения субботы с другими праздничными датами еврейского календаря порядок праздничных молитв изменяется «в сторону» субботы, а посты (кроме Йом Кипура) переносятся на другой день. И, кроме того, вся Тора разбита на недельные главы, которые читаются всеми евреями по субботам, так что Шабат – это точки «выравнивания» всего еврейского народа в изучении Торы.
Празднование Субботы включает выполнение предписаний Торы и мудрецов, связанных с освящением, отделением этого дня. Некоторые из этих предписаний имеют конкретное выражение: перед Субботой зажигают свечи, произнося специальное благословение; в Субботу устраивают три праздничные трапезы, и первые две из них начинают с особой молитвы – киддуш, т.е. освящения Субботы над бокалом вина. Другие предписания направлены на создание особой праздничной атмосферы: люди надевают красивую одежду, семья собирается вместе за празднично накрытым столом, едят вкусную еду, пьют вино.
Суббота входит в еврейский дом в момент зажигания субботних свечей. Вечером в пятницу, обязательно до захода солнца, хозяйка дома зажигает субботние свечи и произносит благословение на зажигание свечей. После этого считается, что Суббота началась.
В современной России не любят многих. Не жалуют нацменьшинства – гастарбайтеров, приезжающих на заработки из бывших союзных республик. Презирают “укров”, ненавидят “гейропу” и, особенно, коварных “америкосов”. Но, как говорится, сколь веревочке ни виться, а в конце концов все оборачивается против евреев и заканчивается погромами.
Я не терплю конфликтности и стараюсь избегать чтения политических статей. Но время от времени на глаза попадаются заметки о каких-то “жидо-бандеровцах”. Я понимаю, бандеровцы – это украинские националисты, сомнительного свойства, но почему же с приставкой “жидо”? Ведь, согласно официальной российской позиции, бандеровцы – это фашисты. А как фашисты могут быть одновременно и евреями?
Раньше я слышал о жидо-масонах и “мировой еврейской закулисе”. Теперь прибавилась “еврейская” (бывшая Великая Октябрьская) революция семнадцатого года и пресловутые жидо-фашисты. Возникает вопрос: чем евреи так уж не угодили человечеству, и за что их, при первой же возможности, стараются очернить любым способом, а еще лучше – от них и вовсе избавиться?
Вопрос этот для меня не риторический и не только культурно-исторический, но также и личный. Я – полукровка, моя мама – еврейка, в девичестве носившая фамилию Рехтман. Как сообщил мне один знакомый раввин, по талмудическому закону еврейка-мама автоматически делает тебя евреем, хочешь ты этого или не хочешь. И, помолчав, добавил: “Особенно, если не хочешь”.
Я всегда гордился своими еврейскими корнями, как, впрочем, и русскими предками, да и, вообще, принадлежностью к русской культуре. И все-таки меня не покидало удивление – чем так опасны евреи, и почему они всегда оказываются крайними?
Объяснений “еврейского вопроса” я за свою жизнь слышал и читал множество, причем самых разнообразных.
Первое, что приходило на ум – это необычайная активность евреев. Дай им хоть толику прав, хоть глоток свободы, и они тут же пролезают в первые ряды истории. Создается впечатление, что (как поется в известной песне) “кругом одни евреи” – среди реформаторов и консерваторов, монархистов и демократов, верующих и безбожников. С евреями необычайно трудно соперничать на равных, поэтому невольно возникает желание оттеснить их на третьестепенные роли, а еще лучше и вовсе задвинуть куда-нибудь подальше.
Вторая теория, конечно же, – религиозная и отсылает к тем далеким временам, когда зародилось христианство. Тут вспоминается старый анекдот: “Мама, а правда, что Иисус Христос был евреем? Правда, сынок, правда. Тогда все были евреями. Время было такое”.
Новозаветные евангелия рисуют неоднозначную картину осуждения и распятия сына Божьего Иисуса Христа. С одной стороны, формально виноваты, конечно, римляне. Прокуратор Иудеи Понтий Пилат, хоть и “умыл руки”, но все же вынес роковой приговор, а римские воины привели его в исполнение.
С другой стороны, – нехорошо поступили лидеры иудейской общины и те, кто их поддерживал. Иуда своего учителя предал, первосвященник Кайафа и старейшины – осудили на смерть, а толпа иудеев кричала: “…кровь Его на нас и на детях наших”. Вот и получается, как пел в одной из своих песен Владимир Высоцкий: “И как-то в пивной мне ребята сказали, что очень давно они Бога распяли”.
Отсюда и возник пресловутый христианский миф о еврейском избранничестве, обернувшийся проклятием. Согласно этому мифу иудеи должны были воздвигнуть из своей среды Мессию, которого им предназначено было признать и принять. Поскольку же, вместо этого, они обрекли его на гибель, то стали народом презираемым и изгнанным.
В христианской традиции эта антисемитская теория культивировалась на протяжении веков и даже тысячелетий. Она послужила идеологической базой для еврейских погромов, и была пересмотрена лишь после Второй мировой войны и еврейского Холокоста, уже во второй половине двадцатого столетия. В 1965 году на Втором Ватиканском соборе в Декларации о взаимоотношениях Церкви с не-христианскими конфессиями было наконец-то заявлено, что ныне живущие евреи не несут вины за события, произошедшие на заре христианской эры.
И все-таки, на мой взгляд, у антисемитизма более глубокие корни, нежели простая религиозная, культурная, или этническая вражда к евреям. Антисемитизм – это в глубинной основе своей богоборчество, прикрывающееся различными ширмами, меняющимися в зависимости от исторической или социальной обстановки.
Евреи – первооткрыватели монотеизма. Слово “еврей” неотделимо от понятия “Бога”. Как заметил американский писатель еврейского происхождения Эли Визел (Elie Wiesel), “еврей может быть с Богом, может быть против Бога, но никогда – без Бога. Принятие? Да. Отвержение? Да. Безразличие? Никогда”.
У евреев – своя религия, свой особый завет со Всевышним, который не прервался с появлением Христианства или Ислама. У этого народа уникальная историческая судьба, предреченная древнееврейскими пророками и хранящая его до конца времен, до Судного дня.
Собственно, четырехтысячелетнее выживание евреев, несмотря на всевозможные гонения их притеснителей, представляет из себя самое настоящее чудо и служит веским аргументом в пользу бытия Господня. Не случайно, что когда германский Кайзер спросил у Бисмарка, существует ли простое доказательство существования Бога, тот ответил: “Евреи, Ваше величество. Евреи”.
По этой же причине неумолимое желание отделаться от евреев свидетельствует, прежде всего, о тайном стремлении избавиться от своего Создателя. Нет евреев – нет и Верховного Судьи. Нет начальства над людьми, не перед кем нести ответственность. Живи в свое удовольствие и наслаждайся полной свободой.
А с другой стороны – вера человека в Бога проявляется как раз по его отношению к евреям, которые первые принесли эту веру человечеству. Как говорил Лев Толстой, “евреев любить трудно, но нужно”. И высказывание это вовсе не делает его антисемитом. Просто Лев Николаевич, этот “матерый человечище”, как всегда рубанул правду, которая, как известно, глаза колет…
Профессор Университета искусств (Филадельфия, США), доктор философии Михаил Сергеев, 28 Июль, 2015
