Archive for February 28th, 2010
У русской литературы с еврейской темой особые отношения. Так они переплелись, перемешались, что не расчленишь. И вот русский литератор Виктор Ерофеев решается-таки разобраться в еврейской теме. Причем делает это прямо на себе. Так сказать, по живому.
Жизнь моя сложилась таким образом, что я ни разу не встретил ни одного еврея. Это, признаюсь я вам, очень обидно, можно даже сказать, несправедливо: все видели евреев, кого ни спроси, а я — нет. Еще в школе я отправился на поиски евреев. Ведь о евреях все только и говорили. О них рассказывали чудеса, но при этом всегда с оглядкой, с бережливой улыбочкой, потому что евреи были повсюду, сверху, снизу, за каждым углом, хитрые, как змеи с лисьими мордочками. Они меняли фамилии, важно писали стихи, выглядывали из телевизора, заседали в Кремле, задрапированные под русских людей, и за неосторожный разговор о себе готовы были убить. Ходили слухи, что весь русский народ пошел как-то раз на священную войну с евреями, но евреи напоили русских мертвецкой водой, и мы позабыли, как нас зовут. — В России, — сказала мне бабушка, — только про царя можно было точно сказать, что он не еврей. С остальными до сих пор не ясно. Даже царские дети могли оказаться евреями. Но царя растерзали эти дикие звери, и на месте России, как шишка, выросла вавилонская башня. — Ну хотя бы мы с тобой — русские? — с тревогой блестя глазами, спросил я. — Ты, когда вырастешь, если будешь хорошо кушать, отомстишь за русский народ, — строго сказала бабушка. В общем, бабушка рассказывала на ночь такие вещи, что евреи рисовались мне сказочными богатырями высочайшего роста, пиротехниками, скалолазами, которые могут украсть луну с неба, управлять громом и молнией, сочинить симфонию для фортепьяно с оркестром, выпить в один присест три ведра соленой воды и отрезать себе, шутки ради, половину своей пиписьки. Бабушка шепотом добавляла, что она в молодости близко дружила с одним евреем, который выпил у нее всю кровь. Белые, обескровленные руки бабушки дрожали, и я всю ночь проводил в бесконечных битвах с евреями, которые, в стальных шлемах и с пиками в руках, мучили мою пипиську, а под утро и у меня пили кровь. В моем классе учился Боря Минков, хилый, бритоголовый, как и все мы тогда, мальчик, которого одноклассники дразнили евреем, и я решил подружиться с ним, но одно дело, когда тебя дразнят евреем, а другое — когда ты еврей. Боря не выдержал экзамен на еврея: он был скучным, трусливым мальчиком из обшарпанной коммунальной квартиры, и он мне быстро разонравился. Когда я немного подрос, у меня вновь появился шанс пообщаться с евреем. У моих родителей был друг, Роман Львович Губерман, который часто приходил к нам домой и который, что называется, был человеком с юмором. Больше всего он подшучивал над китайцами, потому что во время дружбы с Китаем он жил в Пекине и работал в советской торговой палате. Все шутки Романа Львовича сводились к тому, что Китай — страна без будущего: китайцы умеют все только ломать и ничего не любят строить. «Более ленивого народа я отроду не видел», — шутил Роман Львович, и мы все смеялись до слез, представляя себе чудовищно ленивых китайцев, которые только все ломают и портят. Мне показалось, что Роман Львович — еврей. Однажды за общим столом, чтобы его испытать, я сказал, обращаясь к нему: — Есть такая еврейская загадка. Может ли Бог создать камень, который Он сам не может поднять? Роман Львович неожиданно напрягся: — Я не знаю… Во-первых, Бога нет. Во-вторых, я — не еврей. — Кто ты? — удивилась его бойкая светловолосая жена Короткова, которая сохранила в замужестве девичью фамилию, и посмотрела на него так, будто видит Романа Львовича впервые. — В лучшем случае я — бывший еврей, — весело сказал Роман Львович, и весь стол, вместе с его женой, опять рассмеялся до слез. «Ну, хотя бы бывший еврей!» — тайно обрадовался я, нащупав наконец еврейский след, и решил обязательно сойтись с бывшим евреем. Но даже этого не произошло. Я больше никогда не увидел Романа Львовича. Шутник повесился через две недели в своей квартире, на ручке входной двери. Вот так и началось мое хождение по жизни. Только мне где-то вдали начинал мерещиться настоящий еврей, властелин мира, рабочий хозяин вселенной, единый царь моего детства, как вместо этого подворачивались одни подделки, неудачные копии, испорченные фотографии. Господи, как мне хотелось встретиться с ним, посидеть, поговорить, заглянуть в глаза, может быть, даже потрогать его за рукав, почитать вместе Тору, мне бы даже самый скромный иудей подошел, я о большем и не мечтал — но нет, вздыхал я, не везет, евреи не попадаются! То же самое могу сказать про евреек. Каких я только женщин не видывал: и смертельно больных, и румяных, пышущих здоровьем, и сморщенных, как чернослив, африканок, и даже огненно-рыжих мулаток, но еврейки не видел ни одной. Сколько раз я просил друзей: ну покажите мне еврейку, ну что вам стоит! А они только смеялись надо мной и евреек не показывали. Иногда меня охватывало отчаянье. Я выбегал на улицу, пристально вглядывался в прохожих, наконец мне казалось, что я нашел то, что мне нужно. Я бросался к девушке: — Извините, вы случайно не еврейка? Одна яростно отбивалась от меня сумкой, кричала, звала на помощь… Другая, впрочем, отреагировала иначе. Это была пышная девушка в расстегнутом пальто с лукавыми бровями. — Если хочешь, чтобы я была еврейкой, я буду еврейкой! — подмигнула она в переходе на Смоленской площади. — Извини, — сказал я, — я не ищу будущих евреек! Моя мания продолжалась. Я знал, что меняются обстоятельства. На примере девушки в расстегнутом пальто я понял, что если раньше евреи, хотя и были вездесущи, скрывались, переиначивая свои фамилии, то теперь всем хотелось быть евреями, то ли будущими, то ли просто хотя бы отчасти. Но и это знание было не окончательным. Однажды в подворотне я встретил компанию молодых людей, которые стебались и курили. Я застенчиво приблизился к ним: — Простите, вы случайно не евреи? Я очнулся на больничной койке, с подвешенной к потолку ногой. Надо мной склонился доктор с крючковатым носом. Я замер от счастья. — Доктор! — воскликнул я. — Не может быть! Здравствуйте! Вы еврей? — Псих! — обеспокоенно обернулся доктор к молоденькой медсестре. — Точно псих! В психушке, куда я угодил по рекомендации этого доктора, я продолжал искал евреев. В нашей палате было двадцать два человека. По ночам я, прихрамывая, бродил со свечой между кроватями в поисках еврейской мудрости. Мысли путались. Передо мной, как живая, стояла бабушка, требуя отомстить за поруганный русский народ. Я понял, что евреи спрятались под одеялами. Я стал прижигать им пятки свечой, и они немедленно обнаруживали свою сущность. Под крики людей я прозревал божественную справедливость. Я чувствовал себя на безымянной высоте от счастья. Но все испортил санитар. Санитар в ту ночь мне сказал: — А может, ты сам еврей? — Я? — удивился я, облизываясь собственной кровью. — Ну да, сука, ты! Он снова зверски побил меня руками и ногами, приговаривая: — Скажи: я — еврей! Я молчал. Он бил. Ох, как бил! И тут до меня дошло. Я всю жизнь искал самого себя, продираясь сквозь жизнь, я искал самого себя, я нашел самого себя, продираясь сквозь адскую боль. — Я — еврей, — сказал я. (Статья «Я — еврей!!!» в журнале “Русский пионер” №36, 22 апреля 2013 – А.З.)
Бабий Яр был преступлением фашизма. Но наше многолетнее замалчивание чужого преступления стало преступлением собственным. Замалчивание — это тоже убийство, убийство памяти… Что является психологической причиной замалчивания? Боязнь напомнить о преступлении, в котором замешана украинская полиция. Нежелание вызвать сочувствие к евреям. Вдруг они снова смогут понадобиться для очередного выброса накопившегося озлобления…Я давно хотел написать стихи об антисемитизме. Но эта тема нашла свое поэтическое решение только тогда, когда я побывал в Киеве и воочию увидел это страшное место – Бабий Яр…Напомню почти дословно о моём разговоре прелюдно с Хрущёвым в 1962 году: ”Уважаемый Никита Сергеевич, я специально остановился на этом стихотворении и вот с какой целью: мы все знаем, что никто не сделал больше Вас по ликвидации отрицательных последствий культа личности Сталина, и мы все очень благодарны Вам за это. Но остался один вопрос, который тоже является отрицательным последствием тех времен, до сих пор еще не решен, это вопрос об антисемитизме. Это имеет место. Я сам был свидетелем таких вещей, причем это исходило от людей, занимающих официальные посты, и таким образом принимало официальный характер. Мы не можем идти к коммунизму с таким тяжелым грузом, как юдофобство. И здесь не поможет ни молчание, ни отрицание, вопрос должен быть решен и мы надеемся, что он будет решен. На нас смотрит весь прогрессивный мир и решение этого вопроса еще больше поднимет авторитет нашей страны. Под решением вопроса я имею в виду прекращение антисемитизма по всем линиям, с привлечением антисемитов к уголовной ответственности. Эта действенная мера даст возможность многим лицам еврейской национальности воспрянуть духом и приведет к еще большим успехам во всех областях коммунистического строительства.”
*****
Есть русскость больше, чем по крови:
Как перед нравственным судом,
Родившись русским, при погроме
Себя почувствовать жидом.
*****
Меня спрашивают, почему я написал “Бабий Яр”. Может быть, потому что однажды, когда все-таки я был мальчиком сталинского времени, я это написал, исповедально показал в моем фильме. Ведь я поверил. Я был мальчик, дедушек моих арестовали в моем присутствии, когда мне было 4 года. У меня память начинается с 1937 года, когда арестовывали моих дедушек ни за что. Один из них не вернулся, другой вернулся сломленным человеком. И у меня боролось, с другой стороны Сталин был как верховный главнокомандующий, это тоже не могло не отразиться на моем отношении к Сталину, и у меня душа раздваивалась все время. И когда сообщили о том, что врачи отравители Сталина, они его отравили и так далее, я был потрясен, как были потрясены многие люди. Я написал стихи. Я пришел в одну семью очень хорошую, и я прочел эти стихи о врачах-отравителях. Они не были антисемитскими совершенно. Но это были просто стихи потрясенного человека, что так могло случиться. И мне сказала мать этой семьи, это могло ей дорого стоить, она сказала: “Женечка, эти врачи они ни в чем не виновны. Это неправда. Спрячьте это стихотворение, никогда не показывайте это стихотворение. Вы никогда не отмоетесь потом”. И я верил этим людям. Я поверил, и я спрятал, я никому его не показывал. И я носил его и может быть, потому что я написал “Бабий Яр” это потому, что я однажды мог очень сильно ошибиться. И на всю жизнь. Потому что я поверил вот этой газетной версии в тот момент. И это был огромный урок моральный. И поэтому когда меня мои товарищи на “Мосфильме” уговаривали: Женя, у тебя и так много врагов, сними этот эпизод, зачем, рассказывать, что ты написал, кто это знает. Я сказал: нет, я должен об этом рассказать, потому что это будет каким-то уроком и предупреждением другим молодым людям. ( Из интервью на радиостанции ”Эхо Москвы”. 12.12.05 – А.З.)
*****
Да, мою кандидатуру ( номинант на Нобелевскую премию по литературе 2008 – А.З.) предложил Всемирный конгресс русскоязычного еврейства. Это признание за ”Бабий Яр”, произведение, написнное под впечатлением от 13-ой симфонии Шостаковича. И за антирасистский дух моих произведений. Это честь, великое волнение. А расизм я испытал на собственной шкуре. Когда я родился, моя фамилия была не Евтушенко, а Гангнус, это фамилия моего отца, немецкая. Мне было семь лет, когда началась война, и учительница на станции Зима говорила другим: ”Как вы можете с ним играть? Он же немец”. Моя бабушка, мудрая и сильная женщина, возмутилась, схватила скалку и направилась в школу. Она нашла учительницу, сидящей под плакатом с изображением Маркса и Энгельса. Её гнев испарился. Она сказала: ”А эти двое, быть может, узбеки?” Но потом она решила, что было бы правильнее поменять мою фамилию на фамилию моей матери, наполовину польки, наполовину украинки. С этого дня я стал Евгений Евтушенко.
*****
В России даже антисемиты с удовольствием танцуют «семь сорок».
Комментарий: Однажды Евтушенко, оказавшись в Нью-Йорке на концерте симфонического оркестра, с гордостью сообщил его дирижеру, что в Московском симфоническом оркестре больше половины — евреи. Дирижер очень удивился и ответил, что никогда не интересовался, сколько евреев у него в оркестре. «И вот тогда я понял, — рассказывал Евтушенко, — в чем заключается истинный антисемитизм».
*****
Здесь имеются переводы тебя и меня, но всё это убого очень. Знают больше по имени, и то не американцы, а приехавшие в Америку евреи. По-видимому, евреи – самые лучшие ценители искусства, потому ведь и в России, кроме еврейских девушек, нас никто не читал. ( Из письма А.Б. Мариенгофу, Нью-Йорк. 12.11.1922 – А.З.)
*****
Для русского уха и глаза вообще Америка, и главным образом Нью-Йорк, – немного с кровью Одессы и западных областей. Нью-Йорк на 30 процентов еврейский город. Евреев главным образом загнала туда нужда скитальчества из-за погромов. В Нью-Йорке они осели довольно прочно и имеют свою жаргонную культуру, которая ширится всё больше и больше. У них есть свои поэты, свои прозаики и свои театры. От лица их литературы мы имеем несколько имён мировой величины. В поэзии сейчас на мировой рынок выдвигается с весьма крупным талантом Мани-Лейб – уроженец Черниговской губернии. Россию он оставил лет 20 назад. Сейчас ему 38. Он тяжко пробивал себе дорогу в жизни сапожным ремеслом и лишь в последние годы получил возможность существовать на оплату за своё искусство. Переводами жаргона он ознакомил американских евреев с русской поэзией от Пушкина до наших дней и тщательно выдвигает молодых жаргонистов с довольно красивыми талантами от периода Гофштейна до Маркиша. Здесь есть стержнь и есть культура. ( Из статьи ”Железный Миргород”, 1923 г. – А.З.)
Комментарий: Жизнь такого крупного поэта, как Есенин, с его трагической судьбой, с огромным количеством мемуарной и биографической литературы о нем, заслуживает воспроизведения в театре, в кино, на ТВ. Но уже сама гипотеза о том, что Есенина замочили в «Англетере», в высшей степени сомнительна, учитывая его предсмертные стихи, написанные кровью, и прочие (включая психологические и медицинские) показания. Теория заговоров в России сейчас модна и не только Есенин, но и Маяковский, Горький и прочие, согласно этой теории, пали жертвой заговора. Помимо недомыслия, есть здесь и погоня за сенсацией. Телефильм «Есенин» сделан вовсе не ради великого поэта, но ради тех, на кого навешано его убийство и кто никак не мог в нем участвовать, даже если это было убийство, а не самоубийство (что почти бесспорно). А так как все убийцы и заговорщики – сплошь евреи, то возникает законный вопрос: кому это было нужно? Кому нужно было снимать такой попсовый, клеветнический, откровенно антисемитский фильм? А то, что заговор против Есенина организовал Троцкий и иже с ним – чушь собачья. Достаточно вспомнить статью Троцкого “Сергей Есенин”, опубликованную в “Правде”, 19. 01. 1926 года и посвящённую памяти поэта, где автор пишет: “Мы потеряли Есенина – такого прекрасного поэта, такого свежего, такого настоящего. И так трагически потеряли. Он ушёл сам, кровью попрощавшись с необозначенным другом, – может быть со всеми нами. Поразительны по нежности и мягкости эти его последние строки… Есенин слагал острые песни хулигана и придавал свою неповторимую, есенинскую напевность озорным звукам кабацкой Москвы. Он нередко кичился дерзким жестом, грубым словом. Но надо всем этим трепетала совсем особая нежность неограждённой, незащищённой души. Полунаносной грубостью Есенин прикрывался от сурового времени, в какое родился, – прикрывался, но не прикрылся… Есенин не был революционером, он был интимнейшим лириком. Эпоха же наша не лирическая. В этом главная причина того, почему самовольно и так рано ушёл от нас и от своей эпохи Сергей Есенин… Есенин интимен, нежен, лиричен – революция публична, эпична, катастрофична. Оттого-то короткая жизнь поэта оборвалась катастрофой… Поэт погиб потому, что был несроден революции. Но во имя будущего она навсегда усыновит его…”
*****
В еврейской крови и в еврейской мышце, но не в еврейском стоне и всхлипе – надежда нашего народа.
*****
Пороки еврейские лежат на поверхности, а истины – в глубине.
*****
Евреи – народ пугливый. Девятнадцать веков христианской любви расстроили их нервы.
*****
Народ, который научился жить без страны, невозможно завоевать.
*****
Если бы евреев не было, их следовало бы выдумать для удобства политиканов на все времена.
******
Легко понять чувства евреев Ист-энда, оказывающих помощь своим страдающим братьям России…Я считаю, что единственная действенная помощь – это помочь русским евреям покинуть эту «тёмную» страну…Исход всех евреев из России не может произойти в течение одного поколения. Но если бы они начали постепенно эмигрировать, это привело бы к концу преследований и подстрекательств против них в России. Потери, которые Россия понесла бы от отъезда своих способных граждан, очень скоро навели бы её на мысль, что, преследуя евреев, Россия сама себе навредила. Но как бы ни обстояло дело, евреи должны начинать покидать Россию. Они должны построить своё собственное государство. Они должны усмирить дикую природу, которая добрее, чем дикие орды России, которые их преследуют и хотят уничтожить. (1906 г. – А.З.)
*****
Три больших русских писателя – Максим Горький, Леонид Андреев и Федор Сологуб – горячо взялись за составление подробной анкеты антисемитов. Всегда веря в торжество справедливости, ни минуты, конечно, не сомневался, что после такой анкеты в России не будет больше на одного антисемита, и эти неприятные, несимпатичные типы сразу исчезнут… И поэтому, пока еще не поздно, попробую хоть кое-как зарисовать их на горько смеющихся страницах «Сатирикона». Пусть останутся для потомства хотя бы мои беглые и слабые зарисовки, если уж никто не догадался зарисовать их до меня…
Уличный антисемит. В сущности, это самый незлобивый и «веселый» тип. Его любимое развлечение – показать проходящему еврею «свиное ухо», сделанное из полы. И все…Но когда он подрастает, и невинно веселиться станет мешать положение в обществе, «свиное ухо» заменится чем-нибудь другим. Он, обыкновенно, в переполненном трамвае или где-нибудь в длинной очереди у вокзальной кассы начинает замечать непорядки, исходящие от ближайшего еврея. – Тут вам не Бердичев! Да-с! – любит он отчеканивать, смакуя каждый звук этой, по его мнению, очень язвительной фразы…
Кабинетный. Этот опаснее. Он не показывает прохожим «свиного уха» и не язвит насчет Бердичева. Он пишет книги, «ученые» статьи. У него большая лысина. Ученый лоб. Он получает откуда-то деньги. И пишет. Все пишет… Печальные, нехорошие вещи пишет он. Может быть, он плачет когда-нибудь со стыда, уткнувшись бессовестной, продажной лысиной в подушку?..
Трус. Он страдает какой-то мистической боязнью перед «еврейской силой»… Он убежден, что весь мир находится в «еврейских руках». И, следовательно, стоит ему «слово сказать», как тотчас превратится в нищего. И он, конечно, молчит. Боится… И даже, наоборот, преувеличенно любезен почти с каждым евреем, ласков, мил, уступчив, предупредителен. А дома, оглядываясь на закрытые окна и двери, сжимает кулаки, скрежещет зубами, дико вращает глазами и шепчет: – С Нового года, как Б-г свят, перестану подавать жидам руку…
Литератор. Тип сравнительно новый. Тут две разновидности: нечестно-продажный и честно-неудачливый. О первом говорить не приходится, а мотивы антисемитизма второго весьма основательны: евреи мешают ему стать великим писателем. И он прав! Ведь давно известно, что Пушкин, Толстой, Достоевский, Чехов и все остальные великие писатели стали великими только потому, что сумели ловко перехитрить евреев. В самом деле, как после этого не стать антисемитом?
Анекдотист. Его широко-ухмыляющаяся, красная, плоская, жирная и мягкая, как диван, рожа вам хорошо знакома. Ведь он только вчера, мыча от восторга, смачно рассказывал «свеженький» анекдот про чеснок и жида, и еще о том, как он ехал в Баден-Баден, а его vis-a-vis по купе, «богатый жид», тоже ехал в «Гомель-Гомель»… Хо-хо-хо… Смешно, не правда ли?! Что ж, Б-г с ним. Это одна из самых невинных, телячьих разновидностей антисемитского типа.
«Принципиально-теоретический» антисемит. О, он, конечно, ничего не имеет и никогда не имел против евреев, «как таковых». У него все друзья и приятели – евреи. Но, видите ли, если взять, с одной стороны, строение черепа у представителя семитической расы, а, с другой стороны, – право господствующей национальности, а, с третьей стороны, – интересы реальной политики, а, с четвертой стороны…Любит поговорить. Кроме того, – бездетен, труслив, туп. Скучное ничтожество в золотых очках.
Профессионал-«черносотенец». Жалкое существо. Его обязанности нелегки. Нужно каждый день придумывать антисемитские сенсации, а где взять их?.. Вот поляки – молодцы! Придумали эффектнейшую штуку: евреи в гробу перенесли германцам несколько миллионов… Какая прелесть! Но нельзя же этим гробом питаться целые месяцы. Как же быть? Покровители, субсидирующие газетку, говорят глазами: – Денежки, небось, получать умеете, а придумать, по причине бездеятельности – не того-с… И в самом деле, русский профессиональный черносотенец тут плошает. А какая это, если б вы знали, пытка – в особенности, если пить-есть хочется, в особенности – пить… ( Из статьи ”Типы антисемитов” в журнале ”Новый сатирикон”, 1915 г. – А.З.)
Эта проклятая раса, не имеющая более своей родины, своего правителя, живущая паразитом среди наций, притворяющаяся, что признаёт их законы, но послушная в действительности лишь своему богу Грабежа, Крови и Ненависти, выполняющая повсюду хищную миссию завоевания, которую возложил на неё этот бог, устраивающаяся в каждом народе, как паук посредине своих сетей, чтобы подстерегать свои жертвы, высасывать кровь из всех, жиреть за счёт чужих жизней! (из книги “Nouvelle Campagne”, 1896 – A.З.)
*****
Пусть погибнут все мои книги, если Дрейфус не является невиновным… Я не хочу, чтобы моя страна прозябала во лжи и несправедливости. Франция, заклинаю тебя, очнись! ( Из статьи “Я обвиняю” , 1898 – А.З.)
*****
Евреи, такие, какие они есть сегодня, – это наша работа, работа восемнадцативекового идиотического преследования.
Комментарий: Капитана Дрейфуса осудили и посадили в 1894 году. Прошло четыре года, и только тогда вдруг Золя выступил в его защиту. Причем каждый, кто читал романы Золя, знает, что сам Золя был – то, что называется – “бытовой антисемит”. Он описывает евреев-капиталистов, подчеркивая, что они намного хуже капиталистов-христиан. И вдруг выступил в защиту евреев. В чем же дело, что произошло за эти четыре года? А произошло то, что антисемитскую пропаганду стала вести церковь. Орудием антисемитизма стал прежде всего орден иезуитов. Католические издательства Франции издавали антисемитские брошюры, памфлеты. И именно поэтому защитники демократии, противники церкви, противники монархии (тогда церковь и монархия шли рука об руку) вдруг опомнились и встали на защиту евреев. Таким образом, еврейский вопрос, проблема антисемитизма, оказывается тесно переплетена с проблемой истории церкви. И двигателем антисемитизма именно в современном мире в течение последних ста лет часто оказывается церковь.
*****
Взять, с другой стороны, иудейский народ, аристократов человечества. Благодаря чему он сохранил свою индивидуальность, свою поэзию, вопреки всякому насилию? Благодаря тому, что ему не приходилось возиться с государственностью. Оставайся он в Палестине, он давно бы погиб под тяжестью своего государственного строя, как и все другие народы. (Из письма к Брандесу 17 февраля 1871 года – А.З.)
*****
И все же иронизировать над собой, сочинять анекдоты о себе, смеяться во спасение свойственно евреям больше, чем другим народам.
Меня часто спрашивают, почему среди людей, причастных к юмору, так много евреев? Им что, всех смешнее? Ну, на этот счет есть исчерпывающая формула: «Говорят, что все юмористы – евреи. Нет, это все евреи – юмористы… Израильтяне не категорически против создания государства. Речь идет о рамках этого государства. Они считают, что они отдали Палестине достаточное количество территории. Палестинцы же, получив палец, готовы отхватить всю руку. Я думаю, что в ближайшее время этот конфликт не разрешим. Нет ничего сложнее, чем разрешить национальный конфликт…Я абсолютно убежден, что ни еврейские организации, ни деятели культуры не должны выступать против этого (против антисемитских высказываний некоторых губернаторов России – А.З.). Самым первым должен был выступить руководитель страны. Я не вхож в эти сферы. Может, не царское это дело унижаться до того, чтобы поставить в угол какого-то губернатора. (Из выступления в эфире на канале ”Эхо Москвы”, 27.11.2000 – А.З.)
******
Я Рабинович по отцу, и с этой фамилией я прожил лет тридцать пять. В конце семидесятых, когда я начал печататься, почти во все редакции нужно было предварительно звонить, заказывать пропуск. Я звонил, приходил, показывал в бюро пропусков паспорт с фамилией Рабинович, и мне обычно отвечали, что на эту фамилию пропуска нет. Я снова звонил в редакцию, говорил, что пропуска нет, мне говорили «ох, извините, мы забыли, что вы Рабинович, и заказали пропуск на Иртеньева», снова заказывали пропуск. Короче говоря, это сильно раздражало. Но Иртеньевым я стал не только из-за барахтанья между псевдонимом и фамилией. Понимаешь, Рабинович – это уже образ. Вполне определенный, и мои стихи не слишком с ним вяжутся. Кроме того, в русской литературе уже есть Рабинович – Вадим (это не тот Рабинович, о котором все вы сразу подумали, это другой Рабинович – А.З.), известный поэт, философ, профессор МГУ и т.д., и его одного достаточно. Второй Рабинович в современной русской поэзии это уже явный перебор. Иртеньев – фамилия вполне литературная (для тех, конечно, кто читал «Детство» Толстого и помнит Николеньку Иртеньева), плюс ко всему это сценическое имя моей, славянской, кстати сказать, бабушки, которая была актрисой…Антисемитизм в России, конечно, есть. Бытовой антисемитизм всегда был и всегда будет. Правда, сейчас еще больше, чем евреев, не любят кавказцев. Что меня абсолютно не радует. По-моему, государственного антисемитизма в России нет. Есть, наоборот, не в меру и подозрительно быстро развившееся национальное самосознание. Не только еврейское, но и оно в том числе. Я не знаю, как здесь(в Израиле) но у нас Хануку празднуют, как минимум, в Кремле. А это, по-моему, слегка занадто. Я правильно выражаюсь?..Да, так вот антисемитизм сильно локализован. Он есть в определенных местах – в НРЕ, к примеру, он есть, у коммунистов есть – по традиции, – есть он в каких-то структурах власти. Но государство его не разжигает, не направляет и особо не поддерживает. Этого вполне достаточно. (Из интервью газете ”Курьер”. Израиль, октябрь 2006 года – А.З.)
*****
– Еврей ли я? – Негалахический. Русская бабушка с материнской стороны. – А тебе не кажется, что в евреях все-таки есть что-то особенное?
– Конечно, есть. Они богатые, хитрые, как я, толстые, как ты, и у них большие носы, как у нас с тобой. Послушай старика, Дима, не парься над этими вопросами, от них сходили с ума и более крепкие ребята. (Из интервью Д.Быкова с Иртеньевым на сайте Собеседник.ру 26 марта 2015 года – А.З.)
