Archive for February 28th, 2010

  *****

Однако родные и друзья по-прежнему называли меня Мариком. В первый раз я сам изменил свое имя, когда решил вступить в ряды комсомола. Тогда я совершил «двойной подлог». Во-первых, я так спешил быть в передовых рядах советской молодежи, что прибавил себе несколько месяцев. Впрочем, в этом подлоге я был не первым — Геннадий Хазанов, вступая в комсомол, в графе «национальность» записал: осетин. Это, пожалуй, «крамольней», чем спутать день рождения. Так вот, согласно комсомольскому билету, я родился 14 января 1940 года. Назвал же я себя почему-то Максом. Возможно, я хотел назвать себя Марксом, но так как «р» я не выговариваю, то превратился в Макса, и в комсомольском билете я значился «Макс Моисеевич». Так возникло мое третье имя. Все, наверное, так бы и оставалось: «Мотель» — в метрике, «Макс» — в комсомольском билете, «Марик» — по жизни, но…

  • Летом 1955 года Бершадское педагогическое училище закрыли, а студентов перевели в Тульчин. На стадионе около училища устроили праздник, посвященный началу нового учебного года. На нем вручали грамоты и благодарственные письма по результатам учебы за прошедший учебный год. Присутствующие довольно хладнокровно реагировали на происходящее. Активность резко возросла, когда директор педучилища, до сих пор помню его звучную фамилию Горовый, произнес: «Подяка (благодарность) з занесеням в особысту справу (в личное дело) выдаеться Гейзеру Мотелю!» Как резко и непривычно прозвучало это имя! Я даже не понял, что речь идет обо мне. Под улюлюканье, крики и аплодисменты меня вытолкнули из шеренги, толпа ликовала и скандировала: «Мо-тель! Мо-тель!» Я подошел к директору, он вручил мне «Выписку из приказа», в котором значилось мое имя — Мотель. Я тяжело пережил все происшедшее. Быть может, именно в тот день впервые пожалел, что принадлежу к «Б-гом избранному народу». Пожалел. А задумывался об этом гораздо раньше, когда во время «дела врачей» не раз слышал от однокашников: «Вы хтiлы вбиты Сталiна!» В тот день я твердо решил сменить имя «Мотель» на любое нееврейское. Было мне тогда 15 лет…
  • Из Тульчина я уехал летом 1956 года. Тогда мне предстояло получить первый в жизни паспорт. Я поехал в Бершадь, пошел в паспортный стол и объяснил ситуацию начальнику. Я сказал, что если он не поменяет имя на «Марк» или «Макс», то не знаю, как буду жить дальше и буду ли жить вообще. Он долго рассматривал мою метрику, что-то прикидывая, и вынес вердикт: «Марк не получится. Макс — тем более». Положив перед собой метрику, взял ручку с пером, на тетрадном листке написал слово «Мотель». Букву «е» превратил в «в», первую часть буквы «л» преобразовал в «е». А из второй части «л» и мягкого знака сотворил «й». «Через неделю ты перестанешь быть Мотелем и станешь Матвеем, — торжественно произнес он, — с тебя причитается, товарищ студент!» Думал ли в тот момент работник милиции, что, желая мне помочь избавиться от еврейского имени Мотель, вызывавшего столько насмешек, он назвал меня красивым древнееврейским именем Матвей, что в переводе с иврита означает «Б-жий человек»? Спустя две недели я получил свой первый паспорт с именем «Матвей». Вместе с ним мне вернули метрику, где на месте моего бывшего имени «Мотель» красовалась огромная блестящая темно-фиолетовая клякса….Марк, Мотель, Макс, Матвей… Какое из этих имен настоящее? Мне вспоминаются слова моего деда Гершки Гейзера: «Настоящее имя человека то, которое остается после него». А близкие и друзья по-прежнему называют меня Мариком.
  • Несколько лет назад в гостинице ЦК партии (как она сейчас называется, не знаю) был вечер подведения итогов конкурса школьных сочинений на еврейские темы. Были дети из разных городов. Первое место занял еврейский мальчик из Киева, второе — русская девочка из Петербурга. В сочинении этой девочки были такие познания еврейской истории последних десятилетий, что не каждый еврей может так разобраться. Председательствовал на вечере Григорий Горин, и он произнес такую фразу: «Не может быть еврея без знания иврита». Его поддержал Лев Новоженов, а я выступил резко против такой формулы и привел несколько примеров. Наиболее убедительный, на мой взгляд, это Теодор Герцль — основоположник сионизма. Когда он взялся за еврейское дело, он не знал ни иврита, ни даже идиша. Таких примеров можно привести немало. Так вот Герцль — еврей или не еврей?
  • Сейчас огромное количество евреев, пишущих на русском языке. И не только сейчас — в начале XX века их было не меньше. Многие из них стеснялись своего происхождения. Можно ли таких людей считать евреями? По-моему, нет. Леонид Утесов всю жизнь хотел и находил с кем разговаривать на идише. В этом он видел связь со своим народом. То же самое режиссер Марк Донской, художник Борис Ефимов. Эта троица собиралась раз в месяц, чтобы поговорить на идише. Насколько я знаю, у Донского нет в фильмах ничего на еврейскую тему, но при этом он подчеркнуто демонстрировал свою поддержку еврейства. Есть другие примеры. Поэт Илья Резник в одном из интервью долго убеждал, что его предки из Дании. Зачем это? Чтобы причислить себя к викингам? И это поэт, написавший на русском языке сценарий для первого спектакля Камерного еврейского музыкального театра (КЕМТ, художественный руководитель Юрий Шерлинг).
  • В итоге я бы сказал, что с математической точностью определить, дифференцировать невозможно, кто такие русские евреи — русские или евреи? Но если человек хоть в какой-то степени интересуется историей своего народа, не терпит оскорблений на антисемитские темы, в России этого уже достаточно, чтобы оставаться евреем.(Из интервью в газете ”Еврейские новости” 23.03.2007 – А.З.)
  •  

    *****

    В 1947 году я пошел учиться в первый класс бершадской украинской семилетней школы. В третьем классе учительница попросила меня принести метрику. Но ее не было — во время войны архив загса в Бершади пропал. Мама принялась хлопотать о новой метрике. Секретарь поселкового совета — фамилия его, кажется, была Коган — выдал справку, где мое имя значилось как «Мотель». Помню, мама пыталась возразить. «Что вас смущает?— говорил он маме, — ведь сын ваш будет Мотель Моисеевич. Так зовут лучшего учителя в Бершади, друга вашего покойного мужа. И ваш сын, когда вырастет, тоже станет учителем…» Но маму его ответ не удовлетворил. По ее просьбе лучший учитель Бершади Мотель Моисеевич, опираясь на палочку, доковылял до поссовета и попытался убедить Когана в том, что не следует в такое антисемитское время (а было это в 1950 году) писать в моей метрике имя «Мотель». Но поход его — увы! — тоже ничего не изменил. Много лет спустя я узнал у Когана, что в ту пору существовало негласное указание называть евреев в документах традиционными именами. Мотель Моисеевич — так записали мои имя и отчество в свидетельстве об окончании семилетней школы. Так что Мотель — мое второе имя, с которым я поступил в 1954 году в Бершадское педагогическое училище.

    *****
     
     
     
     
     

     

     *****

    После Исхода о свободе всегда говорили с еврейским акцентом.

    *****

    Еврей Фульд избран в парламент. Я очень рад этому; значит, равноправие евреев вполне осуществилось. Прежде только гениальный еврей мог пробиться в парламент; но если уж такая посредственность, как Фульд, пробивается, -значит, нет больше различий между евреями и не евреями.

    *****

    Для еврея крещение – это входной билет в европейскую культуру… Это верно, что я был когда-то крещен, но я никогда не переходил в христианство. Пристать к Христу-задача для еврея слишком трудная: сможет ли oн когда-нибудь уверовать в божественность другого еврея ?..К крещению я отнёсся с полным безразличием, как к акту, не имеющему никакого символического значения. Я буду хорошим евреем и буду воевать за благополучие моих братьев по вере. Этот поступок унизил моё достоинство, он – безобразное пятно на моей совести. Я позволил себя крестить, чтобы получить должность в Пруссии…Я никогда не отрицал своей принадлежности к еврейству, никогда к нему не возвращался, ибо никогда его не покидал…Когда я был евреем, христиане меня ненавидели, теперь ненавидят и те, и другие… Желаю всем ренегатам настроения подобного моему…, от ворон отстал и к павам не пристал.

    *****

    Евреи народ духа, и всякий раз как они возвращаются к своим началам, они велики и прекрасны, а их неуклюжие противники пристыжены и посрамлены. Глубокомысленный Розенкранц сравнивает их с великим Антеем, и разница лишь в том что тот становился сильнее всякий раз как прикасался к земле, евреи же черпают новую силу, как только они снова соприкоснуться с небом. Удивительное сочетание самых резких противоположностей! Хотя у этих людей встречаются столько уродств и низости, среди них же можно встретить идеалы самой чистой человечности.

    *****

    Спиноза “был торжественно изгнан из общины израильской и объявлен недостойным носить впредь имя еврея. Его христианские враги были достаточно великодушны, чтобы оставить ему эту кличку”.

    *****

    Евреи – люди на все времена, люди сильные и непобедимые не только в древности, но и в наши дни, несмотря на восемнадцать столетий преследования и унижений…Я вижу теперь, что греки были только прекрасные юноши, евреи же были мужи, сильные, непреклонные мужи, не только во времена оно, но и по сей день, несмотря на восемнадцать веков гонений и бедствий.  Теперь я научился вернее их понимать и ценить, и не считай я всякую родовую гордость глупым противоречием, я гордился бы тем, что мои предки происходят из благородного дома Израиля, что я потомок тех мучеников, которые дали миру Б-га и нравственность, которые во всякой идейной борьбе выступали борцами и страдальцами… Еврейская история прекрасна; но молодые евреи вредят старым, которых без этого ставили бы гораздо выше греков и римлян.  Я думаю, что если бы евреи вовсе исчезли, и сделалось известным, что где-нибудь существует один экземпляр этого народа, многие ездили бы за тысячи вёрст, чтобы его увидеть и пожать ему руку – а теперь избегают.

    *****

    Да, на эмансипацию всё-таки придется согласиться рано или поздно, по чувству ли справедливости, по благоразумию или по необходимости. Антипатия к евреям среди высших классов не имеет уже религиозных корней, а среди низших классов она с каждым днем всё больше и больше превращается в социальную ненависть к господствующей власти капитала; к эксплуатации бедных богатыми. Юдофобство носит теперь совсем другое название, даже у черни. Что же касается правительств, то они наконец добрались до высокомудрой идеи, что государство есть организм и что последний не может быть здоровым до тех пор, пока хоть один-единственный из его членов, будь то хоть мизинец ноги, страдает каким-нибудь недугом. Да, как бы гордо государство ни подымало свою голову и как бы ни встречало оно открытой грудью всяческие бури, – сердцу, и груди, и даже этой гордой голове всё-таки придется разделить боль с мизинцем, если он страдает от мозолей; ограничения в правах евреев являются такого рода мозолями на ногах немецкой государственности.

                Комментарий: Ребенком он еще не понимал, что значило быть евреем. Узнав, что его дед по отцовской линии был маленьким евреем с большой бородой, он поспешил поделиться удивительной новостью с одноклассниками (он посещал школу при францисканском монастыре). Что тут началось! Мальчишки хохотали, блеяли, хрюкали, лаяли, каркали, прыгали по столам и скамейкам, и учитель, примчавшийся на шум, тут же стал искать зачинщика. Гарри был изобличен: своим сообщением о дедушке он дал повод к этой кутерьме, за что и получил первые в жизни побои. Ранние впечатления детства оставляют, как известно, глубокий след. И сам Гейне признался в «Мемуарах», точнее, в небольшом отрывке, который уцелел от рукописи: «Каждый раз, когда в моем присутствии заходила речь о маленьких евреях с большими бородами, у меня по спине пробегал холодок жутких воспоминаний». У него навсегда отпало желание делиться сведениями об опасном дедушке. Гейне принял христианство 28 июня 1825 года тайно, но с согласия семьи. Мотивировка этого шага была достаточно цинична: через две недели он должен был получить диплом и рассчитывал на должность. Внутренне он испытывал глубокий стыд.

    Из шуток Генриха Гейне : Христианин обращается к поэту: “Вы происходите от народа, к которому принадлежал и Христос. Я бы этим гордился”.  Ответ Гейне: “Я бы тоже гордился, если бы никто, кроме Иисуса, к нему не принадлежал”.

    P.S. Прочитайте. О великом Генрихе Гейне

     
    *****

    Они (евреи –А.З.) имеют веру, благословляющую их на обкрадывание чужаков.

    *****

    И всё же евреи оставались избранным народом Божиим и, невзирая ни на что, жили среди нас олицетворённым напоминанием о древнейших временах. Вдобавок они были люди энергичные, обходительные, а самое упорство, с каким они придерживались своих обычаев, невольно вызывало уважение. Девушки их были хороши собой и охотно терпели, когда христианский юноша, встретившись с ними в субботу на Рыбацком поле, оказывал им знаки внимания. Поэтому-то меня и разбирало любопытство поближе узнать их обряды. Я не мог успокоиться, покуда не побывал несколько раз в еврейской школе , не увидел собственными глазами их свадьбы и обряд обрезания, не составил себе представление о празднике кущей. Повсюду меня встречали приветливо, радушно потчевали и просили приходить ещё…  Энергия – основа для всего. Каждый еврей как бы незначителен он ни был, вовлечен в решительное и немедленное достижение цели…Это наиболее вечный народ на земле.

    *****

    Мои старания изучить язык и постигнуть смысл Священного Писания свелись к тому, что в моей фантазии ещё живее возникла прекрасная и достославная страна, её окружение, соседи, а также народы и события, на тысячи лет вперёд прославившие сей клочок земли. И снова выходит оттуда родоначальник (Авраам – А.З.), но уже более счастливый, ибо ему удаётся передать ярко выраженный характер потомству и тем самым навеки создать из него великую нацию, единую, несмотря на все перемены мест и превратности счастья.

    *****

    Перед нравственным судом Бога, перед судом, которым будут судимы народы, не будет спрошено, самая ли лучшая, самая ли превосходная эта нация, а только продолжает ли она существовать, сохранилась ли она…Израиль – самая упорная нация в мире: она есть, была и будет прославлять имя Иеговы в веках. ( Из произведений на библейскую тему – А.З.).

                Комментарий: Гете, глубоко уважавший еврейскую культуру, изучивший древне-еврейский язык, даже пытавшийся освоить идиш, друживший с евреями и влюблявшийся в еврейских красавиц, не преодолел аристократический барьер и, в частности, был против смешанных браков с евреями. Надо полагать, что это защитное чувство формировали не просвещенные друзья-евреи, а непривлекательные из сферы бизнеса или из тех, которых он наблюдал в детстве, когда из любознательности посещал гетто.

     *****

    Я выросла в доме, где не было другого языка, кроме русского, в синагогу я попала впервые, в первый и единственный раз в жизни, как это ни странно, в Петербурге ( Л.Г. родилась и детство провела в Одессе – А.З.), синагога для родителей была воспоминанием детства — и не знаю, приятным ли. У меня были гувернантки – немки, которые в простоте душевной водили меня в кирху по воскресениям и выучили читать «Отче наш» перед сном. Родители знали об этом и с беспринципностью, свойственной еврейской интеллигенции, посмеивались не то над немками, не то надо мной, не то над собой. И все же, если передо мной человек, «скрывающий свое еврейское происхождение», меня передергивает от очевидной безнравственности поступка…

     

  • Из благоразумия, из атавизма или из мнительности — я, человек русского языка, русских вкусов и русской культуры и, смею думать, абсолютной преданности русской культуре, — именую себя в анкетах еврейкой, — все это не заботясь о тонкостях различия между расой, национальностью, гражданством и вероисповеданием…Безнравственно скрывать не только свое еврейское происхождение, но и свое еврейское имя, прячась за псевдонимом…Я, может быть, взяла бы себе псевдоним, если бы я не была еврейкой. В еврейских псевдонимах — всегда дурной привкус. В них неизбежно есть что-то от фальшивого вида на жительство… Так еврейское начало сознания, переплетаясь с другими, оказывается формотворческим. В других психологических комбинациях оно деструктивно. Еврей с установкой на тотальную ассимилюцию переживает порой своё происхождение как обузу и помеху. Он стесняется. К этому типу принадлежит Пастернак. У него был еврейский комплекс (у Кафки тоже) – разновидность комплекса неполноценности, распаляемый антисемитизмом, самым победоносным, не только фактическим, но и психологическим врагом ассимиляции…Он был убеждён, что ассимиляция не только необходимость, но совершившийся факт. Но на антисемитизм он отвечал не гордостью или злобой, а реакцией первородной вины, неполноценности, неудостоенности…Еврей, кое происхождение было для Пастернака унижением, а принадлежность к русскому национальному типу – сублимацией. Он мерил эти данные разной мерой. Национальное самоопределение без языка и культуры – бесплодно.
  • Евреям, участвующим в русском культурном процессе, иудаизм присущ в разных дозах. От напряжённого национального самосознания до ассимилированности, более или менее полной. Сильная еврейская окраска в прозе Бабеля. Сложно обстоит с Мандельштамом. Мандельштам мыслил культурами. Иудаизм для него одна из культур (как и католичество, лютеранство), но она на особом положении личного, интимного опыта, уходящего корнями в младенчество…
  • В диаспоре безъязыковое национальное сознание как-то может существовать, если существует еврейская община как социальная единица. У нас её нет, и с еврейским самосознанием надо ехать в Израиль и искать там язык и родину. Так же, как у меня есть внешние расовые признаки, так, вероятно, есть еврейские черты ума и характера. Но это факт биологический; у меня они не социализированы, не подняты до структурного смысла. И я знаю, что ношу в себе частицу судьбы и мысли русской интеллигенции. А противоречие всё же не отпускает: есть рефлексы, точно срабатывающие на антисемитизм. Чувство общественного приличия запрещает увиливать от своего происхождения. Нельзя находиться в положении человека, который сегодня говорит: «я русский», а завтра может стать объектом еврейского погрома, который, кстати, нам упорно обещают соответственным образом настроенные неформалы. ( Из дневников 1927 – 1989 годов. Опубликовано в конце 1993 года – А.З.)
  •  

     *****

    Вначале я была очень наивна, что раз искренне стала его ( писателя Акима Волынского – он же Хаим Лейбович Флексер – А.З.) жалеть: сказала, что евреям очень трудно писать, не имея своего собственного, родного языка. А писать действительно литературно можно только на одном, и вот этом именно, внутренне родном языке. Язык древнееврейский? Мало кому их современных евреев он родной. Писать на жаргоне? Этого евреи не хотят. Они пишут (когда пишут) на языке страны, в которой живут. Но этот язык, даже в тех случаях, когда страна – данная – их «родина», то есть, где они родились, – им не «родной» не «отечественный», ибо у них «родина» не совпадает с «отечеством», которого у евреев – нет… Ни Лермонтов, ни Некрасов, ни Толстой или Достоевский не могли бы быть евреями, как ни Гёте, ни даже Ницше ( А как же еврей Гейне, полуеврей Мицкевич и многие другие? – А.З.)…Кстати, об антисемитизме. В том кругу русской интеллигенции, где мы жили, да и во всех кругах, более нам далёких – его просто не было. ( А так ли? Из воспоминаний ”Живые лица” – А.З.)

               Комментарий: Антисемитизм многих русских писателей общеизвестен. Как-то к Гиппиус обратился за помощью 19-летний Мандельштам. Он просил прочесть его стихи и порекомендовать, если Гиппиус сочтет возможным, поэтическому мэтру и вершителю поэтических судеб Валерию Брюсову. Гиппиус прочла и порекомендовала. «Дорогой Валерий Яковлевич, — написала Гиппиус, — некий неврастенический жиденок, который года два тому назад еще плел детские лапти, ныне как-то развился, и бывают у него приличные строки… Он приходил ко мне с просьбой рекомендовать его стихи вашему «вниманию». Я его не приняла (уж очень он «устанный»), но стихи велела оставить, прочла и нахожу, что «вниманию вашему рекомендовать их могу». Стихи, конечно, стоящие. Но, вот, «жиденок». И Брюсова, это, судя по всему, не покоробило. Иначе Гиппиус не позволила бы себе. Воздержалась бы от некорректной констатации.

     *****

    – Перевешать всю жидову! – раздалось из толпы. – Пусть же не шьют из поповских риз юбок своим жидовкам! Пусть же не ставят значков на святых пасхах! Перетопить их всех, поганцев, в Днепре! Слова эти, произнесённые кем-то из толпы, пролетели молниеносно по всем головам, и толпа ринулась на предместье с желанием перерезать всех жидов. Бедные сыны Израиля, растерявши все присутствие своего и без того мелкого духа, прятались в пустых горелочных бочках, в печках и даже заползывали под юбки своих жидовок; но козаки весде их находили…Жидов расхватали по рукам и начали швырять в волны. Жалобный крик раздался со всех сторон, но суровые запорожцы только смеялись, видя, как жидовские ноги в башмаках и чулках болтались на воздухе. (Описание погрома. Из повести «Тарас Бульба». Изд. ”Художественная литература”, Москва 1967 – А.З.)

    Комментарий: Красочно, не правда ли? Запорожцы смеялись, видя, как жидовские ноги болтались на воздухе. Но улыбается вместе с ними и Гоголь. Гоголя, как и Пушкина, можно назвать антисемитами. Литература их времени не считала нужным скрывать или маскировать свои чувства к евреям. Она выражала их откровенно, просто и свободно, называла евреев жидами и не задавалась вопросом об оскорбительности такого отношения к народу. Обидеть еврея было еще труднее, чем обидеть крепостного, – слишком велико было расстояние между благородным дворянином и презренным евреем.

    P.S. Прочитайте: Леонид Радзиховсий об антисемитизме Гоголя.

     

    *****

    Я не люблю евреев: они работают упорнее; они разумнее; они ведут себя открыто; наконец, они – повсюду.

     *****

    Об антисемитизме в России сказано так много, что, полагаю, достаточно ограничиться тезисами.

     

    1. Антисемитизм в России был, есть и будет вне зависимости от наличия в ней евреев или каких-либо других побочных обстоятельств.

  • 2. Сегодня мы наблюдаем значительный подъем антиеврейских настроений в обществе в связи с действиями властей в области реформирования экономики, из-за которых разрыв в уровне жизни бедных и богатых россиян стремительно увеличивается, превращаясь в бездонную пропасть. В силу вопиющего общественного ожесточения становится особенно заметным самый тупой и агрессивный антисемитизм — религиозный, казалось, давно исчезнувший.
  • 3. «Борьба с антисемитизмом» носит по преимуществу умозрительный характер и сводится в основном к ритуальным заклинаниям «еврейской общественности» после каждого произошедшего инцидента: поджога синагоги, вандализма на кладбище, избиения евреев. Правда, надо отдать должное нескольким организациям, таким, например, как Московское бюро по правам человека, которые стремятся привлекать антисемитов к уголовной и административной ответственности. В этом контексте кажется странным молчание русской интеллигенции, «совести нации» — писателей, артистов, режиссеров, имена которых у всех на слуху, не говоря уже о представителях властных структур, кроме тех, кому это прямо полагается по должности. Может, стоит напомнить «титульному народу», что антисемитизм — болезнь отнюдь не евреев?
  • 4. Поскольку декларации еврейских лидеров против антисемитизма в основном читают сами еврейские лидеры и их друзья, воз, разумеется, и ныне там. Если кому-то не нравятся евреи — это, разумеется, личное дело этого гипотетического «кого-то». Мне тоже не все нравятся одинаково. А вот тем, кто особенно рьяно распускает руки, пора уже дать по рукам! Причем не дожидаясь пресловутой «реакции властей». Два недавних диких инцидента, в результате которых были избиты раввин и ученик коллеля, произошли в Москве почти одновременно в одном и том же месте. Если бы там и тогда активно действовал патруль, ничего бы не случилось… Я намекаю на то, что, может, нашим уважаемым лидерам стоит немного оторваться от семинаров и конференций и заняться безопасностью. Речь ведь не о террористах, а о банальной шпане. Мне скажут: к каждому еврею охрану не приставишь! Коли так — и говорить не о чем: по-моему, эффективная охрана синагог, кладбищ и отдельных евреев — это и есть борьба с антисемитизмом.


  • *****

    Есть еще у нас (да и везде — кажется — во всех литературах) целая фаланга стихотворцев, борзых, юрких, самоуверенных, иногда прекрасно владеющих выработанным, красивым стихом и пишущих обо всем, о чем угодно, что потребуется, что им закажут. Это — разные Вейнберги, Фруги, Надсоны, Минские, Мережковские и прочие. Они — космополиты… (жиды, может быть, и крещеные, но все-таки, по плоти и крови оставшиеся жидами). Откуда им взять этого драгоценного качества — искренности, задушевности? У их отцов и дедов не было отечества и они не могли завещать детям и внукам любви к нему. В религии они раздвоились: оставили далеко за собой одряхлевшее иудейство, а воспринять душою христианство не могли. Отцы и деды — евреи не могли воспитать своих детей и внуков в преданиях Христовой веры, которая унаследуется сначала в семейном быту, от родителей, и потом развивается и укрепляется учением, проповедью наставников и наконец всем строем жизни Христианского общества. Оттого эти поэты пишут стихи обо всем, но пишут равнодушно, хотя часто и с блеском, следовательно неискренно. Вон один из них написал даже какую-то поэму о Христе, о Голгофе, о страданиях Спасителя. Вышло мрачно, картинно, эффектно, но бездушно, не искренно. Как бы они блестяще ни писали, никогда не удастся им даже подойти близко и подделаться к таким искренним, задушевным поэтам, как, например, Полонский, Майков, Фет, или из новых русских поэтов — граф Кутузов. (Из письма К.К.Романову, 12.09.1886 – А.З.)

     

    *****

    Моя фамилия по отцу Офштейн, она трудно выговаривается, а в те годы, когда я начал писать, выговаривалась совсем плохо. И к тому же я из медицинской семьи, и никогда не забуду, как в 52-м году, во время «дела врачей», учительница пришла в класс и сказала: «Дети, евреи хотели убить и отравить товарища Сталина. Но это не значит, что надо плохо относиться ко всем евреям. Вот у нас сидят Гриша Офштейн и Яша Фельдман — вы не должны к ним плохо относиться… Я русский человек еврейского происхождения, иудейской веры… В полной мере не отношу себя ни к христианской, ни к иудейской конфессии. С большим уважением отношусь к Новому Завету, с особым уважением — к Ветхому и с претензиями — ко всем конфессиям, включая буддизм. Я вообще считаю, что посредники между Б-гом и человеком не обязательны.

    *****

    Мою пьесу «Поминальная молитва» кроме «Ленкома» поставили во многих театрах мира. Я был на нескольких премьерах. Любопытней всего был спектакль в Токио. Представление о евреях у японцев невелико. Знают, что есть Израиль, Холокост. Меня пригласили еще во время репетиций. Консультировались со мной по «еврейскому вопросу». К спектаклю выпустили роскошный буклет, где в качестве примера, как выглядит настоящий еврей, дали мое фото. Подошел ко мне в театре японец и говорит: «Мазл тов!» Я ему отвечаю тем же, и он заговорил со мной на иврите. Я смутился и говорю, что, к сожалению, не знаю этого языка. Он подозрительно посмотрел на меня и заговорил на идише. Я опять выразил сожаление. «Хорош еврей» — наверное, подумал он. И стал говорить по-русски, причем довольно чисто. Оказалось, что это ученый-лингвист. И он специализируется по еврейской культуре, консультирует спектакль. Превосходно знает еврейские обычаи и традиции. Оформлен спектакль был в духе Марка Шагала. А вот восприятие спектакля у нас и там было совсем разное. В «Ленкоме» самая смешная сцена — разговор Тевье с Лейзером, который сватается к дочери Тевье. А тот думает, что разговор идет о продаже коровы. В «Ленкоме» эта сцена идет на сплошном хохоте. А тут сочувственная тишина. Спрашиваю у режиссера: — А почему тут не смеются? — Как можно, — отвечает он. — Два пожилых человека запутались в разговоре, ведь память у них уже не та. Разве можно смеяться над старостью? Вот если бы так произошло с молодыми, то было бы очень смешно. И хотя ответ был для меня не очень убедительным, но отнесся я к нему с уважением и даже с завистью. Старость надо уважать. (Из рассказов Г.Горина. ”Японские евреи” – А.З.)

                    Комментарий:  Мне думается, что Гриша никогда не забывал, что он рожден на этой земле евреем. Никогда. Я уже не говорю о том, что если бы он захотел забыть, ему бы часто об этом напоминали. И думаю, что человек, который родился с фамилией Офштейн, и отчество которого Израилевич, не мог этого не чувствовать. Особенно это послевоенная Москва, я хорошо помню это время, очень хорошо, несмотря на то, что у нас пятилетняя разница. Более того, по складу мышления, он, конечно, принадлежит к плеяде самых великих еврейских мудрецов. Но Гриша абсолютно точно был человеком мира. Никогда не делал разницы между евреев и не евреем. Это было вообще непонятно, как может человек, который вырос на русской культуре, человек, который влюблен был в русский язык, это ведь особая вообще популяция – русский еврей. Что касается бегущего в обратную сторону, Горин вообще никуда не бежал. Горин жил как жил. И не педалируя никогда и не выставляя, в отличие от целого ряда людей, которые считают, что национальностью надо кичиться, это вообще глупость, как можно кичиться национальностью… При этом Гриша всегда тихо нес в себе мелодию повышенной ответственности. Почему я говорю, что он никогда не забывал, что он еврей, еврей, живущий в России. Степень ответственности и табуированных вещей, что говорит о его такте внутреннем, о мудрости, о понимании, этот человек никогда никого в этом смысле не раздражал. Что ни происходило, я понимаю, что существует такое определение как такой животный антисемитизм, бывает такое дело, уже просто патологически. Тем не менее, понимаю, какое количество евреев сейчас может на меня обидеться. Но я произнесу это. Еврей должен всегда помнить, что раз такое понятие как антисемитизм существует, и как было написано: сила действия равна силе противодействия, свои действия, свои мысли, свои навязываемые представления, мне кажется, иногда вот чего Гриша был совсем лишен, они провоцируют известную долю антисемитизма. Я еще раз говорю, я понимаю, что я сейчас накликаю на свою голову. Но не могу этого не сказать. И когда евреи настаивали на том, чтобы праздник Ханука проводить в Кремле, я всегда задавал вопрос, ну почему в Кремле, почему именно в Кремле нужно проводить праздник Ханука. Ханука прекрасный праздник, ну что это такое. Что это за все время попытка вот спедалировать, сделать акцию, таким образом спровоцировать какую-то конфронтацию. Зачем это делать? Гриша оставался евреем до последнего часа своей жизни. Евреем, которым Россия гордилась, гордится, и будет всегда гордиться. Всегда. Потому что это цвет России. Это гордость России. И какая же разница, что у него было написано в паспорте. (Автор – Г.Хазанов. Из радиопередачи ”Дифирамб” на Эхо Москвы ”К 65 – летию со дня рождения Григория Горина”, 12.03.2005 – А.З.)