Archive for the ‘21. Это интересно’ Category
Ивана Урганта на российском телевидении — как песка в Израиле, то есть натыкаешься на него практически постоянно. Сказать, что он часто появляется на телеэкране — это не сказать ничего. «Смак», «Прожекторперисхилтон», «Большая разница», «Вечерний Ургант» — где его только нет. А к этому еще нужно прибавить документальный телесериал «Одноэтажная Америка», ведение «Евровидения» и различных церемоний и многое-многое другое. Короче говоря, представить современное российское телевидение без Урганта просто невозможно.Вне зависимости от жанра программы и повода появления на экране, есть два факта в его биографии, о которых Ургант-младший никогда не забывает напомнить аудитории: о том, что родился он в городе на Неве и о своей национальности. Что касается последнего пункта, то, судя по свидетельству самого Ивана, благодаря гремучей смеси кровей его предков, у него была возможность выбора. Но выбрал Иван все-таки евреев.
Из интервью Ивана Урганта программе «Познер» от 18 мая 2009: «Наша семейная легенда гласит, что фамилия пришла из Скандинавии. Абсолютно серьезно. Некоторые до сих пор пишут мою фамилию с буквой «д» на конце, и тогда, конечно, корни уходят на Ближний Восток. Но дедушка мой был чистокровным евреем. Соответственно, я — на четвертинку. Но эта кровь — она же всегда в самый неожиданный момент дает о себе знать».
Хотя, если проанализировать высказывания самого Урганта на тему его этнического происхождения, может показаться, что кровь эта у него если и не превалирует, то, по крайней мере, оказывает самое серьезное влияние на личность. Есть что-то странное в том, когда человек постоянно упоминает собственную национальность. Ведь национальность — это не личное достижение, не особенность характера. Так, еще одна подробность из биографии. На американском телевидении полно евреев, и это воспринимается как само собой разумеющееся. На российском телевидении евреев тоже немало, но никто из них до сегодняшнего дня не бил себя кулаком в грудь с криками «я — еврей!» А вот Ваня — бьет. И, судя по всему, получает от этого колоссальное удовольствие.
Из комментариев в Youtube: «Уберите на&&й с экранов ТВ все еврейские морды, уже невозможно этот ящик смотреть».
В России исторически уважительно относились к евреям, способным на подобные заявления. В советские времена утверждение «Я еврей!» было не просто констатацией факта, а поступком, за который уважали. Даже если и собирались после этого дать в глаз. Но в нынешней России быть евреем — модно. Модно кичиться еврейством, выставлять его напоказ. Правда, по моим наблюдениям, злоупотребляют этим зачастую те, у кого все еврейство заканчивается записью в метрике. Те же, кто знают, что еврейство проявляется в делах, стараются делать, а не говорить. В худшем случае они пишут об этом колонки.
Из комментариев на еврейском сайте: «Как Иван Ургант может быть евреем, если евреем был лишь его дед?»
А еврей ли Ваня? Вопрос, как говорят на территории между Средиземным морем и рекой Иордан, на миллион долларов. Смотря кого спросить. Множество авторов, оставляющих в Интернете нелестные комментарии в адрес телеведущего Урганта, не сомневаются в этом ни на секунду. Другие же напоминают, что еврейская четвертинка Урганта — «неправильная». Я не берусь судить, однако мне вспомнилась знаменитая английская пословица: «Если это ходит как утка, квакает как утка и выглядит, как утка, то это и есть утка». Иными словами, если Иван Ургант выглядит, как еврей, шутит, как еврей, воспринимается окружающими, как еврей, и говорит о себе, что он еврей — значит, что-то в этом есть.
На самом деле, ну какая разница, еврей Ургант или нет? Хороший ли он телеведущий — вот это гораздо важнее. Готовясь писать эту колонку, я за последнюю неделю прочел столько критики в его адрес, что мне просто стало жалко этого 195-сантиметрового молодого человека с орлиным профилем. Для меня лично одно то, что Ургант заслужил уважение и симпатию такого признанного корифея российского телевидения, как Владимир Познер, говорит очень о многом.
Российские зрители поделились на тех, кто терпеть не может Урганта, и на тех, кто его обожает. Мне хочется верить, что среди обеих категорий абсолютное меньшинство определяют свое отношение к Урганту, исходя из его нацпринадлежности. Урганта поносят за то, что он вездесущ и голос его не доносится разве что из утюга. За то, что он заносчив и привержен эпатажу. За то, что политически беспринципен, не ходит на митинги и не участвует в протестном движение. Но больше всего за то, что он клоун.
Однако если Ургант и клоун — то очень талантливый. Мне кажется, к тому же, что клоун — это высшая похвала. Ведь именно клоун, как никто другой, несет людям радость и делает их жизнь чуточку светлее. А самое главное — клоун не может быть недобрым. В наше сумасшедшее время хоть отбавляй талантливых, амбициозных, перспективных, ассертивных, креативных, телегеничных. Только вот добрых мало. И если каждый вечер на экране российского телевидения появляется добрый еврейский клоун, разве это не может не радовать? Автор Семен Довжик
|
Отвечая на вопрос, сделало ли решение ООН по приданию Палестинской автономии статуса государства-наблюдателя переговоры более трудными, Перес сказал: «Я не знаю, сделало ли это их более трудными, но точно — более необходимыми. Теперь на повестку дня встанет Международный суд в Гааге, и обе стороны станут охотиться друг за другом. Разве это перспектива для будущего? Мы только этим и занимались все время: они обвиняли нас, мы обвиняли их. Но мы должны забыть прошлое». Далее последовал следующий диалог. Корреспондент «Шпигеля»: Но ведь предъявляя претензии на Святую Землю, обе стороны ссылаются на тысячелетия истории. Перес: Мы не будем иметь дела с Авраамом, нашим отцом и братом. «Корреспондент Шпигеля»: Но ведь израильский премьер-министр Биньямин Нетаниягу ссылается на эту историю почти ежедневно. Перес: История необходима, чтобы оправдать настоящее. Но углубляться в историю на две тысячи лет? Б-же мой, оставьте это историкам. То, что было две тысячи лет тому назад, сегодня не повторяется. Мое предложение — провести черту и сказать: давайте простим прошлое; мы не будем судить друг друга. Это пустая трата времени. Надо начать переговоры без предварительных условий прямо сейчас». Ну что сказать, дорогой читатель? Горе тому народу, у которого такой президент. Ибо сказанное им журналу «Шпигель» не исключение из правил, а само правило. Подобные бредовые мысли Перес озвучивает всюду, давно и постоянно. И, наверное, самую лучшую характеристику Пересу и его перлам дал 22 ноября президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский в интервью Jewish.ru, сказав со свойственной ему прямолинейностью: «Господин Перес по возрасту своему, по биографии своей и по всему тому, что он произносит, давно впал в пору благостную, подразумевающую необходимость пребывания в соответствующем лечебном заведении для престарелых, а не в президентской резиденции». А теперь давайте противопоставим словам израильского лидера слова одного из лидеров палестинских арабов, главы ХАМАСа Халида Машаля, который 7 декабря впервые в своей жизни вступил на землю полосы Газы и заявил: «Во-первых, Палестина от реки [Иордан] до [Средиземного] моря, от севера до юга — это наша земля, наше право и наша родина. Мы не оставим и не отдадим ни единого дюйма, ни единой ее части. Во-вторых, Палестина была, есть и всегда будет арабской и исламской. Она принадлежит арабам и исламскому миру. Палестина принадлежит нам и никому больше. Это Палестина, которую мы знаем и в которую верим. В-третьих, так как Палестина принадлежит нам и является землей арабизма и ислама, мы никогда не должны признавать законность израильской оккупации. Оккупация незаконна и поэтому Израиль незаконен и останется таковым по прошествии времени. Палестина принадлежит нам, а не сионистам». Машаль добавил: «Джихад и вооруженная борьба является верным и реальным путем освобождения Палестины и восстановления наших прав. Освобождение Палестины — всей Палестины — это долг, право и намерение. Это ответственность всего палестинского народа, а также арабов и исламской нации». Прячущим в песок голову либеральным евреям и всем другим поклонникам теории кота Леопольда («ребята, давайте жить дружно») рекомендуется прислушаться к объяснению Машаля, что имеется в виду под Палестиной и какие цели преследуют палестинские арабы. Глава ХАМАСа сказал: «Я обращаюсь ко всему миру через прессу: если человечество найдет путь иной, чем борьба и кровопролитие, чтобы вернуть нам Палестину и Иерусалим, чтобы осуществить право на возвращение и положить конец отвратительной сионистской оккупации, мы будем это приветствовать. Но мы вам дали 64 года, и вы ничегошеньки не сделали» Машаль закончил под восторженный крик стотысячной толпы: «Западный берег неотделим от Газы. Газа неотделима от Западного берега, и они оба неотделимы от Хайфы, Яффо, Беэр-Шевы и Цфата. <…> Освобождение будет предшествовать государственности. Настоящее государство станет результатом освобождения, а не переговоров. Нет альтернативы свободному палестинскому государству с настоящим суверенитетом на всей земле Палестины». Эту пламенную речь Машаля транслировало Al-Aqsa TV, и мы имеем возможность ее услышать и прочесть благодаря неутомимой работе MEMRI (видео), поместившей ее на своем интернет-сайте аккурат в тот день, когда израильский президент призывал забыть об истории и немедленно сесть за стол переговоров с палестинскими арабами. Слава Б-гу, что в Израиле президент не является главой государства, но ведь суицидная идея переговоров с палестинскими арабами сидит не только в его голове. Огромная плеяда израильских политиков просто-таки бредит этими переговорами. И Ципи Ливни, и Эхуд Ольмерт, и иже с ними, а также вся либеральная израильская пресса просто стонут от нетерпения. Спят и видят эти переговоры. Да и израильский премьер-министр, который (хочется надеяться) прекрасно понимает, что переговоры ни к чему не могут привести, тем не менее сам постоянно твердит о том, что мечтает сесть за стол переговоров. Создается впечатление, что и у большинства израильтян по вопросу проведения переговоров мозги точно так же набекрень, как и у их лидеров. Так, опрос, проведенный с 28 ноября по 2 декабря Тель-Авивским университетом, обнаружил, что только 20,4% израильтян верят, что переговоры с палестинскими арабами приведут к миру. В то же время почти втрое большее число израильтян (58,1%) «поддерживают» или «очень поддерживают» проведение таких переговоров. Напрашивается наивный простой вопрос: для чего поддерживать проведение переговоров, если вы уверены, что они к миру не приведут? Ну хорошо, допустим Нетаниягу твердит о том, что жаждет встретиться с Махмудом Аббасом, для того чтобы умилостивить Барака Хуссейна Обаму и остальное помешанное на ненависти к Израилю мировое сообщество. Но кому на уши вешают лапшу простые обычные израильтяне? Почему у них в головах так дружно разместились два диаметрально противоположных мнения, с обоими из которых они одновременно согласны? Или, может, у них уже происходит раздвоение личности а-ля Шимон Перес? То есть один человек в них, мысля логически, зная историю и видя, что творится вокруг в арабском мире, понимает, что единственный мир, который арабы готовы предоставить евреям, это мир загробный, а посему в добрые намерения арабов не верят. Другой же человек в них, последовав совету Переса, забыв историю, заткнув уши и закрыв глаза, чтобы ничего не видеть и не слышать из происходящего вокруг, поддерживает идею переговоров. Но тогда этому второму человеку хочется порекомендовать перестать слушать израильских лидеров и начать внимать лидерам палестинских арабов. Тогда до него, возможно, дойдет, что, в отличие от израильских лидеров, люди типа Халида Машаля говорят именно о том, о чем думают. И для интерпретации их слов никакой словесной или мыслительной эквилибристики не требуется. Предлагая израильтянам забыть историю, Перес, по сути, поет в одну дудку с Машалем. Тогда еврей, не помнящий родства, воспримет как совершенно естественные слова Машаля, провозгласившего 7 декабря в Газе: «Иерусалим — наша душа, наша история, наша коллективная память, наше прошлое, наше настоящее и наше будущее. Это наша вечная столица, за которую мы крепко держимся и которую мы освободим дюйм за дюймом, квартал за кварталом, камень за камнем — каждое место, священное для ислама, и каждое место, священное для христианства. Израиль не имеет права на Иерусалим». Еще бы. «Если я забуду тебя, Иерусалим…» — это же слова из далекого еврейского прошлого. Зачем углубляться в двухтысячелетнюю историю? Борис Шустеф Источник: Еврейский Мир |
Десятого декабря президент Израиля Шимон Перес, давая интервью немецкому журналу «Шпигель», сказал, что «не существует альтернативы возобновлению мирных переговоров [с палестинскими арабами]» и что «настало время забыть прошлое». 
Руководство российского общества «Мемориал» приняло решение обратиться к руководству РФ с просьбой воздать посмертные воинские почести Александру Аароновичу Печерскому (1909 – 1990) – герою Великой Отечественной войны и европейского антифашистского сопротивления, советскому партизану, а также руководителю восстания и успешного побега заключенных из гитлеровского концлагеря Собибор.
В тексте обращения будет содержаться просьба (с учетом неповоротливости российской бюрократии) подготовить необходимую документацию и провести соответствующие мероприятия хотя бы к 70-летию восстания в Собиборе, которое будет отмечаться в октябре 2013 года. Комментируя эту инициативу фонда «Мемориал», известный российский историк и публицист Леонид Млечин в программе «Особое мнение», в эфире радиостанции «Эхо Москвы», в частности, сказал:
«Я пойду подписывать коллективное письмо, чего я никогда не делаю. Это обращение к российскому правительству с просьбой отметить заслуги человека, который в октябре 1943 года (на следующий год будет юбилей) поднял восстание в концлагере Собибор, где служил Демьянюк. Это лейтенант Красной армии Александр Печерский, Александр Аронович. Он в октябре 1941 года под Вязьмой попал в плен, когда были окружены сразу несколько армий, и из одного лагеря в другой его переводили, пока он не попал в Собибор в 1943 году, и поднял там восстание. Это единственное восстание в нацистском концлагере…
Он известен во всем мире. В 1986 году, если я не ошибаюсь, в США был снят художественный фильм о восстании в Собиборе, и Печерского играл Рутгер Хауэр, между прочим, не последний актер в Голливуде. Печерского не пустили на съемки – еще только начиналась перестройка. И он прожил свою жизнь грустно в Ростове-на-Дону, на заводе работал. Потому что: а) советский человек не должен был попадать в плен, б) он был евреем. И он не удостоен никакой награды. В Бостоне есть улица имени Печерского, а в России – нет».
К этому можно добавить, что улица имени Александра Печерского есть и в Цфате, в Израиле ему воздают почести на всех мероприятиях, посвященных подвигам советских воинов-евреев. Хотя, конечно, и у нас о его заслугах могли бы говорить и писать побольше. Ведь речь идет не только о герое войны с нацизмом, но и о жертве советской карательной системы, где всегда был силен антисемитский настрой.
Известно, что восемь евреев из числа бывших советских военнопленных во главе с Печерским добрались до белорусских лесов, где они вступили в партизанские отряды. Больше года Печерский воевал в партизанском отряде подрывником – до полного освобождения Белоруссии советскими войсками.
После освобождения этой многострадальной республики от фашистов советские «особисты», разумеется, «отблагодарили» Печерского сполна. Как подозреваемого в «измене Родине» (за «самовольный переход на сторону врага и пребывание в плену»), СМЕРШ отправил героя восстания в Собиборе в штурмовой стрелковый батальон — разновидность штрафбата.
В ходе очередной атаки почти безоружных «штрафников» на вражеские позиции Александр Печерский был тяжело ранен в ногу и до конца жизни оставался инвалидом. Однако и после великой Победы мытарства солдата-еврея, посмевшего не только выжить в гитлеровском плену, но и поднять восстание в концлагере, не закончились.
В 1948 году, в самом начале кампании преследования «безродных космополитов», Печерский был уволен с низкооплачиваемой административной работы в Театре музыкальной комедии Ростова-на-Дону. После этого он пять лет не мог устроиться ни на какую работу и жил на иждивении жены, не получая даже пособия по инвалидности. Лишь после смерти «вождя народов» Печерский смог устроиться простым рабочим на известный завод Ростсельмаш.
Героя войны Александра Печерского советские власти неоднократно унижали при жизни, не выпуская за пределы СССР, когда его приглашали в качестве свидетеля на зарубежные процессы против нацистских преступников (в том числе и на Нюрнбергский процесс).
Уже в 1987 году, в разгар горбачевской «перестройки», Александру Аароновичу было отказано в выездной визе в США, куда его пригласили на премьеру фильма «Побег из Собибора». Но и после смерти Александра Печерского власти «демократической России» вот уже более 20 лет не хотят признать еврея-фронтовика, партизана и руководителя восстания в гитлеровском концлагере героем Великой Отечественной войны и отказываются хотя бы посмертно наградить его правительственной наградой… Автор: Александр Риман
|
Ах да, чтобы бросить кость придворным евреям, Обама произнес по разу слова «Холокост», «евреи», «израильтяне» и аж целых четыре раза слово «Израиль». Главный источник напряженности в мире Иран и производные этого слова были произнесены восемь раз. Восхищенная деловитостью президента американская пресса тут же начала рекламировать его фразу о том, что Америка «сделает все необходимое, чтобы не допустить обретение Ираном ядерного оружия». Правда, за полминуты до этого он сказал, что «Америка хочет решить этот вопрос дипломатическим путем, и мы верим, что для этого есть еще достаточно времени и возможностей. Но время это не безгранично». Что имел в виду американский президент, говоря о «всем необходимом», останется загадкой даже после того, когда либо Иран обзаведется ядерным оружием, либо Израиль нанесет удар по Ирану, дабы не допустить этого на деле, а не на словах. Хотя откровенно, никакой загадки в словах Обамы нет. Он не собирается и НИКОГДА серьезно не собирался воспрепятствовать Ирану стать ядерной державой. Все его высказывания по поводу Ирана всегда были лишь пустыми дежурными словами, произнесенными только для необходимого ему политического капитала. Подумать только, израильский премьер министр просто-таки вопиет «Караул!», на два дня собирается в Америку, чтобы выступить в ООН, пытаясь вразумить напрочь погрязшее в политической корректности и потерявшее волю к действию мировое сообщество, чуть ли не умоляет Обаму о встрече, а президент Соединенных Штатов, страны, которая якобы является истинным другом Израиля, отмахивается от него, как от назойливо жужжащей мухи. Выступить в развлекательной программе «Взгляд» или приехать на мероприятие по сбору денег на свою перевыборную кампанию, где каждый из жаждущих лицезреть президента ничтоже сумняшеся выкладывает 40 000 долларов, у Обамы, конечно, время находится. Но встретиться с Нетаниягу? Увольте, кому он нужен, этот Израиль? Уж точно не Обаме, от него у американского президента сплошная головная боль. Так что ничего удивительного, что в программе CBS «60 минут» между ведущим и Обамой произошел такой словообмен. Президент Обама: «Когда это касается решений по нашей национальной безопасности, любого рода давление, которое я ощущаю, — это сделать то, что правильно для американского народа. И я намерен заблокировать любой шум, который раздается». Если первое предложение из ответа Обамы избитая демагогия, то назвать действия и слова Нетаниягу «шумом», особенно в момент, когда Иран откровенно признал, что обманывает инспекторов, иначе как мерзопакостностью нельзя. Хотя что там «шумящий» Нетаниягу — похоже, что наш президент относится с пренебрежением не только к израильскому премьеру. Когда в той же программе «60 минут» Стив Крофт спросил, заставили ли его «недавние события на Ближнем Востоке… переосмыслить “Арабскую весну”», Обама ответил: «Я всегда был уверен и продолжаю считать, что будут ухабы на дорогах… но я думаю, что в конце концов, скорее всего, возникнут Ближний Восток и Северная Африка более мирные, более процветающие и более соответствующие нашим интересам». Услышишь такое — и не то что слов, но и выражений не остается. Назвать зверские убийства четырех американцев, включая посла, «ухабами на дорогах»? Или Обама считает, что произнести такое — «правильно для американского народа»? А может, ему американский народ до лампочки тоже? Кто знает, вполне возможно, особенно если вернуться в зал ООН и послушать, что же беспокоит Обаму. То есть вернуться к тем 19% его выступления, где он печется о мусульманах и исламе, где «ухабы» описываются совсем по-другому. Начнем хотя бы с момента, когда Обама, на этот раз с трибуны ООН, извиняется перед исламским миром: «Мы увидели это происходящим в последние две недели, когда грубый и отвратительный видеофильм привел к вспышке возмущения по всему мусульманскому миру. Я уже ясно сказал, что правительство Соединенных Штатов не имеет ничего общего с этим видеофильмом, и я считаю, что его сущность должна быть отвергнута всеми, кому дороги наши общечеловеческие ценности. Это оскорбление не только мусульман, но и Америки тоже, ибо, если посмотреть на город за пределами этих стен, становится ясным, что мы — страна, которая приняла людей всех рас и всех вероисповеданий. Мы — дом для мусульман, которые молятся по всей стране. <…> Мы понимаем, почему люди чувствуют себя оскорбленными этим видеофильмом — потому что среди них миллионы наших сограждан». Затем Обама объяснил собравшимся, что видеофильм запретить нельзя по той простой причине, что в Америке существует не позволяющая это сделать Конституция, а посему придется смириться и стерпеть, ибо даже его, «президента и главнокомандующего», позволительно каждый день обзывать «ужасными словами». Будем объективны: Обама довольно много говорил об убитом американском дипломате Крисе Стивенсе, однако близкие и родные трех других жестоко убитых американцев напрасно вслушивались в слова президента, их невосполнимые потери остались для президента «ухабом». Да и если быть до конца честным, то и Крис Стивенс, по сути, был нужен Обаме в его речи скорее как канва, вокруг которой строилась эта речь. Зато американский президент продемонстрировал поразительную осведомленность в вопросе… о погибших мусульманах, оказывается, это именно они пострадали больше всех. И сам собой напрашивается вопрос, чью же, собственно, боль чувствует Барак Хуссейн Обама, сказавший: «Давайте вспомним, что больше всего от рук экстремистов пострадали сами мусульмане. В тот самый день, когда были убиты в Бенгази наши гражданские лица, турецкий офицер полиции был убит за несколько дней до своей свадьбы в Стамбуле; более десяти йеменцев были убиты взрывом бомбы в Сане; несколько афганских детей оплакивались родителями через несколько дней после того как они были убиты бомбой самоубийцы в Кабуле». Странно, что Обама забыл упомянуть пакистанца Абдуллу Исмаила, который участвовал в Лахоре в многотысячных беспорядках и, по словам прессы, умер, «после того как почувствовал себя плохо, надышавшись дымом от сжигаемых во время протеста американских флагов». Переживания Обамы по поводу того, что мусульмане убивают мусульман, обозначились однозначно, когда он сказал: «Импульс к нетерпимости и насилию может быть вначале сфокусирован на Западе, но со временем его будет невозможно удержать. Те же импульсы к экстремизму используются для того, чтобы оправдать войну между шиитами и суннитами, между племенами и кланами». В общем, если кто-то думает, что главная задача мирового сообщества — предотвратить появление ядерной бомбы в Иране, то он глубоко ошибается. Об Иране и бомбе Обама упомянул лишь для проформы, для американского президента куда важнее было объяснить мусульманскому миру, что шествие ислама по планете должно происходить мирным путем. Как он сказал в своей речи, «менее чем за два года мы увидели, как практически мирные протесты привели к более глубоким изменениям в странах с мусульманским большинством, чем десятилетия насилия». Правда, он не сказал, что в результате этих «глубоких изменений» у власти оказались именно те, кто эту самую нетерпимость исповедуют. Хотя возможно, что именно для их ублажения американский президент произнес с трибуны ООН: «Будущее не должно принадлежать тем, кто злословит о пророке ислама». Но тогда выходит, что оно должно принадлежать тем, кто пророка воспевает. Во всяком случае, к этому на концерте в Вашингтоне призвала своих слушателей в ночь перед речью Обамы в ООН американская поп-звезда Мадонна: «У нас в Белом доме сидит черный мусульманин. Это чертовски здорово. Голосуйте за него. Если он останется на второй срок, то я продемонстрирую стриптиз на сцене». Возможно, для 23 миллионов безработных американцев глазение на раздевающуюся Мадонну сойдет за работу. Борис ШУСТЕФ Источник: Еврейский Мир |
Наблюдая за Бараком Обамой во время его выступления в ООН, нельзя было не поймать себя на мысли, что, всякий раз надменно поворачивая голову, он как бы любовался собой в зеркале. Вот мол, каков он, не какая-то там торговка с рынка, а, как он не позабыл напомнить слушателям, «президент нашей страны и ее главнокомандующий», и значит, надо внимать каждому его слову.Специальный репортаж из страны победившего сионизма
Евреи умеют устраиваться. Смотрите сами: Виталий Гинзбург устроился нобелевским лауреатом, Константин Райкин — директором театра и сыном известного отца, Гарри Каспаров, хотя и не совсем еврей, туда же — чемпионом мира устроился. Ловкие ребята. Это я о наших, в России.
А теперь о тех, что в Израиле. Я недавно побывал там. Если бы вы видели эту землю, из-за которой столько войн и шума в мире. Да наш черноземный человек шарахнулся бы от нее и не подходил бы на расстояние не меньше часа лету на сверхзвуковом. Это не земля, это слезы. Смотришь на выжженную землю — и плакать хочется. В этих местах селить никого нельзя, здесь людей можно только сушить и вялить. Как бастурму.
Едешь, едешь, и все камни, камни, камни, и солнце печет, будто утюг разогретый к твоей голове прислонили. Среди бесконечных камней изредка попадаются серые, скрюченные деревья. Нет ни нефти, ни газа, ни руд, ни пастбищ. Море и то — Мертвое, одна соль, она плавает по поверхности пудовыми белыми кусками, похожими на льдины. Соли в море столько, что захочешь утонуть — не утонешь. Тебя выталкивает из воды как пробку. Девять месяцев в году не бывает дождя. При 30—40 градусах в тени. Разве можно жить в таких условиях? Нельзя.
Это я говорю к тому, чтобы всех рассмешить. Евреи, представьте себе, и там хорошо устроились.
Туристы видят страну победившего сионизма не так, как видели мы с «непутевым» Дмитрием Крыловым. Страна крохотная, меньше 500 километров сверху вниз, а про ширину и говорить нечего. На велосипеде, если дорога есть, можно от одного края до другого за день добраться — вот и весь Израиль.
Дороги хорошие, а слева и справа бесплодная земля, такая бесплодная, что собственно земли как таковой и не видно: камни, песок, горы. Изредка попадаются отдельные небольшие участки с ухоженной зеленью: пальмами, виноградом, апельсинами. Эта зелень без присмотра выгорела бы за два дня, но хитрые евреи провели к каждому саженцу трубочку с пресной водой, и растительность цветет и пахнет. В центре оазиса — несколько домов и блестящие полосы парников. Парники не для согрева, а, наоборот, для защиты от солнца. Когда саженцы окрепнут, тогда парниковая пленка под беспощадными лучами тает и превращается в органическое удобрение. Что и говорить, ловкачи эти евреи.
Марк Твен путешествовал по Святой земле и видел, написал он, у Генисаретского озера дерево. Главная особенность этого дерева заключалась в том, что оно было единственным. Теперь вокруг озера — пальмовые рощи, кипарисы, оливы, бананы, розы. Каждый еврей, где бы он ни находился в Израиле, должен время от времени сажать деревья. По случаю свадьбы, по случаю рождения и просто так, без случая. Такая у них обязаловка. Причем добровольная. Все для себя, они же ничего просто так не делают, им тень под кроной подавай, воздух свежий и чтобы красиво было.
Там, где среди пустыни вдруг встретится зелень, сомнений нет — это кибуц, коллективное хозяйство, колхоз по-нашему. Настоящие островки коммунизма с крестьянским лицом. Вспомним, что Маркс сказал в своем коммунистическом манифесте. Россия в свое время тот манифест, как факел, подхватила и надолго ослепила им свое население. Цитирую для Геннадия Андреевича, продолжателя дела К. Маркса и В. Ленина: «Коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожением частной собственности». А Геннадий Андреевич частную собственность, спасибо ему большое, уничтожать не собирается, ездит на «Ауди», любит комфорт и личную собственность, которая, как ни крути, а все-таки частная. Значит, он человек не такой уж и плохой, но все же, как видим, не коммунист. А в кибуцах жизнь построена именно по Марксу.
Хотя кибуцники в полном согласии с манифестом коммунистической партии от частной собственности отказались, ведут себя по-деревенски застенчиво, нисколько не заносятся, коммунистами себя не величают. За счастье человечества не борются, а борются, как и положено колхозникам, за высокий урожай. Вкалывают с утра и допоздна, как это делают земледельцы во всем мире, но, в отличие от всего мира, все складывают в общий котел. Никакой зарплаты. Коммуна. Коммунизм. От каждого по способности, и каждый может взять, что нужно, из этого самого котла. По потребности. Обувь, к примеру, износилась — человек идет туда, где лежит одежда, и берет новые ботинки. Или надо кому больного родственника навестить — он идет к котлу и берет оттуда деньги на поездку. А так вот попусту, как нам — антикоммунистам, деньги ему ни к чему. Еда, жилье, семена, трактор — все для него есть в кибуце. Город-солнце, короче говоря, мечта всего прогрессивного человечества. Все поровну, все по справедливости. Правда, я бы в этом солнце жить ни за что не согласился.
Все знают хохму: еврей-оленевод. Такого, мол, быть не может. Оленевод! Ха-ха! Еврей! У нас быть не может, а у них может. Оленеводов, правду сказать, в Израиле нет — ни еврейских, ни чукотских — по причине отсутствия и снега, и Чукотки. А что удивительно — олигархов там тоже нет, хотя евреев немало. Странно, конечно, но у них ни тот, кто в правительстве, ни тот, кто в парламенте, не имеют права заниматься бизнесом, как это принято в некоторых демократиях, в которых снега много. А вот евреи-скотники есть. Навоз за животными убирают. Там коров пасти негде, никто их и не пасет, а молока, сметаны, масла, сыра завались. Коров держат на искусственных кормах и добиваются от них удоев куда выше, чем мы на своих лугах заливных. Израиль производит столько продовольствия, что евреи экспортируют излишки молока, масла, сыров и многое другое, бессовестно наживаясь на том печальном обстоятельстве, что есть еще страны, которые никак не могут сами себя прокормить, хотя земля у них самая плодородная.
Апельсины из Марокко помните? При советской власти. Так вот, выяснилось, что апельсины были не из Марокко, а из кибуцев. Чтобы соблюсти видимость идеологической девственности, Политбюро ЦК КПСС, не менее хитрое, чем их кнессет, позволило покупать продукт у Израиля только при условии, что на нем будет лейбл какой-нибудь другой, не такой противной страны, как эта. Нам-то что! — согласились евреи и по настоянию наших принципиальных товарищей на каждый апельсин стали клеить черную «марокканскую» марку. Аферисты, понятное дело, не химичить не могут, натура такая. Советское население, тогда еще неизбалованное, с жадностью раскупало «африканский» фрукт и даже написало о нем неплохую романтическую повесть.
Интересное дело, наши кричали другим нашим: «Убирайтесь в свой Израиль!». И те убирались. Наших наубиралось там уже целый миллион, а всего их собралось со всего мира примерно пол-Москвы — шесть миллионов. За пятьдесят лет посадили деревья, опреснили воду, выучили библейский язык, создали государство, дали равные права всем религиям, построили города, возродили сельское хозяйство, освоили высокие технологии, получили Нобелевскую премию. Теперь те же наши кричат: «Вон из Палестины!» — то есть убирайтесь из Израиля. Александр Проханов с экрана телевизора недавно дружелюбно посоветовал евреям пустить соседей в свои города, а самим без лишнего шума, спокойно, не нервничая, рассредоточиться по всему миру, по разным странам, как это было две тысячи лет назад. Совет добрый, сердечный, что называется, от души. Ведь там, где сейчас живут израильтяне, сплошные неудобья, воды мало, жары много и со всех сторон соседи с взрывчаткой за пазухой. Просят евреев, как людей, будьте настолько любезны, освободите, пожалуйста, благоустроенную территорию. Но те ни в какую — ни по-хорошему, ни по-плохому. Еще и отстреливаются.
Меня все время мучило вот что. Израиль — страна маленькая, в армию даже женщин вынуждены призывать, а вокруг враждебное окружение не в два, не в три, а в сотни раз больше Израиля и по площади, и по населению. Что ж это за страна, что за армия у них такая, что не справиться с нею никак? Павла Грачева на них нет.
Была у меня смутная догадка, что здесь, должно быть, срабатывают их вечная хитрость, врожденное коварство, изощренный и изворотливый еврейский ум. Так оно на поверку и оказалось. Это надо же было додуматься, обратите внимание! В случае беды не солдат должен спасать офицера, а офицер обязан вынести солдата, раненного или погибшего, и уйти с поля боя последним.
И еще: если воин попал в плен, выдержал пытки и не выдал военную тайну — молодец, герой! А если пыток не выдержал, тайну выдал, но остался жив — все равно молодец! И тоже герой! Пусть командование думает, как и куда упрятать тайну, а задача воина — выполнить приказ и сохранить свою жизнь (это тоже приказ).
И еще. Еврейские штучки, в серьезной армии недопустимые. Всех солдат по очереди каждую неделю на два дня отпускают домой. Погулять. Ле хаим! И они не напиваются, песни на улице не горланят, прохожих не задирают, в городском фонтане не плавают.
И еще. Никакого приказа, что, мол, нельзя использовать солдат в качестве дармовой силы, нет. В армии не понимают, что это такое.
И еще. Нет запрета на дедовщину. Нет дедовщины. Хитрые евреи уже в семье приучают старших детей помогать младшим. И беспризорников там нет, и детских домов нет. Осиротевших сразу берет к себе какая-нибудь семья. Без всякого усыновления. Берут и кормят, пока не вырастет.
И еще что выдумали. Уроки милосердия. Каждый школьник-подросток должен выбрать кого-нибудь или очень старого, или больного, или увечного, или глухого, или немого, или умственно отсталого человека и по возможности помогать ему жить. Подросток помогает. А тот живет.
И еще. Никто не пытается откосить от армии. Конкурс на опасные воинские профессии типа десантника самый высокий. Все хотят туда. Отбор жесткий, десять на место. И не столько мышцы, сколько ай-кью проверяют, интеллект то есть.
Конечно, если по-нашему разбираться и сравнивать их армию с какой-нибудь другой, пусть тоже хорошей, сравнение не всегда будет честным. У них же солдат учат как следует, сытно кормят, красиво и удобно одевают, оснащают новейшим оружием, уважительно к ним относятся. Если воин погиб, никто не смеет объявить об этом, пока командир части лично не навестит семью погибшего, потому что ответственность за жизнь солдата лежит именно на командире части. Если человек попал в плен, то за его освобождение отдают десять, сто, а было и так, что отдали тысячу пленных врагов за одного рядового. Как видим, в ход идет масса хитрых, изощренных приемов, лишь бы молодые люди шли в армию с охотой и сознанием своего долга. К тому же каждый солдат готовится отстаивать не чьи-то интересы, а свой дом, свою семью. Поэтому, считает он, и страну защищать стоит, и побеждать нужно. А вот похватали бы израильские генералы на улицах зазевавшихся парней, только что окончивших школу, дали бы им портянки да кирзовые сапоги да послали бы их голодными наводить конституционный порядок среди эскимосов Гренландии, тогда мы бы еще посмотрели, кто кого. А то, видите ли, хорошо устроились! Тогда мы бы узнали, что это за вояки такие хваленые.
Тофик ШАХВЕРДИЕВ, специально для «Новой», Израиль
24.10.2005
В газете «Завтра» опубликовано «Письмо товарищу Сталину».
Пафос письма полностью соответствует месту публикации, и можно было бы, не оборачиваясь, пройти мимо, если бы не имя автора.
«Письмо» написал Захар Прилепин.
Вот я и прочел его.
И с печалью констатирую: Захар стал антисемитом, о чем, собственно, и уведомил общественность публикацией этого текста. До того Прилепин числился в «левых», вплоть до острой лимоновской фазы – и многие, в том числе я, списывали это на ностальгию по советской детской ясности мира, на затянувшуюся молодость. Думали, повзрослеет – оклемается…
Повзрослел, приехали.
Как человек левых убеждений может быть антисемитом – Сартру с Камю не объяснишь, но у России и тут особый путь.
Прилепин, конечно, не первый, кто решил совместить серп и молот с жидоморством – а то мы не видели секретарей обкомов с этим диагнозом!
Увы, для того, чтобы двинуться мозгами на еврейской теме, вовсе не обязательно быть лавочником или секретарем обкома – эта дрянь поселяется иногда в самых тонко организованных организмах…
Надо постоянно следить за собой и предохраняться. Антисемитизм – разновидность сифилиса, а сифилис подхватывали и гении…
В запущенном виде, однако, эта болезнь равно превращает в развалину и гения, и болвана.
В описываемом нами случае имеются забавные подробности (если в сифилисе в принципе может быть что-либо забавное).
Например, наш тактичный дебютант-антисемит избегает слова «евреи». Исполняя новый для себя охотнорядский танец с подвывертом, писатель пытается выглядеть элегантно – и это было бы смешно, когда бы не было так отвратительно…
Эпиграф из Слуцкого не спасает – на втором шаге Прилепина уносит в типовой репертуар газеты «Завтра»: Сталину великому слава, демократы погубили страну, далее везде, вплоть до обязательной еврейской темы.
Этот репертуар обязывает к типовым же мерзостям и подлогам, и текст кишит ими, начиная с первой посылки.
Но не имеет смысла спорить с людьми, продолжающими энное десятилетие напролет бубнить мантру о сохе и ядерной бомбе; они не хотят видеть ни цифр, ни документов, свидетельствующих о катастрофе, которой обернулось для России сталинское вытягивание жил.
Все это, повторяю, подлоги вполне рядовые для газеты «Завтра» и ее клиентуры.
Есть, однако, в «Письме» подлог, честь изобретения которого полностью принадлежит самому Захару Прилепину.
Это – лукавое «мы», использованное им как ключ к тексту.
Кто же они, эти отвратительные «мы», от имени которых Прилепин написал свое «письмо Сталину»?
Ответ см. в тексте: те, кто поделили созданную вождем страну, обанкротили возведённые им предприятия, своровали миллиарды, увели деньги за кордон, построили себе там тысячи дворцов, купили яхты…
Ну, в общих чертах, понятно, но нельзя ли поконкретнее?
А вот вам конкретнее: это те неблагодарные люди с «местечковым сознанием», «чьих дедов и прадедов передушили бы в газовых камерах», если бы не Сталин.
Те, чье семя Сталин спасал, «положив в семь слоев русских людей»…
Одним словом…
Ну, вы поняли.
Поняли-поняли.
Не тупые.
Ах, Захар, только при чем же тут «российская либеральная общественность», как вы поименовали нас в подложной подписи под письмом?
К чему эти стыдливые эвфемизмы? Не надо стесняться, Захар, все свои, особенно в газете «Завтра». Скажите просто и громко: жиды! – и к вам потянутся за знаниями новые массы возбужденных читателей. Старые, правда, посторонятся, но тиражи не упадут.
Захар – стесняется (пока), и эта понятная стеснительность образует смысловую щель, в которую проваливаются остатки логики.
Ибо если речь о том, что во всех бедах России виноваты евреи, то Прилепин опоздал с этим открытием лет на двести, поляна занята, и не надо отнимать хлеб у главного редактора.
(Не говоря уже о Валентине Распутине, который и писатель был покрупнее, и инфицировался раньше, и вместе с братьями по разуму гонял инородцев по хате хоругвями, когда Прилепин пешком под стол ходил).
Если же речь о том, что Россию погубили либералы – это мысль тоже не новая, и отчего бы не обсудить ее с теми, у кого отшибло память об очередях за канадским хлебом на исходе «совка»…
Только при чем здесь, извините, спасенное семя и газовые камеры?
Товарищ Прилепин!
Вы все-таки уточните, хотя бы для самого себя: вам экономист Уринсон не нравится – или чикагская экономическая школа? Вам шашечки – или ехать? Вас раздражает яхта Абрамовича – или его собственный нос? Дерипаска – еврей? Кобзон – либерал? Мой папа выводил из России капиталы? Улицкая банкротила завод «Красный богатырь»? Простите, что говорю вопросами – нация такая…
Все смешалось в доме Облонских, и все слиплось в голове у Прилепина: империя и Отечество, Лимонов и Гагарин, святая социалистическая идея и фараон Коба, либерализм и воровство, имение и наводнение, этническое и идеологическое – все в кучу!
Куча получилась не мала и пахуча, и любовь к Родине накрыло с головой нелюбовью к евреям.
Чувства, конечно, традиционно близкие, но надо различать.
30 июля на сайте “Свободная пресса” был размещён текст “Письмо товарищу Сталину”, который вызвал широкий резонанс. Автор этого текста, известный писатель Захар Прилепин, помимо одобрительных откликов, получил и множество отповедей, в том числе откровенно оскорбительных. 9 августа писатель выступил с новой статьёй “Стесняться своих отцов”, в которой отвечает критикам и продолжает рассматривать важнейшие вопросы национального бытия.
В патриотической среде нередко высказывались мнения, что Прилепин сильно ангажирован либералами. Публикации в “Свободной прессе” показывают, что он по-прежнему независим и далёк от либерализма, особенно в его специфическом российском варианте.
Мы предлагаем оба текста Захара Прилепина вниманию наших читателей.
Социализм был выстроен.
Поселим в нём людей.
Борис Слуцкий
Мы поселились в твоём социализме.
Мы поделили страну созданную тобой.
Мы заработали миллионы на заводах, построенных твоими рабами и твоими учёными. Мы обанкротили возведённые тобой предприятия, и увели полученные деньги за кордон, где построили себе дворцы. Тысячи настоящих дворцов. У тебя никогда не было такой дачи, оспяной урод.
Мы продали заложенные тобой ледоходы и атомоходы, и купили себе яхты. Это, кстати, вовсе не метафора, это факт нашей биографии.
Поэтому твоё имя зудит и чешется у нас внутри, нам хочется, чтоб тебя никогда не было.
Ты сохранил жизнь нашему роду. Если бы не ты, наших дедов и прадедов передушили бы в газовых камерах, аккуратно расставленных от Бреста до Владивостока, и наш вопрос был бы окончательно решён. Ты положил в семь слоёв русских людей, чтоб спасти жизнь нашему семени.
Когда мы говорим о себе, что мы тоже воевали, мы отдаём себе отчёт, что воевали мы только в России, с Россией, на хребте русских людей. Во Франции, в Польше, в Венгрии, в Чехословакии, в Румынии, и далее везде у нас воевать не получилось так хорошо, нас там собирали и жгли. Получилось только в России, где мы обрели спасение под твоим гадким крылом.
Мы не желаем быть благодарными тебе за свою жизнь и жизнь своего рода, усатая сука.
Но втайне мы знаем: если б не было тебя — не было бы нас.
Это обычный закон человеческого бытия: никто не желает быть кому-то долго благодарным. Это утомляет! Любого человека раздражает и мучит, если он кому-то обязан. Мы хотим быть всем обязанными только себе — своим талантам, своему мужеству, своему интеллекту, своей силе.
Тем более мы не любим тех, кому должны большую сумму денег, которую не в состоянии вернуть. Или не хотим вернуть.
Поэтому мы желаем обставить дело так, что мы как бы и не брали у тебя взаймы, а заработали сами, или нам кто-то принёс в подарок сто кг крупных купюр, или они валялись никому не нужные — да! прекрасно! валялись никому не нужными! и мы их просто подобрали — так что, отстань, отстань, не стой перед глазами, сгинь, гадина.
Чтоб избавиться от тебя, мы придумываем всё новые и новые истории в жанре альтернативной истории, в жанре мухлежа и шулерства, в жанре тупого вранья, в жанре восхитительной и подлой демагогии.
Мы говорим — и тут редкий случай, когда мы говорим почти правду, — что ты не жалел и периодически истреблял русский народ. Мы традиционно увеличиваем количество жертв в десятки и даже сотни раз, но это детали. Главное, мы умалчиваем о том, что самим нам нисколько не дорог ни этот народ, ни его интеллигенция. В сегодняшнем семимильном, непрестанном исчезновении населения страны и народной аристократии, мы неустанно и самозабвенно виним — какой очаровательный парадокс! — тебя! Это ведь не мы убили русскую деревню, русскую науку и низвели русскую интеллигенцию на уровень босяков и бастардов — это, не смейся, всё ты. Ты! Умерший 60 лет назад! А мы вообще ни при чём. Когда мы сюда пришли — всё уже сломалось и сгибло. Свои миллиарды мы заработали сами, своим трудом, на пустом месте! Клянёмся нашей мамой.
В крайнем случае, в отмирании русского этноса мы видим объективный процесс. Это ведь при тебе людей убивали, а при нас они умирают сами. Ты даже не успевал их так много убивать, как быстро они умирают сегодня по собственной воле. Объективность, не так ли?
Ещё мы уверенно говорим, что Победа состоялась вопреки тебе.
Правда, немного странно, но с тех пор в России почему-то ничего не получается вопреки. Например, она никак не становится разумной и сильной державой ни вопреки, ни даже благодаря нам и нашей созидательной деятельности. Опять парадокс, чёрт возьми.
Мы говорим, что ты сам хотел развязать войну, хотя так и не нашли ни одного документа, доказывающего это.
Мы говорим, что ты убил всех красных офицеров, и порой даже возводим убиенных тобой военспецов на пьедестал, а тех, кого ты не убил, мы ненавидим и затаптываем. Ты убил Тухачевского и Блюхера, но оставил Ворошилова и Будённого. Поэтому последние два — бездари и ублюдки. Если б случилось наоборот, и в живых оставили Тухачевского и Блюхера, то бездарями и ублюдками оказались бы они.
Как бы то ни было, мы твёрдо знаем, что ты обезглавил армию и науку. То, что при тебе мы вопреки тебе имели армию и науку, а при нас не разглядеть ни того, ни другого, не отменяет нашей уверенности.
Мы говорим, что накануне ужасной войны ты не захотел договориться с “западными демократиями”, при том, что одни “западные демократии”, как мы втайне знаем, сами прекрасно договаривались с Гитлером, а другие западные, а также отдельные восточные демократии исповедовали фашизм, и строили фашистские государства. Мало того, одновременно финансовые круги неземным светом осиянных Соединённых Штатов Америки вкладывали в Гитлера и его поганое будущее огромные средства.
Мы простили всё и всем, мы не простили только тебя.
Тебя ненавидели и “западные демократии”, и “западные автократии”, и эти самые финансовые круги, и ненавидят до сих пор, потому что помнят с кем имели когда-то дело.
Они имели дело с чем-то по всем показателям противоположным нам. Ты — иная точка отсчёта. Ты другой полюс. Ты носитель программы, которую никогда не вместит наше местечковое сознание.
Ты стоял во главе страны, победившей в самой страшной войне за всю историю человечества.
Ненависть к тебе соразмерна только твоим делам.
Ненавидят тех, кто делает. К тем, кто ничего не делает, нет никаких претензий. Что делали главы Франции или Норвегии, или, скажем, Польши, когда началась та война, напомнить?
Они не отдавали приказ “Ни шагу назад!”. Они не вводили заградотряды, чтобы “спасти свою власть” (именно так мы, альтруисты и бессеребренники, любим говорить о тебе). Они не бросали полки и дивизии под пули и снаряды, не заливали кровью поля во имя малой высотки. Они не заставляли работать подростков на военных заводах, они не вводили зверские санкции за опоздание на работу. Нет! Миллионы их граждан всего лишь, спокойно и ответственно, трудились на гитлеровскую Германию. Какие к ним могут быть претензии? Претензии всего мира обращены к тебе.
При тебе были заложены основы покорения космоса — если б ты прожил чуть дольше, космический полёт случился бы при тебе — и это было бы совсем невыносимо. Представляешь? — царь, усатый цезарь, перекроивший весь мир и выпустивший человека, как птенца, за пределы планеты — из своей вечно дымящей трубки!
О, если б ты прожил ещё полвека — никто б не разменял великую космическую одиссею на ай-поды и компьютерные игры.
Да, к тому же, при тебе создали атомную бомбу — что спасло мир от ядерной войны, а русские города от американских ядерных ударов, когда вместо Питера была бы тёплая и фосфорицирующая Хиросима, а вместо Киева — облачное и мирное Нагасаки. И это было бы торжеством демократии, столь дорогой нам.
Ты сделал Россию тем, чем она не была никогда — самой сильной страной на земном шаре. Ни одна империя за всю историю человечества никогда не была сильна так, как Россия при тебе.
Кому всё это может понравиться?
Мы очень стараемся и никак не сумеем растратить и пустить по ветру твое наследство, твоё имя, заменить светлую память о твоих великих свершениях — чёрной памятью о твоих, да, реальных, и, да, чудовищных преступлениях.
Мы всем обязаны тебе. Будь ты проклят.
Российская либеральная общественность
СТЕСНЯТЬСЯ СВОИХ ОТЦОВ
Реакция на моё письмо многословная, обиженная, часто вздорная.
Дмитрий Быков любопытно и во многом точно пишет о мотивациях написания моего письма, но по существу письма — совсем не точно и не всегда любопытно. Быть уверенным в том, что единственной и главной целью Сталина было построение концлагеря от Бреста до Магадана столь же глупо, как быть уверенным в его доброте и человеколюбии.
Вполне возможно привести список — причём, огромный список! — предприятий, полигонов, заводов, пароходов и ледоходов, реально созданных при Сталине и реально распроданных и распиленных определёнными людьми, чьи имена известны.
Что ж в этом глупого-то, Дмитрий Львович? Я говорю очевидные вещи, разве нет? Или у нас с какого-то часа очевидные вещи стало произносить моветон? И когда пробил сей час?
Сталинская Россия — многоуровневая и сложнейшая система, оправдывать её сложно, но и упрощать незачем.
Вероника Долина приятно поражена предложением своих добрых друзей воздействовать на меня физически: вот бы кто-нибудь дал мне в лицо, радуется поэтесса, чья книжка “Фарфор” стоит сейчас ровно напротив меня — на поэтической полке возле моего стола. И останется там.
Поэтесса утверждает, что я нарушил главную линию раздела меж людьми и зверьми — и прощения после этого быть не может.
Вот ведь как: живёшь в родной стране, имеешь некоторое мнение по касающимся любого русского человека вопросам, а именно эпохи самой страшной мировой войны, — и рискуешь нарушить линию раздела, которую кто-то уже установил. Кто? А почему вы никого не спросили?
Почему мне, как в стихах Есенина сказано, порой кажется, что “в своей стране я словно иностранец”; да и один я так себя чувствую. Может быть, ваша линия раздела проходит поперёк коллективной национальной памяти?
Мне в течение нескольких дней написали благодарные письма и позвонили десятки людей, чьи имена являются цветом современной российской культуры — писатели, режиссёры, актёры, публицисты. “Спасибо за письмо”, — сказали. Мне было тепло от их помощи. Я просил их не вмешиваться в этот развесистый скандал, но, положа руку на сердце, признаюсь, что многие из них и не очень хотели бы заявить о своих чувствах во всеуслышание.
Все боятся быть обвинёнными в ксенофобии. А вот в русофобии никто.
Вы понимаете, что вы делаете, самые ретивые оппоненты мои? Вы буквально запугали людей — в своей стране им страшно сказать то, что они думают.
Но всегда нужно помнить, что если заткнуть рот умеющим говорить и слушать — им на смену придут люди, которые не умеют ни того, ни другого.
Дмитрий Ольшанский написав в одной фразе, что я не прав, приводит в качестве доказательства список части расстрелянных в 1938 году. Последние фамилии в списке — Ольшанский и Прилепин — Егор Николаевич, из села Каликино Липецкой области, родственник моего деда.
Мить, я понимаю о чём ты, и мне ужасно даже видеть эти фамилии, где после каждой приписано “расстрелян такого-то числа”. Я просто никак не возьму в толк, это ты писал не так давно замечательную статью о Троцком, рассматривая его не без некоторой, прямо скажем, симпатии? Или текст о Троцком написал один Ольшанский, а на моё письмо по поводу Сталина ответил какой-то другой человек? Или мне тоже по поводу Троцкого прислать тебе свой список?
Или, быть может, мы будем любой разговор на историческую тему подменять такими списками — подобрать их, при желании, можно на любую, даже вполне вегетарианскую, эпоху.
И уж тем более странно представить в подобном положении Пушкина, воспевшего Петра, истребившего людей в России больше — это не отрицают даже либеральные историки — чем Сталин.
Мы б в подобной ситуации окружили Александра Сергеевича и спросили: ну, что, папуас, не жалко тебе русских людей? Россию, говоришь, поднял на дыбы? Сейчас мы тебе прочтём поимённо, кого ещё он поднял на дыбе, приготовься не спать три недели и слушать.
Группа студентов еврейского университета также отвечает мне письмом, приводя в качестве доказательства непонятно чего, любимого мной Исаака Левитана, прожившего жизнь, по их верному замечанию, в бедности. Ребята, ваши преподаватели дали вам почитать моё письмо, прежде чем предложили написать ответ на него?
Кинорежиссёр Бардин пишет вообще чёрт знает что, разговаривая не со мной и не по поводу моего письма, а по поводу чего-то своего и глубоко личного.
Ещё один доброхот призывает всех приличных людей объявить мне повсеместный бойкот: не допускать меня в светское общество, гнать с порога, поставить печать на лоб, чтоб все видели, с кем имеют дело. Ну, это старая школа: “ату его, ату!” Этому нас учить не надо.
Некоторые уже прислушались к пожеланию. Посмотрим, что дальше будет.
Андрей Колесников, написавший по делу, всерьёз и хотя бы сделавший попытку оппонировать мне, а не выдумывать за оппонента, впроброс замечает в своём ответе мне, что в русском народе живёт страсть к погрому.
Отчего эти слова так легко слетают с ваших уст, друзья мои? — думаю я.
Представим себе безумца и подлеца, который напишет, что в еврейском народе тайно живёт Френкель, был такой создатель концлагерей в сталинские времена. Какая реакция будет на эти слова? Верно: автора такого допущения смешают с грязью, и поделом.
Но отчего ж можно сказать о русском человеке, походя, на бегу, всё что заблагорассудится — и это ничего: утрутся, проглотят, никуда не денутся.
По крайней мере, я до сих пор не читал открытых писем русского студенчества к журналистам или телеведущим с требованием перестать подозревать их в погромных намерениях. Также не видел и посланий в поддержку непрестанно охаиваемой с недавнего времени православной церкви, высказаться касательно которой имеют право все, живущие в России, в том числе и не православные вовсе — у нас же светское государство.
Виктор Шендерович, среди прочих толкователей, увидев в моём тексте признаки вопиющего антисемитизма, ставит диагноз: я болен сифилисом.
Ну, я не такой знаток половой гигиены, как некоторые. Однако вздорная память мне подсказывает, что подобный диагноз кому только не ставили: от Державина, Пушкина, Гоголя и Чехова до Блока, Есенина, Шолохова и Михаила Булгакова. Все вокруг больные, один Шендерович здоров. Я как-то обмолвился, что живи в наши дни Достоевский — Виктор Анатольевич и его рвал бы за штанину. На что Виктор Анатольевич слегка обиделся и отреагировал иронично: ну, да, мол, пока нет Достоевского — отыгрываюсь на Проханове. Отчего ж только на Проханове? Отыгрывались, к примеру, на Валентине Распутине, классике и великом русском писателе, и ничего, не поперхнулись.
Обнаружить во мне антисемита может только человек не знающий ни круга моего общения, ни музыку, на которой я вырос, ни круга моего чтения, ни моих учителей, ни моих друзей. Собственно, и книг моих тоже не читавший.
Текст обращён вовсе не к тем, за кого грудью встаёт Шендерович.
Текст обращён к тем, кто сразу себя там узнал. Быков не узнал, Ольшанский не узнал — у них, видимо, всё в порядке со здравым смыслом, — и нам есть о чём поговорить, при всей разнице взглядов.
Ещё он обращён к тем, кто упрямо узнавать себя не хочет — сегодня, чаще всего, это мои забывшие родство и совесть соплеменники, русские по крови, лишённые чести и совести нелюди, у которых тоже бывает местечковое сознание.
Ещё он обращён к тем, что последовательно и ретиво выступает в роли адвоката этих нелюдей; и адвокаты всякие бывают.
Алик Кох, даром, что немец, похоже, тоже кого-то узнал и был необычайно возбуждён этим.
Обнажив шпагу и неожиданно охамев (хотя мы не раз сидели за общим столом, пили вино из одной бутылки и были осведомлены о взглядах друг друга) он назначил мне встречу, чтоб сразиться в безжалостном устном поединке, отчего-то уверенный, что я должен всё бросить и примчаться в Москву с ним объясняться.
Алик, или, если угодно, Альфред, вас тут целая очередь выстроилась. К тому же, я отчего-то сомневаюсь, что если б я, к примеру, в бытность твою министром ельцинского правительства, столь же самонадеянно назначил тебе встречу для устной дуэли — ты б всё бросил и ответил мне немедленной взаимностью.
Более того, я искренне нахожу наш спор бессмысленным.
Похоже, мы отныне и вовеки останемся при своём. Никакая логическая цепочка доводов не приводит ни одну из спорящих сторон ни к какому согласию. “Вы говорите, что сталинская Россия была вершиной существования русской цивилизации? Это подлый бред! — Нет, это не бред, а очевидность! — Это бред! Он погубил Россию! — Нет, он её спас!” — и так до бесконечности. Цифр можно насыпать с обеих сторон предостаточно. Благо, что Россию ещё кто-то сохранил для нас, и можно о ней поговорить.
Но я не участвую в этом споре.
Моё отношение к той эпохе и к заявленной теме более сложное, более жёсткое, более болезненное — хотя бы потому, что при Сталине были убиты не только мои родственники, но и любимые мной поэты, чья страшная гибель для меня личная человеческая трагедия: Павел Васильев, Борис Корнилов, Осип Мандельштам.
Письмо написано затем, чтоб дать голос коллективному сознательному и бессознательному народа, к которому я имею честь принадлежать и от имени которого я имею смелость говорить.
Сочинитель Игорь Иртеньев обратился ко мне с письмом, где называет меня “мразью”. По его словам, я оскорбил память его дедов, воевавших Вторую мировую.
Мир их праху, пусть они простят меня, если я невольно их обидел.
Но обидеть я хотел лишь тех из их сыновей, кто делает больно мне.
Не первый год я читаю про свой народ, который, как я снова и снова узнаю, является носителем рабской психологии. Ещё читаю про чёрную дыру прошлого бессмысленного века, про неистребимого совка в моих соплеменниках, про пьяную Зою Космодемьянскую, про опущенного на зоне Александра Матросова, про борьбу двух зол (а где было добро в это время? на Луне?), про половину страны, которая сидела, и другую половину, её охранявшую.
Само моё письмо было задумано после очередной скотской вакханалии в прессе, случившейся в последнее 9 мая, и ещё раз повторенной вакханалии 22 июня сего года. К этим вакханалиям многие привыкли, и многие с ними смирились.
Кроме, собственно, миллионов людей, проживающих в России.
Чтобы хоть как-то объяснить колоссальное чувство почтения к Сталину в народной среде, моими оппонентами приводится довод о том, что все сидевшие в лагерях — погибли, и теперь по Сталину скучают дети палачей и стукачей.
Вам, Игорь, больно, а нам, думаете, нет? Вам, Игорь, обидно за родных дедов, а мне до моих, которые не были ни палачами, ни стукачами, ни конвойными — но были раскулаченными крестьянами и честными солдатами, думаете, всё равно?
Но для них что-то значило это ужасное имя. Совсем не то, что для вас.
Кровавый маньяк? Ну, да. Ещё верховный главнокомандующий. Как-то надо это учесть.
Или, может, нам начать стесняться своих отцов, чтоб вас ничем не обидеть?
В своём письме я осмысленно и последовательно старался сделать больно всем тем, кто не первый год делает больно мне и моим близким. Кто оскорбляет мою память и стоит на своём.
Я вижу, что вам больно, и не радуюсь этому, но так было нужно: иначе вы ничего бы не услышали и в этот раз.
Пусть я мразь, но что делать с людьми, которые выбрали Сталина — именем России: мы же знаем, что выбрали — а потом у них привычно своровали и поделили их голоса.
Они тоже мразь? Скажите им об этом.
Вот они, вокруг нас, живут в этой стране, в этой географии, ходят по одним с вами улицам.
Вращаясь в своей, интеллигентной и мудрой среде, вы незаметно для себя, но заметно для нас приватизировали историческую правоту, здравый смысл, всё то, что вы считаете возможным считать вещами общепринятыми, и то, что вы сами назначали недопустимым.
Вольтер, на которого вы так любите ссылаться, с его готовностью умереть за право другого человека высказать своё мнение, забыт и отринут.
Но я-то вас слушал.
Мы-то вас слушали, мы вам внимали.
Где хотя бы приблизительная готовность внимать в ответ?
Мне просто хотелось сказать, что здесь, вокруг вас, живёт ошеломительное количество людей, которые думают иначе, чем вы.
И, видимо, имеют к этому какие-то основания, потому что не может вся правота русского мира принадлежать только вам.
Вам придётся жить с этим народом вместе.
Будьте снисходительнее к чужим болезням, тогда и к вашим будут снисходительнее.
Будьте добрее, если надеетесь, что добры будут и к вам… впрочем, как хотите.
Мы, евреи, всердцах можем называть Россию как угодно – родиной-уродиной, мачехой, империей зла, но родной язык никак иначе не назовешь. Язык этот, как тяжкий якорь, приковывает нас к тому пространству, в котором мы родились.
С учеными, художниками, музыкантами (репатриантами и эмигрантами) все проще – они говорят на своего рода эсперанто от наук и искусств. А вот писателям, поэтам, журналистам деваться некуда, язык – единственный инструмент, которым мы хорошо владеем. По себе знаю, так как и на 17-м году репатриации приходится работать в России. Рука не поднимется бросить камень в Игоря Губермана, Феликса Канделя или Дину Рубину. Где, по большей части, твой читатель, там и ты сам вынужден присутствовать. Вот и получается: дом в Иерусалиме, а читатель, зритель, слушатель – в тысячах километрах от дома. Впрочем, при наличии современных средств сообщения это не кажется мне неразрешимой и трагической проблемой.
Твой дом – это одно. Место работы – совсем другое. Жить в стране, если ты не считаешь ее своей, еще можно, и это доказано многими значимыми личностями разных национальностей, но жить в стране, которая не считает тебя своим, нельзя категорически. Здесь я вижу трагедию еврейской пишущей братии в России.
Выходов несколько. Можно всеми способами мимикрировать, притвориться не тем, кем тебя произвели на свет родители. Дм.Быков, Л.Улицкая, А.Кабаков – примеров достаточно, но для людей иных нравственных характеристик все сложнее и мучительней. Они пытаются страну, издревле отторгающую их, превратить в свое царство-государство. Отсюда современные диссиденты вроде Шендеровича, Минкина или Веллера. Есть еще одна разновидность мастеров пера, чей усталый цинизм мне всего ближе. Позиция Леонида Радзиховского кажется мне самой приемлемой. Он честен по отношению к себе и к народу, среди которого живет. Он не желает быть горланом-главарем, ясно осознавая свою чуждость “коренному” населению. Его критика того мира, в котором он живет, ясна и беспощадна, но он отказывается давать этому миру советы и указывать пути к светлому будущему. Этот “печальный клоун” русской журналистики не видит света в конце туннеля, и такая позиция кажется мне в тысячу раз более честной и плодотворной, чем революционный зуд многих его коллег.
Попробую объяснить, почему.
Недавно героически погибший Марк Дейч в своей книге “Коричневые” писал: “Нацизм в России больше чем нацизм. “Почему больше?” – спросите вы. Ответ прост. Нет сегодня второго такого государства в мире, где было бы столько нацистских и неофашистских партий, сколько их ныне в России”. Книга Дейча была издана в 2003 году, но с тех пор на бескрайних просторах северной державы ничего не изменилось. Боюсь, что стало еще тревожней. Четыре года назад в Интернете вели свою пропаганду 800 откровенно юдофобских сайтов, а сегодня их количество перевалило за тысячу.
Активисты упомянутых сайтов – антисемиты зоологические. Потребитель коричневого пойла – антисемит, скажем так, ботанический. Боюсь, что большую часть населения Российской Федерации можно отнести к этой “мягкой” категории юдофобов. Только наивный человек может этим утешиться. Хрен редьки не слаще. Но как раз об этом и молчат наши диссиденты, будто их, евреев, это не касается. Власть “воров и жуликов” их волнует чрезмерно, им свободные выборы подавай, будто не знают, кто на этих выборах победит. Когда я слушаю таких борцов с режимом как Е.Альбац или Г.Каспаров, мне начинает казаться, что и эти замечательные люди охвачены своего рода страстью к мимикрии. Им бы говорить о чрезмерно возросшей нацистской опасности в России, так нет же, волнуют их какие-то немыслимые демократические институты и власть кремлевского тандема, и в волнении этом они готовы стоять на трибуне рядом с теми, кому в прежние времена порядочный человек руки бы не подал. Они о временах Ельцина тоскуют! Забыли, что ли, что именно тогда были открыты шлюзы для любой коричневой пропаганды в России?! Диссиденты-евреи убеждены, и не без обоснований, что бороться в России с антисемитизмом – пустая трата времени, и почему при этом они уверены, что им по силам одержать победу в борьбе за демократию и права человека, совершенно непонятно. Юдофобия накрепко связана с прочими недостатками национального сознания в России. Пока жива она и процветает, ничего в этой стране к лучшему не изменится.
Так почему же множатся вокруг Кремля упомянутые диссиденты? Вполне возможно, потому, что отсутствует государственный антисемитизм (относительно, конечно). Нам, мол, дают возможность заниматься тем, чем хотим, и пользоваться всеми благами общества, в котором живем, а то, что на дверях наших квартир и домов малюют свастики, это не смертельно. Понимаю: мне, гражданину еврейского государства, легко об этом говорить. Они же, бедняги, просто обязаны проявлять широту интересов, а не национальный эгоизм. Бороться со злом властей высочайше разрешено – они и борются, причем небескорыстно. Достаточно вспомнить раскрученную поэтическую спираль Быков&Ефремов. Способность приспосабливаться к любым обстоятельствам – один из талантов народа Торы. Вот и приспосабливаются, тем более что им позволяют это делать.
Один московский еврей сказал мне как-то: “Почти каждое утро на лобовом стекле моей машины кто-то пишет “жид”. Стираю и думаю: я-то езжу на “мерсе”, а он, сволочь, наверняка ходит пешком, вот и злобствует из зависти”. Слабое, на мой взгляд, утешение… Завтра сей злобный тип решит не ограничиваться писаниной и разобьет стекло его “мерседеса”, а послезавтра мой знакомый вспомнит, что такое погром на Руси. И проблема усугубляется тем, что у хозяина дорогой машины есть дети и внуки.
Нет, не понять мне терпение и ожидание тех, кого давно уже отторгла и продолжает отторгать Россия. В Израиль их даже не зову, потому что сам приехал сюда исключительно по любви – любви к своим корням, к родине предков, к своему еврейству. А те, кто этой любви не испытывает, пусть живут где хотят. Но почему они так упорно прилепились к той стране, где каждый день на ветровых стеклах их машин малюют слово “жид”?! Как там у Александра Галича, в посвящении Михоэлсу:
Ни гневом, ни порицанием
Давно уж мы не бряцаем,
Здороваемся с подлецами,
Раскланиваемся с полицаем.
Не рвемся ни в бой, ни в поиск –
Все праведно, все душевно.
Но помни: отходит поезд!
Ты слышишь? Уходит поезд
Сегодня и ежедневно…
…………………………………….
И только порой под сердцем
Кольнет тоскливо и гневно:
Уходит наш поезд в Освенцим!
Наш поезд уходит в Освенцим
Сегодня и ежедневно!
Тебе указывают на дверь и орут хором, пока что без рукоприкладства: “Пошел вон!”, а ты упираешься, улыбаешься и делаешь вид, что это какая-то ошибка, что тебе там рады, что ты вовсе не гость в их доме, ты свой и не собираешься покидать этот дом. На самом деле евреи как были незваными гостями в России, так и остались ими.
Есть же выход. Есть возможность заняться своей культурой, своей религией, своей историей. Есть в России и такие евреи, и им в голову не приходит исправлять мир, в котором они по стечению обстоятельств родились. Цель этих людей мне понятна, а мужество симпатично. Мало того, я думаю, что приверженностью к своим корням они, являясь по сути гостями в той стране, приносят ей пользу гораздо большую, чем те, кто мнит себя ее хозяевами.
Все мы, те, кого приковывает к российской почве якорь языка, немолоды, а юного дыхания за спиной что-то не слышно. Пройдут годы, и эта проблема решится сама собой. Не в нас, гражданах Израиля, дело, а в тех, кто остался там, откуда мы уехали, и все еще пытается сохранить хорошую мину при плохой игре: стоит на пороге и ждет, как это уже бывало неоднократно, пинка в зад. И это в лучшем случае.
Вспомним еще об одном упрямом госте, большом таланте, которого тяжкий якорь языка приковывает к России. Он тоже приспосабливается и согласен терпеть, не в силах совладать с якорной цепью. Он уверен, что раньше было еще хуже. Жванецкий Михаил (на снимке) давно научился улыбаться сквозь слезы: “Что хорошо в России – все живут недолго, сволочи в том числе, поэтому весь вопрос в терпении. И все же взамен мрачных и одинаковых появились несчастные и счастливые. И весь этот кипяток со всеми его бедами и загадками все-таки больше похож на жизнь, чем та зона, где тюрьма, мясокомбинат, кондитерская фабрика и обком партии выглядели одинаково”. Что правда, то правда, только непонятно, почему знаменитый писатель решил, что кипяток – среда, пригодная для жизни.
В России осталось не так уж много евреев. “Процесс пошел”, и его, как мне кажется, уже не остановить. Я понимаю тех героев, кто способен пройти по улицам Москвы или Питера в кипе. Тех, кто сумел вернуться к своим корням в чужом и враждебном мире. Несмотря ни на что, я способен понять Жванецкого или Радзиховского, но я не могу понять нынешних евреев-революционеров, занятых почему-то не защитой самого себя, своих детей и своего народа, а просвещением и спасением тех, кто издавна ненавидит и презирает их. Как все-таки грустно, что история ничему не учит даже такой, по общему мнению, неглупый народ как евреи. Аркадий Красильщиков
|
Знаменитый американский драматург и режиссер (и по совместительству еврей) Дэвид Мамет на вечный вопрос еврейского бытия: «Кого считать евреем?» — рассказал такой анекдот. Арабский террорист, захвативший самолет, входит в салон и спрашивает: «Кто здесь еврей?» С задних мест встает старик и говорит: «Ой-вэй, это очень интересный вопрос!» А когда газета Jerusalem Report попросила своих читателей назвать великих евреев второго тысячелетия новой эры, на 48-м месте в списке ста самых великих евреев оказалась… Мэрилин Монро!..
Сам Мамет ответил на этот вопрос так: «Что хватило Гитлеру, хватит и для меня». А французский философ Жан-Поль Сартр дал такое «философское» определение еврея: «Еврей — это тот, кого считают таковым окружающие».
Успокойтесь, дорогие читатели. Я не собираюсь влезать в дебри этой безнадежной дискуссии, хотя бы потому, что меня этот вопрос совершенно не интересует. Как в другом анекдоте: «Это ничего, что он китаец, лишь бы человек был хороший». В конце концов, меня вполне устраивает галахическая формула, которая определяет еврейство по матери, потому что как бы ни определялась национальность чиновниками разных стран, в конечном счете это вопрос самоидентификации. И в этом смысле я сторонник формулы не самого любимого мной персонажа — Владимира Жириновского, который сказал про другую национальность: «Русский — тот, кто считает себя русским».
Но одно дело — официальные документы, другое — реальная жизнь. Вообще-то, официальный документ с российским «пятым пунктом» у нас один, и тот простому гражданину недоступен. Поскольку вот уже лет десять в удостоверениях личности в Израиле национальность не проставляют, а этническая принадлежность фиксируется лишь в каком-то регистре населения в МВД, причем совершенно непонятно, с какой целью. Если для статистики, то для этого есть перепись. А ни для чего другого эта запись не требуется. Причем в заграничном паспорте у всех граждан страны проставлено: «израильтянин».
Между прочим, есть немало людей, которые считают, что в Израиле уже возникла новая «общность людей» (помните советскую терминологию?) — «израильтяне», мало что общего имеющая с «галутными» евреями. И приводят в пример США. Дескать, Роберт де Ниро или Мадонна не говорят же, что они итальянцы. Они — «американцы итальянского происхождения». Неужели и мы дойдем до того, что будем считаться «израильтянами еврейского происхождения»? А если учесть еще внутреннее «дробление» евреев по странам исхода, то я вообще стану «израильтянином еврейско-русско-латвийского происхождения». Это уж слишком круто даже для меня.
Подсчет евреев в Израиле — вообще забавная штука. Например, по закону евреями считаются, как я уже сказал, только те, чья мать — еврейка. А по государственной статистике к «еврейскому сектору» населения относятся также люди с таинственной национальностью «ло рашум» — «не записано», то есть те «половинки по отцу», которые отказались записаться русскими, украинцами или кем-то еще, но не считаются евреями по закону. Закон — одно, статистика — другое. То, что не подходит МВД, сгодится для ЦСУ.
Любимое занятие евреев — это отыскивать знаменитых евреев и гордиться ими. В этом они удивительно схожи с антисемитами. Те в каждой неприятной им личности видят скрытого еврея (Эльцын, Андрей Сахаров, который на самом деле Цукерман, и даже — да-да, в свое время было и такое — Солженицер!)
Евреи готовы записать в соплеменники любого героя или «положительную» знаменитость, чья фамилия хоть как-то смахивает на еврейскую. Я порой думаю, что надо создать какое-нибудь «семитско-антисемитское генеалогическое общество», энтузиасты которого будут совместными усилиями докапываться до еврейских корней всех более или менее заметных в истории личностей. Вот уже много лет на страницах русскоязычной печати Израиля идет «глубоко научная» дискуссия: были ли евреями военачальники Родион Малиновский и Иван Черняховский? Оппоненты оперируют самыми «достоверными» ссылками, числом евреев в местах их рождения и числом доподлинных евреев, носивших такие же фамилии. Хотя, насколько я знаю, ни тот, ни другой не только не соблюдали субботы и не ели мацу на Песах, но и никаких свидетельств на тему своего еврейства не оставили.
В связи с этим интересная метаморфоза произошла со «светлым образом» Владимира Ильича Ленина. Сначала евреи на советских кухнях гордились еврейским дедушкой вождя, а советские власти этот позорный факт тщательно скрывали. Но потом маятник качнулся в другую сторону, и уже антисемиты списали все «преступления» «коммунистического сатаны» на дурную наследственность со стороны дедушки, зато евреи стараются этого самого Бланка не вспоминать.
Одиннадцать лет назад газета Jerusalem Report накануне наступления миллениума обратилась к своим читателям с просьбой назвать великих евреев второго тысячелетия новой эры. Каково же было мое изумление, когда на 48-м месте в списке ста самых великих (обратите внимание на это слово) евреев оказалась… Мэрилин Монро! Я уж не говорю о том, что неужели за тысячу лет не нашлось полсотни евреев «великее» этой, без сомнения, выдающейся (в отдельных местах) дамы. Но с каких пор она стала еврейкой? Неужели, выйдя замуж за еврея Артура Миллера, она обрела статус еврейки?
Впрочем, и известный персонаж из песни Владимира Высоцкого записывал в евреев Чарли Чаплина и Исаака Ньютона. Ну, насчет Ньютона все ясно — к евреям он никаким боком (хотя кто его знает), а вот Чарли Чаплин… Ну, ведь похож… Ой, похож… Особенно в «Великом диктаторе». Нет, не тогда, когда диктатора играет, а когда парикмахера. Ну, вылитый еврей… И хотя нигде нет никаких указаний на его происхождение, не только рвущийся в антисемиты герой Высоцкого, но и многие евреи твердо верят и надеются, что Чарли — «ex nostris». Хотя что это меняет в его творчестве?..
Нашей маленькой стране есть чем и кем гордиться. Как-никак, десять нобелевских лауреатов не всякая большая держава имеет. Но даже когда нам похвастать нечем, мы охотно «приватизируем» достижения всех евреев мира.
Ну вот, например, в спорте. Ну, надо прямо сказать, не еврейское это дело — бегать, прыгать, штангу поднимать… Так что в спорте, если не считать шахматы спортом, Израилю приходится довольствоваться малым, если не сказать — почти ничем. Лионеля Месси нам на наших просторах вырастить не удалось. И на Олимпиадах Израиль обычно занимает в итоговой таблице место далеко позади многих куда менее развитых стран, включая Эфиопию. То есть такое место, что даже публиковать эту таблицу неудобно, чтобы не расстраивать горячих израильских болельщиков.
На последней летней Олимпиаде у нас была всего одна бронзовая медаль, и та в виндсерфинге, и та — неожиданная, завоеванная в последний день. И тогда наши спортивные журналисты (а может, и их руководители) придумали гениальный ход! Они подсчитали медали, завоеванные на пекинской Олимпиаде евреями всех сборных. Чтобы мы все равно могли бы гордиться за свой народ. И хотя великий еврейский пловец Марк Спитц давно оставил большой спорт (как и не большой), показатели вышли вполне приличные. Конечно, не как среди нобелевских лауреатов, где евреи составляют весьма убедительный процент, но… Во всяком случае, за израильский спорт уже не так стыдно. Впрочем, как определяли евреев среди олимпийских медалистов — для меня большая загадка. Не думаю, что в спортивных протоколах есть пресловутая «пятая графа». Наверно, по интуиции — нос с горбинкой, фамилия похожа на еврейскую, «кто-то где-то когда-то говорил, что он/а — еврей/ка».
Вот тут я и пришел к собственному выводу, кого считать евреем. Еврей тот, кем мы можем и хотим гордиться. Особенно если он при этом еще и еврей… Лев АВЕНАЙС. 26.01.2012 Источник ”Алеф”
