*****
Быть евреем на Украине вообще сложно, а после войны – невероятно трудно. Под немцем быть евреем было невозможно. Картавость для многих являлась проклятием…Как доказать, что я русский? Знанием языка, литературы, обычаев, нравов, привычками, вкусами, пристрастиями? Чем? Ничем не докажешь, лишь ненависть разожжёшь. Язык знаю лучше – не сравнить. В литературе начитан обширнее. И прочее на более высоком уровне. Речь прямая, плавная, без акцента и чуждых интонаций. Кровь такая же красная… Я всегда – с младых ногтей – считал антисемитизм самой удобной формой проявления обыкновенного человеконенавистничества, в какой нуждаются люди ущербного психологического склада. Всякие политические и генетические прикрытия – не более чем их выдумки. Антисемит внутренне готов к издевательствам и над соплеменниками. Антисемит даже ждёт уничтожения людей, родственных по крови, когда они выражают несогласие с ним.
*****
До смерти Сталина Бабий Яр — одна из самых пустынных окраин Киева. Я никогда не видел там цветов, людей со скорбными лицами, никогда не слышал поминальных молитв. А бывал я в Бабьем Яру регулярно — с весны 1944 года. Редкие прохожие задерживались ненадолго и в разговоры не вступали. При жизни Сталина туда пробирались украдкой. Никто не митинговал, никто ничего не требовал. Съездили, постояли, помолчали — и ладно. Ярлык сиониста — в те времена не шутка! А посещение Бабьего Яра считалось проявлением сионизма. Странное понимание этого термина власть имущими слишком многим стоило жизни. В августе 1952 года была расстреляна верхушка Еврейского антифашистского комитета, среди этих людей был и крупнейший поэт Перец Маркиш, писавший на идише. Арестовали кое-кого из киевской еврейской молодежи. Все это тяготило, пугало, вынуждало к осторожности. Киев пережил много позорных идеологических кампаний. Что там творилось в подлую эпоху борьбы с космополитизмом — страшно вспомнить. Заместителя председателя Совета Министров УССР, талантливого поэта Миколу Бажана на одном из заседаний согнали с трибуны, когда он пытался защитить от антисемитских нападок Евгения Адельгейма, не имеющего, кстати, к евреям никакого отношения. Но коммунистические газеты яростно травили всех, чьи фамилии были или казались неславянскими. Досталось и Илье Стебуну, настоящая фамилия которого Кацнельсон, и Давиду Гофштейну, и Абраму Кацнельсону. Подбирались к украинским поэтам Леониду Первомайскому и Савве Голованивскому… Все знали: ярлык сиониста пахнет тюрьмой. А тюрьма вот она, рядом — Лукьяновская. Так что никаких листовок, никаких объявлений возле Бабьего Яра я тогда не видел. До 1954 года никто ни за что не боролся и даже шепотом не осмелился бы сказать, что здесь надо воздвигнуть монумент… Мы не узнали многого. Кто готовил и планировал акцию в Бабьем Яру? Почему под расклеенным на стенах приказом не стояла чья-либо подпись? Кто набирал и печатал тираж — синие и коричневые листочки, долго еще пачками валявшиеся на Еврейском кладбище неподалеку от Бабьего Яра? Почему для массового расстрела выбрали именно этот район Киева? Была ли осведомлена о готовящейся акции городская управа? Первый ее глава — профессор Оглоблин, бывший преподаватель университета, бывший редактор журнала “Историк-марксист” — приступил к исполнению своих обязанностей через три-четыре дня после появления немцев. Вскоре Оглоблин покинул пост в управе. Связан ли его уход с событиями в Бабьем Яру? Кто возглавлял отряд украинских полицаев, стоявших в оцеплении? Верны ли слухи, что акции содействовал Буковинский курень? Имели ли отношение к расстрелу люди, работавшие в киевской полиции позднее — такие, например, как адвокат Маевский, — чьи фамилии стали широко известны? Почему советскими правоохранительными органами не производилось углубленное расследование обстоятельств трагедии в Бабьем Яру? Или производилось негласно? Тогда почему не обнародованы результаты?…Существенное различие в подходе к уничтожению евреев на Западе и Востоке облегчало положение на транспорте, освобождало сотни железнодорожных составов, одновременно демонстрируя — против воли нацистов, разумеется, — отношение завоевателей к мирному населению. Славянскими этносами они открыто пренебрегали, вероятно, считая, что для недочеловеков вполне приемлемо жить на костях, рядом с гигантским могильником. Пусть благодарят, что подобная участь не постигла их всех! В европейских странах действовал приказ: не допускать присутствия зрителей при проведении акций. Так что украинское убийство десятков тысяч евреев на глазах соседствующих народов — одно из ярчайших проявлений презрения к славянам. Какие там желтые звезды! На оккупированных территориях Украины никто их отродясь не видел, а в России и подавно… Памятник в Бабьем Яру все-таки открыли. Другой вопрос — какой это памятник. Вопреки логике и историческому смыслу украинское коммунистическое начальство воздвигло здесь многофигурную бронзовую композицию, которая не имеет никакого отношения к десяткам тысяч жертв Холокоста. И ни намека на тех, кто составил основную массу погибших! Скульпторы вслед за властями сделали вид, что не знают, кто прежде других погребен в Бабьем Яру — и в каком количестве. Те, кто выражал недовольство, сталкивались с пренебрежением, а то и угрозами. И все же вопреки этому необъяснимому официальному национализму Бабий Яр во всем цивилизованном мире воспринимается как символ Холокоста… Мертвым безразличен политический строй, что бы там ни говорили живые идеологи и лжепатриоты. Принявшие смерть от нацистской пули — братья по крови. В Бабьем Яру должен стоять памятник украинцам и русским — он там и стоит. Но несправедливо отнимать право на память у расстрелянных евреев. Они ведь и погибли здесь именно потому, что они евреи. Утверждение подобного права не есть стремление к отделению или еще какому-нибудь националистическому выверту. Как не вспомнить слова Марка Блока: “Я еврей, но не вижу в этом причины ни для гордыни, ни для стыда, и отстаиваю свое происхождение лишь в одном случае: перед лицом антисемита”. (Из статьи ”В окопах Бабьего Яра”. Журнал ”Континент” № 111/ 2002 – А.З.)
*****
Нынешние русские националисты, считающие, что национализм им послан Богом, и мнящие себя интеллектуалами, клянутся: мы, дескать, ничего не имеем против евреев, обьясняющихся или пишущих на идише или иврите, посещающих синагогу и занимающихся еврейской проблематикой – в чём бы и как бы она себя, проблематика эта, не выражала, но евреи по происхождению, 
вмешивающиеся в русский культурный процесс и частично олицетворяющие его – в добавок непропорционально количеству населения – и только на том основании, что имеют соответствующую прописку и говорят на ”нашем” языке, вызывают резкий отпор, граничащий с нацизмом и по угрожающему тону напоминающий о нюрнбергских законах. Вот кто для них представляет опасность! Закон крови нельзя преступить! Разве рождённый в России еврей способен выразить русскую душу?! Да не в жисть! Россия неотделима от православия, только православный имеет право называться русским, Россия неотделима от русских, и никто не вправе перешагнуть раз и навсегда проведенную природой и Богом черту: ни атеисты, ни евреи, ни немцы, ни поляки… Россия не Америка, россия не тигель, где перемешиваются народы! Эренбургу и Гроссману, Маршаку и Слуцкому, Фальку и Неизвестному претят столь наивные формулы. Среди евреев нашлось много настоящих немцев. Рождённые и воспитанные в Германии, они чувствовали себя немцами и долго не могли понять, что, собственно, от них хотят? Урок они получили в Освенциме. Среди евреев оказалась масса французов. Рождённые во Франции, они сражались и умирали за неё. Скажут: почему евреям такая привилегия? Они и немцы, и французы, и русские, и американцы… Пусть националисты угомонятся: евреи не обладают никакими привилегиями. Еврею ощущать по-настоящему своей родиной Россию и одновременно мыслить себя вне России зачастую очень тяжело и мучительно. И русские евреи не обладают никакими привилегиями, насколько я имею возможность судить по собственному опыту. Пример Исаака Левитана отвечает на все остальные поставленные вопрпсы. Националисты – та группа людей, которые сохраняют остатки совести, потому что национализм прежде всего покушается и сьедает это удивительное чувство, – перед полотнами Левитана и Валентина Серова, художника с примесью еврейской крови, становятся задумчивыми. Попробуйте уничтожить их картины. Попробуйте вынести из музеев изваяния Антокольского – Марка Матвеевича, между прочим, и посмотрим, что на это скажет опомнившийся и оскорблённый таким актом вандализма народ. Не все, правда, отступали и отступают перед необходимостью открыто отстаивать очевидную нелепость закона крови. (Из книги ”Еврейский камень, или собачья жизнь Эренбурга, 2004 – А.З.)
