Евреи глазами именитых друзей и недругов

Гроссмейстер Борис Гельфанд – один из сильнейших шахматистов мира. За его плечами множество выигранных кубков и турниров, соревнования претендентов, матч за звание чемпиона мира с Виши Анандом в 2012 году. В эксклюзивном интервью корреспонденту Jewish.ru Борис Гельфанд рассказал, как шахматистам помогают инопланетяне, объяснил, почему шахматы не приносят денег, но превращают детей в бизнесменов, и поведал, каково это – быть одним и самых умных людей на планете.Вы живете в Израиле с 1998 года. Лучшая страна для прославленного шахматиста?
– Лучшая для меня и моей семьи, если ориентироваться на внутренние ощущения. Но с шахматами здесь дела обстоят не очень. Шахматная жизнь в Израиле крайне скудная. Для начала, Израиль географически расположен вдалеке от шахматных центров. Потом, жизнь для простого шахматиста в Израиле намного дороже, чем на постсоветском пространстве, да и в Европе. Ну, и наконец, тут в принципе нет понимания, что шахматы – это серьезный вид деятельности.

Меня очень позабавила история, как один израильский журналист спросил, кем и где вы работаете.
– Бывают вопросы еще интереснее: «В какие ещё игры вы играете», «Мечтаете ли вы стать таким же знаменитым, как наши футболисты». Мало кто понимает, сколько труда и сил вложено в успех. Хотя, надо признать, после моего матча с Анандом на звание чемпиона мира количество детей, которые начали заниматься шахматами, выросло в Израиле в четыре раза. Шахматы стали обязательным предметом в начальной школе и даже в детских садах в нашем городе. Конечно, только сотая часть будет играть профессионально, но все остальные получат навыки стратегического планирования. Привычку думать, нести ответственность за свои поступки, уважать соперника. Очень полезные навыки, между прочим. Я знаю многих очень успешных людей в России, Австрии, Испании, Германии, да и в Израиле, которые говорили мне, что добились успеха во многом благодаря шахматам. Я вообще уверен, что связь довольно прямая. Но в Израиле далеко не все ее видят.

Тем не менее одна из компьютерных программ, с которой сражался Каспаров, была придумана именно в Израиле.
– Да, она долгие годы была лучшей, восемь или девять раз выигрывала чемпионат мира. Но это больше техническая история. Все программисты, конечно, были кандидатами в мастера, да и гроссмейстеров привлекали, я тоже несколько раз советы давал. Однако в целом это история про технику, про то, насколько программа может задействовать весь потенциал компьютера, которые сейчас все мощнее и мощнее. Это не имеет отношения к культуре шахмат.

Удивительно, конечно, ведь существует стереотип, что шахматы – это еврейский национальный спорт.
– Этот стереотип связан с евреями из Восточной Европы. В Советском Союзе считалось, что умение играть в шахматы – это непременный атрибут интеллигентного человека. В Израиле другая ситуация. Среди людей, которым сейчас 70–80 лет, многие интересовались шахматами. В 70-е годы даже национальный чемпионат активно освещался в прессе. А потом выросло целое поколение, которое оказалось в шахматном смысле потерянным. Кроме того, сейчас израильские шахматы переживают, возможно, самый сложный период в своей истории. К власти в шахматном мире пришли люди с удивительным сочетанием наглости и некомпетентности, обеспокоенные своими провинциальными интересами и своим эго. Впервые с 1935 года сборная Израиля будет представлена на ближайшей Олимпиаде не сильнейшим составом. Руководители израильских шахмат абсолютно забыли про такие вещи, как престиж страны.

Если уж мы заговорили о шахматах и евреях, то многие ли шахматисты соблюдают еврейские обычаи?
– Легендарный гроссмейстер Решевский в шаббат не играл. Я видел его на турнире в Москве в 1989 году. Помню, он пешком в пятницу пошел из Измайлово в единственную тогда в Москве синагогу на бывшей улице Архипова. Его партии были перенесены на утро в пятницу и на вечер субботы. А было ему тогда под восемьдесят.

Вы свою минскую шахматную школу часто вспоминаете?
– Конечно. Мы все до сих пор очень близко общаемся. Когда я играл матч на первенство мира, мои друзья и все тренеры приехали меня поддержать. Это было очень трогательно. Мне сильно повезло, мне и людям моего возраста: мы получили хорошую школу. При этом, когда компьютеры вошли в нашу жизнь, мы были еще достаточно гибки, чтобы приспособиться, адаптировать свои знания. То есть мы научились и с тренерами работать, и использовать преимущества компьютера. Шахматисты даже на 5–10 лет старше уже абсолютно не смогли приспособиться. А те, кто моложе, наоборот, не добрали из книг, из личного общения. Кстати, этот пробел постоянно чувствуется. Единицы молодых, те, которые, по сути, гении, они, конечно, обходятся. Но в основном даже у сильных игроков, гроссмейстеров, часто чувствуется отсутствие школы.

В чем это проявляется?
– Они воспринимают игру не в целом, а отдельными ходами. То есть видят не общую картину, а только ее фрагменты. Но здесь еще и их собственное отношение к шахматам. Сегодня нет никакой проблемы найти профессионального тренера, но они просто не видят в этом потребности. Работать с кем-то, подстраиваться, деньги платить – зачем, если есть компьютер? И до определенного уровня с компьютером действительно быстрее. Нажал на клавишу и получил информацию, которую мы порой годами накапливали. Мы с тренером, конечно, тоже к компьютеру обращаемся, но только чтобы проверить, какой ход он бы предложил в конкретной ситуации. В других случаях компьютер может полностью подавить творческую составляющую человека.

Вы на каких-нибудь сайтах играете? Представила, что захожу на chess.com и с вами в паре оказываюсь.
– А что, вполне возможно было. Правда, я перестал играть в интернете. Это затягивает, времени много уходит. Но на специализированных шахматных сайтах вполне можно встретить сильнейших шахматистов, включая чемпионов мира. Интернет фантастически изменил географию шахмат. Раньше играли в Советском Союзе, Венгрии, Югославии, Голландии – там, где были шахматные традиции. А сейчас, где бы ты ни находился, на каких бы далеких островах, везде можешь играть или брать уроки у тренеров любого уровня.

Вы дружите в жизни с кем-нибудь из своих противников за доской? С кем у вас наиболее тёплые отношения?
– С Ароняном. Он очень многое для меня открыл в плане музыки. Литературу обсуждаем, просто общаемся. С ним, с Крамником, с Анандом. На турнирах вместе ужинаем, беседуем.

Даже боюсь к этой теме подступаться, вас, наверное, сотни раз спрашивали о том матче с Анандом в 2012 году за звание чемпиона мира. И все-таки – каково это было?
– Потрясающе это было! Почти на вершину взобрался. Туда очень сложно было дойти. Очень узкая тропинка вела к этому матчу, но я дошел, и это было уже очень большое достижение. Сам матч в памяти, конечно, остался навсегда. Напряжение огромное, но и радость нескончаемая. Именно от того, что играешь матч на звание чемпиона мира. Помню, что каждое утро просыпался с ощущением праздника. Многие не понимают. Ананд, например, говорил, что для него это тяжелая работа.

Вы сказали, что путь к этому матчу был долгим. Он ведь проходил по нокаут-системе? Как вы к ней вообще относитесь?
– По дороге к матчу на первенство мира мне удалось выиграть Кубок мира в 2009 году и Матчи претендентов в 2011-м. Я вообще за то, чтобы было больше турниров всяких и разных. У каждой системы есть свои преимущества. Нокаут-система позволяет многим участвовать. Кроме того, если игра не складывается, через два дня едешь домой и не мучаешься. С другой стороны, нужно учиться преодолевать себя. Я больше люблю круговые турниры или матчи, когда цена одной партии меньше и можно играть более творчески. А нокаут-система – это больше игра на результат.

Её ведь ввел Кирсан Илюмжинов, как только занял пост президента ФИДЕ в 1995 году, и с тех пор он его не покидал. Что вы думаете об этой новейшей истории шахмат? О самом Илюмжинове?

– Думаю, что шахматы до его прихода и сейчас – это разные планеты. Илюмжинову удалось сделать очень многое. В 1995 году шахматный мир раздирали конфликты, проводилось мало турниров, был период двойного чемпионства. Женских шахмат вообще не существовало, детских почти не было. Сейчас же количество турниров возросло в разы, наладилась система розыгрыша первенства мира. Были, конечно, и ошибки, в какие-то годы я критиковал деятельность ФИДЕ, но начиная где-то с 2007-го, я отношусь к ней в целом положительно.

Рассказ Илюмжинова о том, что у него был контакт с инопланетянами – тоже для повышения интереса к шахматам?
– Почему бы и нет. Почти уверен. История с возможным президентством в ФИФА – точно для этого.

А вы интересуетесь другими видами спорта?
– Я страстный болельщик «Барселоны» и всего, к чему имел отношение Йохан Кройф. Думаю, что у футбола с шахматами много общего, что касается работы тренера. Однажды кто-то выложил в интернет листок, где была схема подготовки «Реала» к матчу с «Барселоной». Просто поразительно: один в один с тем, как мы готовимся к партии. Всё спланировано – кто, куда и что. Многие великие тренеры признавались, что интересуются шахматами. Среди них Пеп Гвардиола, Арсен Венгер, Валерий Лобановский, Рафа Бенитес и другие. Я общался и даже играл в шахматы с Гаджи Гаджиевым. Он приходил на матч с Анандом и болел за меня. Сам же я сейчас больше занимаюсь настольным теннисом, тренируюсь регулярно – 3-4 раза в неделю.

В каком-то интервью тот же Илюмжинов сказал, что шахматисты – очень непростые люди, что им нельзя никогда до конца доверять. Вы согласны с этим его обобщением? Или он кого-то одного, например, постоянно воюющего с ним Гарри Каспарова имел в виду?
– Нельзя обобщать, но что-то в этом есть, конечно. Каждый непрост по-своему. Илюмжинова с Каспаровым связывает долгая и сложная история. В 2002 году, например, Каспаров ездил в Калмыкию агитировать за Илюмжинова на выборах президента. Но потом в их отношениях что-то разладилось. Не мне судить, но то, что Гарри Кимович ушел из шахмат, что мы не видим его партий – это огромная потеря. Следить за его игрой было настоящим удовольствием. Как шахматист он велик, но все его попытки проявить себя в качестве организатора – скажем так, не чемпионского уровня.

Ваша жена Майя выпустила недавно книгу рецептов «Как накормить чемпиона», где вы как главный герой описаны, хоть и немного иронично, но очень по-доброму. Ваш отец вообще трогательно собрал 60 альбомов, посвященных вашей жизни и карьере, которые легли в основу снятого в Израиле документального фильма. Цените?
– Конечно, я благодарен семье. Майе – за то, что поддерживает меня в моем распорядке, который у шахматиста крайне специфический: проснулся, зарядку сделал, позавтракал и за шахматы – партии сыгранные посмотреть, подготовиться к работе с тренером, и так до вечера. Безусловно, благодарен родителям. Помню нашу первую поездку в Крым: мне было лет 5-6, и я две недели играл на пляже в шахматы. Я умудрился выиграть две партии у папиного друга, перворазрядника. Тот, увидев, что у меня есть способности, посоветовал папе отвести меня к тренеру. Так в моей жизни появился Эдуард Зелькинд. Первый тренер – это очень важно, он закладывает основы. Сейчас почти все нацелены на немедленный результат – во многом из-за того, что слишком много чемпионатов и турниров для детей. Тренеры учат малышей ловушкам, психологическим приемчикам, но не сути. Главная задача тренера – привить любовь и интерес к шахматам. Бывает и другая крайность, когда поездка на чемпионат мира воспринимается просто как бесплатный выезд за границу. Двух этих крайностей нужно избегать: с одной стороны, мотивировать, но с другой – не давить психологически.

Придется все-таки здесь корыстный вопрос тогда задать: стоит ли серьезно настраивать ребят на шахматную карьеру, если понятно, что очень и очень немногие из них смогут обеспечить себе безбедное существование за счет игры?
– Если у самого ребенка есть хоть малейшее сомнение, то не стоит. В этом случае нужно идти и выбирать другую профессию. Потому что в принципе шахматы, как и музыка, и искусство – это только для людей одержимых. Я недавно в Лондоне встретил Дэвида Норвуда. В последний раз я его видел, страшно сказать, в 1987-м, на чемпионате Европы. Тогда я выиграл у него решающую партию и стал чемпионом. Спустя столько лет мы снова увиделись. Он очень обрадовался мне и сказал: «Спасибо за то, что ты сделал меня человеком. Тогда ты объяснил мне, что играть в шахматы профессионально мне не стоит. Я ушел из шахмат в бизнес. Теперь у меня доходное и процветающее дело». И другой пример могу привести, про действующего чемпиона мира Магнуса Карлсена. Когда ему было 16 лет, его папа Хенрик спросил меня, стоит ли ему продолжать играть или лучше пойти в университет учиться? Я, конечно, видел, что у Магнуса огромный талант, но вот станет ли он чемпионом? Тогда я ответил, что если Магнус получает удовольствие от шахмат, то обязательно стоит продолжать. Ну вот, насоветовал на свою голову.

К Карлсену, кстати, с финансовой точки зрения не придерешься. Помимо шахмат, работает высокооплачиваемой в Норвегии моделью, популярная личность.
– Нет, не стоит к нему придираться ни с какой точки зрения. Он ведет очень активный образ жизни, и ему это нравится. Хотя он достаточно скромный человек: ездит по Осло на метро, ходит в «Макдоналдс». Правда, в последнее время он научился выбирать места поприличнее, водил меня в Осло в простые и вкусные ресторанчики.

Сможет ли в ближайшее время его кто-нибудь победить?
– В матчах вообще любой может. Карлсен, конечно, явный фаворит, но шанс есть у многих. А про турниры – большинство из них он выигрывает. Тем не менее все равно есть претенденты на его корону. Я осторожен в прогнозах.

Ваши цели каковы?
– Совершенствоваться, избавляться от недостатков в игре. Я всегда ставлю скорее не конкретные, а общие цели: изучить что-то новое, совершенствовать свою игру. Для меня не важно выиграть именно здесь и сейчас. Мне важно играть в хорошие шахматы, так, чтобы я получал удовольствие. А я к себе очень строг, поэтому редко бываю собой доволен. Может быть, поэтому у меня такая долгая карьера. Многие сходят с дистанции как раз потому, что мотивация пропадает. Он считают, что можно расти только до какого-то определенного возраста, но у меня перед глазами пример недавно ушедшего из жизни легендарного Виктора Корчного. На турнире в честь своего 70-летия он обыграл меня, потом Грищука и завершил соревнование на первом месте. Играл блестяще. Моя цель та же – продолжать сильно играть в шахматы.

01.07.2016  Фотографии – Мария Троянкер .   Анна Гольдберг

Несмотря на то, что под угрозой следствия Ефим Леонидович репатриировался в 1995-м в Израиль, через два года он благополучно вернулся и до сих пор пребывает в статусе народного депутата Украины, кстати, единственного депутата всех созывов Верховной Рады, начиная с 1990 года! Времена изменились, скажете вы и будете правы. Сегодня уверенность в том, что евреев непременно будут бить или, наоборот, ни в коем случае не тронут, зависит лишь от вашего отношения к политике современной Украины. Если «киевская хунта» – словосочетание из вашего лексикона, то евреи просто обязаны ответить перед бандеровцами за всё, как бы вы к ним – евреям – ни относились. Для уверовавших в торжество украинской демократии достоверно обратное.

Остается ли в такой ситуации шанс на объективность оракула? Не уверен. Разве что на более или менее адекватную оценку ситуации. Есть ли в Украине антисемиты? Разумеется, как есть они во Франции и Польше, России и Бразилии. Отрицающий это – либо лжец, либо дурак. Является ли Украина антисемитской страной? Нет. И дело не только в фамилиях нового премьера, главы администрации президента, ряда депутатов Верховной Рады и капитанов большого бизнеса. Просто водораздел свой-чужой проходит сегодня совсем по другим линиям.

Среднему украинцу было бы дико услышать фразу: «Премьер-министром Украины может стать Владимир Гройсман. Что о нем известно? Еврей. 38 лет», – прозвучавшую недавно на одном из российских телеканалов. И дело не в пресловутом слове «еврей», что, видимо, должно было заставить некоторых телезрителей поежиться. Столь же странной для украинского уха была бы информация о национальности любого другого отечественного или зарубежного политика, симпатизируете вы ему или нет.

Так или иначе, но отношение к медийным политическим персонажам – вроде губернатора Одесской области Саакашвили, главы МВД Авакова или политика и бизнесмена Вадима Рабиновича – определяется не их этническим происхождением, конфессиональной принадлежностью или языком, на котором они раздают интервью. Никто же не задается вопросом, как оппозиционная активность Вадима Зиновьевича, являющегося по совместительству президентом Всеукраинского еврейского конгресса, сказывается на рядовых членах этого конгресса. Потому что она на них не сказывается.

Гройсман же интересен прежде всего тем, что заслуженно считался лучшим мэром Украины: его родная Винница заняла первое место в рейтинге лучших для жизни украинских городов. Впервые победив на выборах в 28 лет и став самым молодым мэром областного центра, через четыре года он был переизбран, получив рекордные 77,8% голосов. Говорят, что одну из самых длинных отремонтированных винницких улиц местные жители долго называли в честь мэра Гройсманштрассе. Для страны, в которой идет децентрализация, это важный опыт.

Имиджа коррупционера у Гройсмана нет. На посту вице-премьера и спикера Верховной Рады Владимир Борисович проявил себя не столь ярко, как в должности мэра Винницы, но и врагов себе не нажил. Его близость к президенту Порошенко – палка о двух концах. В одной стороны, она ограничивает самостоятельность нового премьера, с другой – Гройсман не станет обычным громоотводом для президента, поскольку удар по нему рикошетом бьёт и по самому главе государства.

Что же сулит избрание Гройсмана на второй по значению пост в государстве? Тут никуда не уйти от контекста. Со стороны может показаться, что героизация неоднозначных персонажей украинской истории должна приводить к возрождению их идеологии, скроенной по лекалам 1930-х годов. На самом же деле этого не происходит: люди не встают с именем Бандеры на устах, а сам Степан Андреевич пришел бы в ужас, оказавшись на улицах современного Киева, где большинство населения как говорило, так и продолжает говорить по-русски, дорожит свободными СМИ, которые тоже преимущественно русскоязычные, и вовсе не мечтает, как мечтал лидер ОУН, об установлении тоталитарной однопартийной диктатуры, для которой цель всегда будет оправдывать средства. Если уж на то пошло, то современная российская вертикаль власти гораздо ближе к вождистским идеям Бандеры, чем нынешняя политическая система Украины с ее реальной многопартийностью и принимающей порой гротескные формы конкуренцией.

Другое дело, что очень часто герои одного народа являются палачами другого. Вряд ли в Татарстане относятся к казанским походам Ивана Грозного так же, как в других регионах России. Но разве этот этап истории определяет сейчас русско-татарские отношения? Закрывая тему глорификации, напомню, что еще в 2010 году Донецкий окружной суд отменил указ о присвоении Бандере звания Героя Украины, и это постановление – несмотря на несколько апелляций – до сих пор остается в силе.

Еще один фактор, который нельзя сбрасывать со счетов, говоря о еврейской скрипке в украинском оркестре, – никогда прежде украинцы не сравнивали себя с израильтянами, причем еврейское государство всегда выступает в качестве позитивной модели! Порой это даже удивляет, хотя на самом деле удивляться нечему – Украина как молодое государство сталкивается сегодня со многими вызовами, с которыми пришлось столкнуться в свое время Израилю. Эта общность судьбы – реальная или вымышленная – проецируется на отношение к еврейским согражданам.

Глупо отрицать, что Владимир Гройсман стал премьер-министром страны, переживающей один из наиболее драматических моментов своей истории. Еврей, дедушку которого звали Исаак, а сына зовут Давид, возглавил правительство, которому надо решить трудные политические, экономические и социальные проблемы. На этом фоне всегда найдутся силы, предлагающие простое объяснение сложным процессам – в этом смысле постсоветское сознание удивительным образом воспроизводит себя в любой точке. Просто в одной части бывшей империи все неудачи объясняются происками Запада и пятой колонны, в которой инородцы традиционно занимают почетное место, а в другой – кознями северного соседа и внутренних врагов. Впрочем, на этот раз евреям отведена весьма скромная роль, и попытка обосновать все беды Украины еврейством ее премьера вряд ли получит широкое распространение.

Для гражданского общества, совершившего за последние полтора года фантастический рывок, Гройсман – это просто Гройсман. К тому же у Владимира Борисовича большое преимущество перед такими политиками, как Порошенко, Яценюк или Тимошенко, у которых можно искать и, если очень хочется, находить еврейские корни, – у Гройсмана и искать-то нечего, всё, как говорится, на лице. Удастся ли ему это лицо сохранить, зависит от множества факторов, и национальность – едва ли не последний из них.

Михаил Гольд, Израиль 18.04.2016

 

Отношение американских евреев к Израилю продолжает ухудшаться. Одни призывают спасать Израиль от самого себя, другие уверены, что об Израиле пора забыть, чтобы заняться другими. Но, возможно, дело просто в том, что американские евреи все чаще ощущают себя больше американцами, нежели евреями.Отношения между американским еврейским сообществом и Израилем, по сути, сводятся к сакраментальному «Кто виноват?». Чаще всего вину за это принято возлагать на Израиль. Считается, что нарушения прав палестинцев, строительство поселений и другие моменты, вызывающие критику со стороны мирового сообщества, отвратили либерально настроенных американских евреев от Израиля. И как только Израиль осознает свою вину, признает ошибки и исправится, положение может измениться. Так ли это на самом деле, попытался объяснить специалист Центра ближневосточных исследований Эллиот Абрамс на примере сразу двух недавно вышедших книг, посвященных этому вопросу.

Одна из них – «Беспокойство в Племени. Конфликт американских евреев вокруг Израиля», написанная профессором Северо-Восточного университета Довом Ваксманом. Другая – «Звезда и полосы. История внешней политики американских евреев», ее автор – известный специалист по международным отношениям Майкл Барнетт, в настоящее время работающий в Джорджтаунском университете.

Монография Ваксмана – типичный пример того, как либеральное еврейское сообщество смотрит на Израиль. Делая краткий обзор взглядов американских евреев на Израиль в предыдущие десятилетия, Ваксман приходит к выводу, что время идеализма прошло. С его точки зрения, раньше американские евреи были очарованы Израилем, теперь же деятельность правозащитных групп – в том числе чисто еврейских – раскрыла им глаза на правду. При этом, по его мнению, Израиль не должен удивляться и обижаться на эту реакцию, так как, прежде всего, критики движимы заботой и сочувствием по отношению к еврейскому государству. Они надеются, как заключает уже Абрамс, «спасти Израиль от самого себя». Абрамс не скрывает, что считает такое объяснение продиктованным в большей степени идеологией, чем фактами, и уделяет заметно больше внимания построениям Барнетта.

В своей книге «Звезда и полосы…» Барнетт старается разобраться, что побуждает американских евреев оценивать Израиль так или иначе. Он обращает внимание, что вплоть до конца 1960-х годов евреи в Америке в принципе почти не обращали внимания на Израиль. По мнению Барнетта, связано это было, прежде всего, с тем, что наиболее влиятельными американскими еврейскими организациями руководили тогда потомки немецких евреев. Немецкие же евреи традиционно и последовательно выступали против сионистского проекта. Парадоксально, но даже трагедия европейского и немецкого еврейства в годы Второй мировой войны не оказались убедительным контраргументом против старых предубеждений. Положение стало меняться в конце 1960-х – повлияли на это «чудо» Шестидневной войны и постепенное осознание Холокоста как одного из главных пунктов еврейской идентичности. Кумулятивный эффект от этих факторов и превратил симпатии к Израилю в важную часть мировоззрения американского еврейства. Сам Абрамс согласен с этими оценками и уверен, что на это также сильно повлияла борьба советских евреев за право репатриации, горячо поддерживаемая американским еврейством.

Тем не менее, как считает Барнетт, отношение американских евреев к Израилю изменилось вместе с их осознанием своей миссии. Они ушли от идеи, что главной заботой каждого члена общины должна быть защита евреев от внешних угроз и благополучие общины. В Америке большинство евреев склонилось к взглядам реформистского иудаизма, где более важен принцип «тикун олам», то есть идея исправления мира. Обычно это интерпретируется как борьба за глобальную социальную справедливость и против любой дискриминации – взамен только поддержки «своих». Как объясняет Барнетт, значительная часть американских евреев не поддерживает Израиль просто потому, что не фокусируется на нем. Они считают, что Израиль – сильное государство, способное за себя постоять, а в мире достаточно тех, кому гораздо хуже и кому надо помочь, чтобы сделать этот мир лучше. В конце концов, как утверждает Барнетт, сейчас лишь 3,5% евреев проживает в авторитарных странах. Значит, за остальные 96,5% можно особенно не беспокоиться.

Представляя эти взгляды, впрочем, сам Абрамс подчеркивает, что объяснений Барнетта недостаточно. В конце концов, для того чтобы считать, что жителям Израиля не угрожает никакой опасности, когда в Сирии и на Синайском полуострове действует ИГИЛ, а на улицах израильских городов на евреев нападают террористы с ножами, надо иметь особую фокусировку зрения. При этом, согласно приводимой Абрамсом статистике, лишь 40% американских евреев, несмотря на различные программы поддержки, хотя бы раз съездили в Израиль. Среди членов еврейских общин других стран этот показатель заметно выше (среди австралийских евреев он равен 80%, французских – 70%, а у британских доходит до 95%).

Анализируя эти и многие другие данные, Абрамс приходит к выводу, что проблема падающей поддержки Израиля среди американских евреев не в политике государства Израиль, а в том, что еврейство перестает быть большой ценностью для заметной части американских евреев. Такие вопросы, как внутриконфессиональные браки и поддержание религии, волнует все меньшее число американских евреев. По данным статистики, почти 60% браков, которые заключают сейчас американские евреи, регистрируются с нееврейским супругом, а среди детей смешанных пар процент выбравших еврейских супругов еще меньше. При этом лишь 20% из заключивших брак с нееврейским супругом заявили о намерении воспитывать своих детей как евреев. Число тех, кто заявляет о себе как о религиозных евреях, также уменьшается. При этом, подчеркивает Абрамс, процент поддержки Израилясреди религиозных евреев, выросших в еврейских семьях, по-прежнему остается высоким. Иными словами, вопрос не в Израиле, а в том, что американские евреи перестают чувствовать себя евреями. Они в гораздо большей степени просто американские граждане, исповедующие иудаизм.

Абрамс воздерживается от оценок происходящих процессов. Выводит лишь, что американские евреи не являются заведомой опорой Израиля в США и, скорее всего, никогда ею не станут, даже если Израиль пойдет навстречу всем требованиям пропалестинских активистов и превратится в агнца.

Эссе Эллиота Абрамса опубликовано на ресурсе Mosaic magazine.  07.04.2016  Станислав Кувалдин

За спасенные жизни ему были благодарны десятки израильских солдат, но особенно – 106 евреев, которых в 1976 году террористы похитили и вывезли в Уганду на захваченном самолете. Именно он настоял на том, чтобы не идти на уступки террористов и провести освободительную операцию. И именно он стал единственным израильским военным, погибшим во время этой операции, которая вошла в историю под именем «Энтеббе». Сегодня исполнилось бы 70 лет старшему брату премьер-министра Израиля Йонатану Нетаньяху.Когда преподаватель озвучил тему сочинения, в котором нужно было написать о человеке, являющимся примером для подражания, будущий премьер-министр Израиля, 16-летний Биньямин Нетаньяху без раздумий написал его, озаглавив «Мой брат Йонатан».

Йонатан Нетаньяху родился 13 марта 1946 года в семье Цили и Бенциона Нетаньяху в Соединенных Штатах, где его отец вел пропаганду в пользу государства Израиль. Когда Йони исполнилось два года, семья переехала в Израиль, поселившись в Иерусалиме, где родились и два младших брата – Биби и Идо.

В школе Йонатан был несомненным лидером. Увлекшись скаутским движением, стал командиром отряда. И в воспоминаниях одноклассников остался исключительно как человек отзывчивый, пресекавший на корню любую несправедливость. Уже тогда, в школьные годы, все отмечали его неподдельный патриотизм и любовь к своему государству, историю которого он с интересом изучал. Однако со временем отцу семейства вновь пришлось отправиться в Америку, из-за чего Йонатан, как и его младшие братья, очень переживал, не желая покидать родные места и друзей. В своих письмах к ним он писал: «Вы спрашиваете, как мне живется в Америке? Нет тут ничего, даже самого прекрасного, ради чего я бы отказался от немедленного возвращения домой. Я живу в пригороде Филадельфии и, несмотря на необъятные просторы, чувствую себя так, будто мне не хватает воздуха».

Он скучал по Израилю, и это отчетливо прослеживалось в каждом его письме. В них он с нетерпением ожидал момента окончания учебы в Штатах и возвращения домой. Долгожданный момент настал в июле 1964 года. Один он вылетел из Нью-Йорка в Тель-Авив, отписав по прибытии родителям: «Когда я увидел Израиль, у меня сжалось сердце. Со всем, что есть в Израиле плохого, – а видит Б-г, оно есть, – это наша страна, и я люблю ее, как любил всегда…» Возвращался же он целенаправленно с одним желанием – служить в армии, куда и был призван в парашютные войска. «Дорогие, любимые папа и мама, итак, я в парашютных войсках, – писал он семье, оставшейся в Америке. – Трудно, но справляюсь. Я знаю, что способен выполнить то, что армия требует от солдата. Нашу роту муштруют самым жутким образом. Но мы выдерживаем».

Его сослуживцы в ту пору вспоминали, что, несмотря на всеобщую усталость, Йонатан, в отличие от многих, каждую свободную минуту старался проводить на стадионе. Он тренировался, а закончив тренировки, погружался в чтение. Он был лучшим из новобранцев, и неудивительно, что, окончив первый год действительной службы, решил пойти на офицерские курсы. При сдаче экзаменов ему одному из всей группы в 60 человек удалось получить девять баллов из возможных девяти и девяти десятых.

Став офицером и отслужив положенный срок, он демобилизовался, собираясь продолжить обучение в Гарварде. Причем за время этого периода службы он успел побывать во многих военных операциях. Командование отмечало, что если многие в сложных боевых ситуациях утрачивали контроль над своими действиями, то Йонатан оставался таким же напряженно сосредоточенным и готовым к любому изменению обстановки, как и всегда. За несколько недель до его отъезда в Гарвард, в мае 1967-го, Египет ввел войска в Синай, а арабские страны заявили о готовности уничтожить Израиль. Йонатан, как и десятки тысяч израильтян, вновь призывается в армию.

В ходе Шестидневной войны батальон Нетаньяху принимал участие в битве при Ум-Катеф на Синайском полуострове. В ходе этой войны, помогая раненому солдату, Йонатан получил ранение в локоть. Он долго полз под обстрелом, а добравшись до сборного пункта, потерял сознание, позже вспоминая в письмах: «Я выжил, и этого мне достаточно. Говорю это без всякой иронии. Когда смотришь смерти прямо в глаза, когда твои шансы выжить ничтожно малы, когда ты один посреди выжженного поля, в дыму рвущихся снарядов, с горящей от ужасной боли рукой. Когда истекаешь кровью и больше всего на свете хочешь пить, тогда жизнь становится дороже и желанней, чем когда-либо. Только бы жить. Бежать подальше от крови и смерти и жить. Пусть без рук и ног, но жить, дышать, думать, чувствовать».

После войны он все-таки вернулся в США, учился в Гарвардском университете, а потом продолжил образование в Еврейском университете в Иерусалиме. Но его призванием была армия, в которую он стремился, несмотря на ранение, и в которую все-таки попал после проведенной на травмированной руке операции. «Он хотел вернуться на военную службу, потому что считал своим долгом защищать страну. И обязательно в спецназе», – вспоминал о брате Биньямин Нетаньяху. К слову, все три брата будут служить в отряде спецподразделения Армии обороны Израиля – «Сайерет Маткаль» – и подчас воевать плечом к плечу.

Поступив на службу в этот отряд, через два года Йонатан был назначен заместителем командующего этого подразделения и провел не один десяток успешных операций. Так, в 72-м он руководил операцией по захвату нескольких высших сирийских офицеров для обмена их на пленных израильских лётчиков. А в 1973 году принимал участие в рейде израильских спецподразделений в Ливане, в ходе которого были убиты члены «Чёрного сентября». Во время Войны Судного дня Нетаньяху командовал силами «Сайерет Маткаль» на Голанских высотах. Тогда было уничтожено около 40 сирийских офицеров, пытавшихся прорваться в составе группы диверсантов вглубь израильской обороны. После этой войны Йонатан Нетаньяху был награждён медалью «За отличие». О событиях тех дней можно найти немало рассказов его сослуживцев, многие из которых заканчиваются словами благодарности Йонатану за спасенные им жизни.

Волнующимся же за его жизнь родителям он писал: «Я предпочитаю жить здесь в условиях бесконечной войны, чем быть частью еврейского народа, бесконечно кочующего по разным странам. Любой компромисс приближает наш конец как нации. Поскольку я не собираюсь рассказывать своим внукам о государстве Израиль как о временном эпизоде двадцатого столетия в тысячелетиях скитаний, я намерен держаться за эту землю, сколько хватит сил». И он держался, отстаивая интересы своей земли до последнего мгновения. Мгновения героического и трагического, увековечившего его имя.

27 июня 1976 года самолет авиакомпании «Эйр-Франс» вылетел из Тель-Авивского аэропорта им. Бен-Гуриона в Париж через Афины. В греческой столице к следовавшим до Парижа присоединилось еще несколько десятков человек, среди которых была молодая пара, имевшая при себе паспорта граждан ФРГ, а также двое мужчин с кувейтскими паспортами. Эта четверка и захватила самолет, который был угнан в Уганду, где диктатор Иди Амин предоставил террористам убежище, взяв их под защиту своей армии. В аэропорту террористы разделили заложников на евреев и неевреев, отпустив последних. А 106 еврейских заложников были помещены в здание аэровокзала, ожидая своей участи в ответ на требование выпустить из тюрем различных стран 53 террориста. Невыполнение требования означало бы смерть захваченных людей.

Руководством Израиля было принято решение провести беспрецедентную операцию по обезвреживанию боевиков и спасению заложников. В ее планировании принял участие и командир подразделения особого назначения Генерального штаба Йонатан Нетаньяху. Именно он своими доводами и личной гарантией развеял окончательные сомнения о необходимости проведения операции. И, конечно, настоял на том, чтобы участвовать в ней самому.

Операция «Энтеббе», проведенная 4 июля 1976 года, и сегодня считается самой успешной по освобождению заложников. Во многих источниках она описана поминутно. Сама операция заняла не более часа, но для бойцов армии Израиля, по их воспоминаниям, и вовсе показалась мгновением. Бесстрашно ведя десантников за собой, не допуская ни минуты промедления, не прячась ни за одним укрытием, Йонатан Нетаньяху был смертельно ранен. Истекая кровью, собрав последние силы, он попытался встать, но упал и потерял сознание. Так и не приходя в сознание, он умер. Он стал единственным погибшим среди израильских спецназовцев.

Позже операция получит неофициальное название «Йонатан» в честь человека, отдавшего свою жизнь ради спасения более сотни других. В честь человека, который считал, что «ни одно мгновение жизни не может быть прожито мною впустую. Я должен быть уверен, что не только в час смерти, но и в любую минуту жизни смогу сказать себе: “Я сделал все, что обязан был сделать”».  13.03.2016   Алексей Викторов