Евреи глазами именитых друзей и недругов

Archive for the ‘.7. Журналисты и др. представители СМИ’ Category

 

 *****

Антисемитизм, к сожалению, хоть и щеголяет сегодня в шутовском колпаке, но периодически бубенчики на этом колпаке мажутся кровью. И это не сегодня появилась. Это давняя традиция, увы, она подпитывалась всегда, и властью тоже. Если вы хорошо помните решение конституционного департамента правительствующего Сената за 904 год, то это та самая Россия, которую мы потеряли, о которой мы столько скорбим. Россия до 17-го года принимала законы, к примеру, да, запрещающие евреям иметь русскую прислугу. Или давайте вспомним безобразные шуточки великого Столыпина, который, узнав о погромах в Киеве и убийствах евреев, сказал: “Это хорошо, что евреев, но плохо, что убивают”. К сожалению, то, что происходит сейчас – это уже вопрос технический. Это вопрос работы ФСБ, которая должна вычислить и уничтожить. Но это не решает в принципе вопрос антисемитизма в России.

******

Для меня любая религиозность – это все равно абсолютная глупость и загадка, абсолютно любая. Это не важно — культ ли Осириса или чукотского бога, или раввина, с вертикальным взлетом из устройства печати. Для меня это абсолютно единые вещи. Я действительно в этом, что называется, очень хорошо разбираюсь и могу вычислить родственности культов одного от другого, поэтому я не делаю разницы между религиями. А что касается вот этой фразы, о том, что подлинно русским человеком может быть только тот, кто поклоняется и заявляет о своей верности еврейскому богу…  но гуси и дураки, как говорил Лев Давидович Ландау, существуют специально для того, чтобы их дразнили. И вот эта фраза приводит русских черносотенцев в абсолютное неистовство. Вот тут они не знают, что отвечать. Ну традиционным ответ будет то, что Христос либо родился в Смоленской области, либо что вообще все это придумали евреи и на самом деле это был русский человек. И его русская мама бежала из Израиля в Россию. Ну, у нас же дремучесть необыкновенная. Поэтому, это дразниловка. Эта фраза –  чистая дразниловка… Опять-таки мы возвращаемся к дуракам и гусям. И когда черносотенцам объясняешь, что в основе так называемой русской духовности лежит еврейский фольклор, это опять-таки, что называется, взрывает им мозги. И не наблюдать за этим было бы большой ошибкой…

Вы спрашиваете – сегодня в России для евреев существует ли опасность  «чемодан, вокзал, Израиль»? Существует. Она везде существует для них, потому что они должны расплачиваться за свою тенденцию к исключительности. Они должны пожинать плоды того, что они хотят быть очень особыми, очень отдельными. Они должны быть ответственными за ту репутацию, которую имеет еврейский народ. Я имею в виду не в скверном смысле слова, а в хорошем смысле. (То есть избранный богом? Как евреи любят сами себя называть. Реплика журналиста – А.З.) Избраны Эйнштейном, скорее. Ну неужели вы думаете, что вам простят всех нобелевских лауреатов, которых вы дали миру? Я понимаю, что это не заслуга еврейского народа как такового, это просто умение евреев исключительно точно воспользоваться самыми последними достижениями.  И их невиданным упорством, которое связано, прежде всего с тем, что их долго унижали, с тем, что их долго гнали, их долго преследовали. Поэтому в самых сложных областях они вынуждены совершать чудеса самопожертвования. Ведь на самом деле нет никаких гениев, есть трудяги. И практически любой человек может стать нобелевским лауреатом по физике. Важно очень хотеть этого и быть вынужденным к этому. И вот уже с последствиями этого никто мириться не хочет. А сейчас, не забывайте, что, в России, да, действительно, очень сильные черносотенные настроения…. Это абсолютное меньшинство. Но это меньшинство, как вы знаете, способно инфицировать своими идеями если не большинство, то, по крайней мере, значительную часть. То есть они снова сделали такой вот бытовой антисемитизм. Перевели его из разряда чего-то, что было в последние годы просто дурным тоном, просто чем-то совершенно неприличным, они снова перевели это во что-то, что может быть… Это опять-таки просто спущенный с поводка тот самый примитивный русский, бытовой, жлобский антисемитизм, который всегда незримо присутствовал и в царской России. Естественно, да, и в Советской России, и немножечко подугас где-то в 1991-1995 годах… И вот сейчас снова поднял голову именно за счет того, что уж очень много этих бредящих величием России, которым очень нужны враги. Поскольку враги американцы — это уже общее место. Теперь уже есть и отчасти евреи…

Израиль занимает некую нейтральную позицию. Цитируя российских антисемитов, пытаются сидеть на двух стульях, и вашим и нашим… Потому что Израиль государство формирующееся, находящееся в огромной зависимости от всех мировых процессов. Очень сильное оно наукой, очень сильное своей тенденцией в будущие устремления. Но оно еще просто очень слабое, потому что еще маленькое и недооформившееся. Поэтому вам надо вести себя предельно хитро и предельно осторожно, и предельно аккуратно… Израиль объявил о нейтралитете, но это не мешает Нетаньягу летать к Путину на поклон. Как это воспринимается? У вас пока нет другого выхода, ребята. Спокойно надо к этому относиться.

Израиль всегда был союзником США. Вы же  понимаете, что Израиль — это часть запада. Кстати, на Западе  говорят: когда вы хотите помощи — помощь Израилю оказывает Америка. А когда надо, вы едете в Москву на встречу с российским руководством и там вы рассказываете, что Путин — сильный лидер. Давайте не будем в этом разбираться, потому что от того, что мы с вами поговорим на эту тему, ничего не изменится… И вообще  здесь обстановка  очень душевная. В этом очень много СССР. У вас очень много от СССР, и в хорошем, и в плохом смысле этого слова. Я подозреваю, что вы это вытравливаете, но у вас пока не очень получается. (Из интервью в студии программы «Израиль за неделю», RTVI 26.05.2016 – А.З.)

P.S. Посмотрите. Интервью с Невзоровым в Израиле

Первая волна эмиграции просто бежали от верной гибели. И это были люди, которые оставили цветущую, мощную страну, оставили свои поместья какие-то, накопления, привилегированное положение, потому их ломало так, как никого. И отсюда страшная ностальгия и легенда о той самой ностальгии, которую мы приписываем всем. Люди на концертах Вертинского, говорят, один человек стрелялся обязательно. Потому что это был слом страшный, и люди мечтали, потом они выехали, их лагеря пересажали после войны. Вторая волна вот эта еврейская, она уезжала просто от полной безнадежности жизни. Я здесь попробовал уже две профессии, и по еврейской линии уезжал, хотя туда не поехал, поскольку мамка русская, и мне там делать нечего. Я воспитан в русской среде, и себя евреем считаю только поскольку там какие-то крови текут. И я оказался в Италии, оттуда меня забрали в Лондон, и все остальное уже известно. А третья волна, эти люди не должны занимать какую-то политическую или этическую позицию, как мы вынуждены были сделать. Мы были вынуждены отказаться от страны, потому что эта обстановка на по каким-то понятиям не подходит… Сейчас, еврейский вопрос в России, с моей точки зрения, утерял актуальность, потому что появились другие национальности, и раскрылась, так сказать, вся палитра. И потом мы поняли, что с отъездом миллиона или полутора миллионов евреев жизнь не стала ни веселей, ни богаче. Ну хорошо там, патриоты упертые избавились от какого-то элемента ну и что, стало ли от этого лучше? Я не уверен. Зато, конечно, появилась целая прослойка людей, скажем, в дружественном государстве Израиль. А сейчас едут уже без всякого различия. Понятия “еврей” в Англии не существует, это понятие религиозное. Когда человека спрашивают: “Вы еврей?”, он отвечает: “Нет, я католик”… На самом деле, все так и есть, потому что если ты в еврейскую веру крещен, ты еврей, если нет, то нет. ( Из интервью на радио ”Эхо Москвы”  6.07.2010 – А.З.)

****

Конечно, имея фамилию Левенштейн сложно уйти от этого вопроса. Хотя я всю жизнь прожил с этой фамилией, не зная, что слово «Левенштейн» означает, пока семь лет назад мы не поехали путешествовать на машине по Европе и не заехали в Баварию, где есть замечательный город Левенштайн. Город этот, центр виноделия, оказывается, на 40 лет старше Москвы. Мой день рождения, который регулярно празднуется группой фанов, в следующем году будет проходить в Левенштайне.
А что касается еврейства, то я считаю, что у нас в Советском Союзе, с его антисемитским душком, было две примерно равных по численности группы людей, имеющих этнически смешанное происхождение. Во-первых, полукровки с русскими мамами, вроде меня или Ходорковского, которых наделили русским воспитанием и еврейской фамилией. А были другие люди, которых очень много, от Швыдкого и дальше, там наверху, наверное, треть такого народа, у которых русский папа и еврейская мама. Поскольку ребенок с матерью проводит все первые сознательные годы, он, естественно, впитывает всю психологическую модель восприятия мира, психоз материнский, если он есть, а он у еврейских мам часто встречается, и я этих людей, конечно, распознаю сразу.
Фамилия мне не то чтобы мешала, но создавала некий выталкивающий момент. Для тех, кто тебя знает, это нормально, но когда ты в первый раз с кем-то встречаешься, то фамилия звучит как кол в грязи. Я воспитывался и провел все детство с матерью и со всеми ее славянскими предками. Отец матери, мой дед, был дьякон, продукт тысячелетия христианства, добродушнейший совершенно человек, со своим особым чувством юмора и придуманным языком. Он никогда никого не осуждал — просто не мог. В этом добродушии и всепрощении я и вырос. Это во многом определило дальнейшую мою жизнь…

Отца я видел редко, он был ответственным работником, заместителем начальника Балтийского пароходства, постоянно на работе пропадал, а время тогда было лихое, послевоенное, пошла антиеврейская волна, и он пострадал. Но по-настоящему я со своим отцом познакомился лишь перед его смертью. Когда он приезжал в Лондон, был уже пожилым человеком, никаким не ответственным работником, не начальником. И тогда в нем проснулось еврейство! Я его видел молящимся, чего никак от ответственного партийного работника ожидать не мог. Его изначальные корни проросли к старости. Когда встал вопрос о мироздании и о вечности, он решил уйти в эту вечность евреем. А еврейского деда я видел только в первые семь лет своей жизни. Он был похож на Чарли Чаплина: маленький, живой, с совершенно неистребимым чувством юмора. Семья Левенштейнов раздробилась. Мои предки родом из Либавы (Лиепаи). Половина семьи уехала в Америку, в Цинцинатти, а мой дед решил, что нечего там, в Америке, делать, и приехал в Петербург. Обосновался в Кронштадте при минной школе. У деда была швейная мастерская, они шили мундиры и кители на всю минную школу. А дед, поскольку был очень живой, по-моему, к портнихам лазил. Но бабка, его жена, такая суровая еврейка, из новгородских, говорила: «Ничего, не карандаш, не сточится»… А отец рос в конце 20-х — начале 30-х годов, когда еще антисемитизма у Сталина не было. Наоборот, была положительная дискриминация, настоящий интернационализм. Кстати говоря, уже в Лондоне я встретился с представителями российской аристократии, последними осколками самодержавия. Это просто были психически больные люди, от слова «еврей» их трясло, как будто там чумовая крыса какая-то пробежала…

В оркестре Иосифа Вайнштейна, в котором я играл, говорят, каждый второй был евреем. А ведь это известный закон, что когда евреи вместе собираются, они создают бурлящую среду, начинаются разговоры. Никакого сионизма у Вайнштейна не было, там все евреи были ленинградские, цивильные, ну мало ли, с фамилией не повезло. Наш оркестр за глаза называли: «На пяти камнях». Там было пять Штейнов (штейн — это камень на идише): сам Вайнштейн, Гена Гольдштейн, я, Левенштейн, Петя Бланштейн и еще кто-то. Вайнштейн был военно-морским дирижером. У него джаз был еще до войны, а во время войны он много выступал на фронтах, хорошо себя зарекомендовал. После войны, в антисемитскую кампанию его посадили за какие-то липовые дела. Он отсидел несколько лет, намучился. Но после выхода на свободу он был капельмейстером в нахимовском училище.  Вайнштейн был удивительно живой человек, как атомный котел. Он говорил: «Мальчики, звоните мне днем и ночью, я никогда не сплю». К себе в оркестр он взял очень многих талантливых музыкантов и прикрывал их, как курица защищает своих цыплят…

В рамках оркестра Вайнштейна я старался продвигать молодых. Организовали первый ансамбль, я им делал простенькие оркестровки, а ленинградский режиссер Шарф придумал им название: «Добры молодцы». И вот как-то мы выходим на сцену в Астрахани. Объявляют: Антипин, Петров, Соколов. И — руководитель ансамбля Всеволод Левенштейн. Я почувствовал, как по залу рябь такая прошла. Потом, проанализировав, понял: ну, не было в былинной Руси никаких Левенштейнов, никак это не вяжется. И принял мгновенное решение: для сцены надо назваться иначе. У нас на флоте был такой помполит Новгородцев, хороший человек, вот я и взял его фамилию. Потом с этим много курьезов было. Куда ни приезжаешь, везде телевидение, радио, заказывают пропуск, паспорт у тебя один, фамилия другая, все время путаница. Кроме того, у меня была сверхзадача: никуда не уезжать тогда. Оставаться в России столько, сколько только возможно. Я был культурным патриотом. Воспитан-то я был маменькой, да и через флот прошел, а там еврейского вообще ничего не было! Морское училище закончил, с работягами матом ругался. Словом, никакого лишнего интеллектуального налета. Ну, джаз играл. В результате я решил поменять фамилию. Мне с удовольствием все поменяли, я стал Всеволодом Борисовичем Новгородцевым, русским. И так я жил довольно счастливо, пока не настали 70-е годы. А у меня жена, Галочка, красивая очень женщина и гордая. А я на гастролях. Семья у нас в полуразвале, пришлось разводиться в 70-м. Но никак узы эти не порвать — одна квартира. И я все думал, как семью мне склеить. Галочка работала в аэропорту, в иностранном отделе, продавала билеты. Тамошний кагебешник, видя, что она вечно в заграничных шмотках, углядел в ней рисковую личность. Устроил провокацию, заставил другую сотрудницу украсть у нее из стола пачку билетов, начали заводить уголовное дело. Вот тогда Галочка и сказала: в этой стране жить нельзя, надо уезжать. Пришел из Израиля вызов на семью Левенштейн. А семья такая: папа Новгородцев Всеволод Борисович, русский. Ну я и решил хитрым способом вернуть себе фамилию. Говорю: «Галочка, давай мы с тобой еще раз поженимся, я возьму твои фамилию и снова буду Левенштейн. Мы подали в загс заявление, пришли регистрироваться, а они говорят: «Невеста, у вас развод недооформлен. Идите в суд, где вы разводились, станете Бурхановой, а потом будете жениться». Весь наш план рушится, уже вызов на руках, комитет нас пасет, это было опасно, поскольку была установка: если есть возможность посадить — сажайте. И я составляю Галочке сценарий. Она в скромном платочке, без всякого макияжа идет в суд. Пришла к какой-то там ярыжке, и говорит: «Вот мы такого то числа тут разводились. Вот мне надо дооформить развод». Ее спрашивают: «Вы будете Бурхановой?» Галочка говорит: «Понимаете, в чем дело: за это время многое произошло. Я институт закончила, диплом на фамилию Левенштейн получила, у меня сын родился, у него фамилия Левенштейн. Я понимаю, что это неудобная фамилия, но уж ради сына оставьте мне ее». «Ну что ж, — говорят, — советский закон это разрешает». А я внизу уже ждал, в такси. Она села в такси, кивнула головой, что все в порядке, и я кричу шоферу: «В Куйбышевский загс». Нам надо было успеть, пока через комитет это все не просочилось. Таким образом тут мы их перехитрили. Но потом было очень сильное препятствие. Для выезда была необходима такая бумажка: об отсутствии материальных претензий со стороны родителей и родни. И это должен был подписать мой отец. Подписать-то он мог, но его подпись должны были заверить в домовом комитете. Вот этого позора он перенести не мог. Не мог, чтобы все его друзья-ветераны узнали об отъезде сына. У отца начались старые психические срывы, задрожали руки. Он похудел на 16 килограммов, попал в больницу с расстройством щитовидной железы. Пока он был болен, ни о каком отъезде и речи быть не могло. Проходит неделя, месяц, второй, третий, я чувствую, что мне уже не уехать. Но был у меня приятель, такой бойкий еврей, Ося Хорошанский. Замечателен он был тем, что в трудовой книжке у него значилась запись: «Принят гитаристом в ансамбль лилипутов». Он в цирке аккомпанировал на бас-гитаре. Оська мог организовать все что угодно. Вот он приходит и говорит: «Все схвачено, поехали». Оказывается, он пробился в этот домовой комитет, нашел какую-то смазливую тетку, охмурил ее полностью. Привезли мы ей дары: какую-то бутылку коньяка и коробку конфет «Птичье молоко», редкий дефицит по тем временам. С заверенной справкой я поехал к отцу в больницу. Объяснил ему ситуацию, что все безопасно, и он мне тогда дрожащей рукой эту бумажку подписал. Вот таким образом семья Левенштейн отбыла 18 ноября 1975 года в Вену…

Прилетаем мы в Вену. После часового «еврейского допроса с пристрастием» нашу папку передали в International Rescue Comittee. И там начались всякие чудесные события. Нас вообще целили на Канаду, в Эдмонтон. Я ведь заявил себя как штурман, потому что кому там джазовые музыканты нужны. Все было уже практически готово, мы жили в предместье Рима и ждали своей очереди. А тут вдруг на террасе нашей квартирки появился еще один еврей, Лео Фейгин. Лео еще в Союзе джаз любил больше жизни и общался с приезжающими музыкантами при любом удобном случае. Кагебешники аккуратно снимали все его встречи, и пригласили в Большой дом. «На вас тут такая серьезная папочка, что вам лучше уехать сейчас на вашу историческую родину или мы вас посадим».

В Израиле ему не приглянулось, и он по набору сдал экзамены и попал на Би-Би-Си. Ему тут же дали джазовую программу, и он поехал в первый отпуск кататься на лыжах в Италию. Заехал в Рим, поскольку маменька его ехала из Петербурга к старшему сыну-культуристу в Америку. И надо же так было случиться, что маменька эта жила в нашей квартире. Она была из физкультурниц 20-х годов. Они там все евреи-спортсмены. И дети спортсмены, и внуки, и правнуки. Состоялся следующий разговор:
— Сева, что ты тут делаешь?
— Вот, в Эдмонтон еду.
— Какой Эдмунто? Давай к нам!
— Куда это «к нам»?
— На Би-Би-Си!
Как-то страшно: Би-Би-Си, вражеский голос. Но я поехал в Рим, сдал стандартные экзамены: что-то прочитать, что-то перевести, что-то сказать голосом. Потом было собеседование и мне прислали рабочий контракт. Но из Италии я уехать не могу — мы же беспаспортные. Итальянцы должны были дать документ для перемещения. С этим контрактом я иду в полицейское управление. Обещали через неделю, но тянулся месяц за месяцем. Прошло больше года, и я уже думал, что никогда не попаду в Англию, но волей случая случайно столкнулся с тем же чиновником, что принимал мое заявление год назад. Он узнал меня, покопался в столе и нашел мою папку. И через 10 дней мы уехали. (Из интервью на сайте Jewish.ru, 31.12.2013 – А.З.)

 

 

               Комментарий: Людям молодого поколения объяснить, кем был Сева Новгородцев для тех, чье становление пришлось на эпоху железного занавеса, невозможно. Необходим целый исторический экскурс: застой, цензура, зарубежные «голоса», глушилки. Для людей же старшего поколения он ни в каких представлениях не нуждается: имя Севы Новгородцева прочно ассоциируется как с определенным историческим отрезком, так и с колоссальным пластом культуры. Но уверен, что даже не все из многочисленных членов фан-клуба Севы Новгородцева осведомлены о настоящей фамилии своего кумира: Левенштейн. И если о работе на Би-Би-Си Сева рассказывал в бесчисленном количестве интервью, то еврейская тема в его жизни по большей части осталась вне эфира.

 

 

 

*****

Я очень рано это понял (ответ на вопрос : когда вы впервые поняли, что принадлежите к еврейству? – А.З.). Во-первых, меня дразнили во дворе, во-вторых, я обрезанный, хотя наша семья и не была правоверной. Дедушка и бабушка говорили на идише и готовили блюда еврейской кухни. В синагогу не ходили. Я заходил туда только в юности. Это было можно. Позже стали ходить на праздник Симхас Тойра. Там были девушки, в общем, было весело… На мой взгляд, еврейский менталитет выражается в сознании своей исключительности, то есть, когда человек осознает, что живет в каком-то сообществе, которое по своей природе выше всех других сообществ. Лично я таких взглядов не разделяю. Думаю, что все народы, в какой – то степени, носят черты исключительности. Не думаю, что евреи лучше, чем, например, англосаксы…Ни один человек не имеет право высказываться от имени всего народа. Исключения составляют только политические лидеры, пользующиеся поддержкой большей части народа… Я же крайне отрицательно отношусь ко всем формам национализма, особенно если их сторонники говорят, что один народ склонен к проявлению добродетели или злодейства, больше чем какой-то другой народ. Думаю, что по своим достоинствам евреи равны всем другим народам и так же, как и все имеют право на своих героев, святых, мучеников и негодяев. Нам говорят: “Вы распяли Христа”. Но в распятии Христа участвовали и другие народы, например римляне. Ни одно человеческое качество не распределяется в пользу только одного народа. И нужно понимать, что в конечном итоге наше общее отечество – это планета Земля… Для меня родина – русский язык, русским я считаю того, кто говорит, думает и шутит на русском языке. Ностальгию начинаю испытывать уже в Рязани. Я еврей с чисто славянскими привычками: ем не вовремя, не занимаюь своим здоровьем, много курю. Но чтобы остаться евреем, я не уехал в Израиль. Потому что там ты сразу становишься большинством. Ощущение исключительности, что ты не такой, как все, там сразу исчезает… Желания не было, но в разные времена я стоял перед такой необходимостью. Я всегда делал свой выбор в пользу того, чтобы остаться, потому что для меня отъезд был бы связан с серьезными отрицательными переживаниями. Но проблема отъезда возникала, прежде всего, из-за национальной нетерпимости, которая всегда была в России и сейчас, к сожалению, тоже осталась… Думаю, что человек по своей вообще природе ксенофоб. Речь может идти и не о неприязни именно к евреям, но вообще к чужакам. Это есть в Израиле, это есть в России, это есть везде. Было бы иллюзией думать, что в мире есть место, где этого не существует. Поэтому лучше оставаться там, где живешь. Как правило, проявление антисемитизма носит локальный характер, и ты всегда можешь от этого отойти. Уезжать нужно только в том случае если антисемитизм принимает тотальный характер… (Из интервью на Jewish.ru/ 8657.asp – А.З.).

******

Часто слышишь, что евреи – самые лучшие врачи, самые лучшие музыканты, художники, математики и так далее. Не стану спорить. Действительно, среди моих соплеменников не мало талантливых людей. Но я думаю, что евреи – это ещё и самые лучшие русские. Возможно, звучит парадоксально. Но жизнь показывает, что среди евреев, родившихся на этой земле – множество подлинных патриотов России. Сама история неразрывными узами накрепко связала нас с её народом. Вот почему, МЕОЦ – это не только гордость возрождённой еврейской общины. Этим домом, жизнью, наполняющей его этажи, справедливо гордится не только Москва, и вся честная Россия. (09-07-2002)

*****

Вы понимаете, мне одна мысль не дает покоя: ну, родись я раньше, во времена Второй мировой, выбора уже не было бы: лагерь, газовая камера, смерть. И эта мысль ведь сидит в подсознании, она, кстати, и сплачивает евреев, которые живут в диаспоре. Ибо нет в мире другого народа, который бы так ненавидели. Никто же всерьез итальянцев, скажем, не ненавидит, или даже русских, или кого угодно. Так, вспышки бывают, конечно, но чтобы постоянно, на протяжении чуть ли не всей истории человечества… И это при том, что сами евреи никогда не занимались геноцидом других народов. На этнической почве бывали, конечно, столкновения, но это же другое. Даже немцев так не ненавидят (если исключить некоторых евреев, которые не могут им простить сами знаете что). Но это тоже не повсеместно…  Ну, вообще-то я склонен к мистицизму, это правда. И Израиль — да, он как-то этому способствует. Но со мной даже и в России происходят вещи мистические, хотя, конечно, здесь это не так концентрированно выражено. Вообще, несмотря на российский антисемитизм, в судьбе евреев и русских много схожего: может, от этого и происходит притяжение-отталкивание. Судьбы трагические, потому евреев и русских тянет друг к другу. (Из интервью на сайте  Jewish.ru 26.09.2013 – А.З.)

P.S. Посмотрите. Наши – интервью с Домбровским Ю.А.

 

*****

Многие умные люди и многие глупые люди ставили и ставят так называемый еврейский вопрос. Но жил на свете один человек, который дал еврейский ответ. Этот ответ прост: никогда не вини «еврея» – вини себя. Потому что «еврей» есть в каждом. Значит, и ты хоть немного «еврей». Этого человека звали Ицек-Гирц Зингер. Нам он известен как Исаак-Башевис Зингер, лауреат Нобелевской премии по литературе 1978 года, американский прозаик польского происхождения, так и не освоивший толком английский, так и не выучившийся управлять автомобилем, так и не запомнивший за полвека жизни в Америке даже свой американский адрес, писавший только на идиш, родивший не то 14 июля, не 26 октября 1904 года, т. е примерно 100 лет назад, в деревушке Леоцин под Варшавой. Башевис Зингер ни в коем случае не был политическим писателем. Его главный сквозной персонаж, принимающий разные обличья, – это метафизически, изначально наивный человек. Чудик, юродивый, верящий всему, что говорят, живущий в плену сочиненных страхов и боящийся обидеть в реальной жизни любого другого человека. В каком-то смысле Башевис – «еврейский Шукшин». Только шукшинские чудики более деятельные, они хотят переустроить этот глупый мир, а чудики Зингера, скорее, стараются инстинктивно, бессознательно высвободить себе маленькую территорию где-то «возле мира» для построения иной реальности – доброй, трепетной, нежной, спокойной. И все-таки для России Башевис Зингер писатель политический. Потому что развенчивает два главных основания российской политики, остающиеся практически неизменными что при царе-батюшке, что при большевиках, что теперь при чекистах – конспирологию и поиски виноватого на стороне. Нам – стране, претендовавшей и, похоже, до сих пор претендующей на мессианство, на право учить жизни другие народы, – всегда мешала жить «мировая закулиса». Октябрьский переворот 1917 года его враги тут же объявили «жидо-масонским заговором». Стали выискивать еврейские корни у Ленина, добрались до его дедушки Бланка и страшно обрадовались. При том что еврейские погромы начала ХХ века были отнюдь не заговором – фактически государственной политикой, как и знаменитое дело Бейлиса стало следствием очень даже поощрявшихся властью общественных настроений. Удивительным было не само дело Бейлиса, но оправдательный приговор по нему. Что касается масонов в русской революции, этим вопросом занялась Нина Берберова – первый человек, которому стали доступны самые подробные, американские архивы на этот счет. Единственным масоном среди сколько-нибудь известных деятелей Октября оказался Скворцов-Степанов. Вы помните такого деятеля? Потом, уже у самих большевиков, долгие десятилетия роль мировой закулисы играл международный империализм. Жирный дядюшка Сэм с карикатур Бориса Ефимова, отпраздновавшего на днях 104-й день рождения, – вот кто хотел оторвать от великого, могучего, нерушимого союза республик свободных «куски пожирнее». Кстати, жилетка у дядюшки Сэма на этих карикатурах тоже была какая-то «жидо-масонская». Наконец, на заре ХХI века нам предлагается новая мировая закулиса, новый заговор против «ядра» Советского Союза, которое «мы (слова Путина) сохранили и назвали Российской Федерацией». Теперь вместо «жидо-масонского» заговора власть настойчиво пиарит «жидо-чеченский»: телеканал НТВ по заказу ФСБ рассказывает байки про Березовского с Ходорковским, финансирующих чеченских террористов. Притом что, по версии самого Путина, террористы у нас орудуют никакие не чеченские, а международные. «Евреем ХХI века» в России назначен чеченец и – шире – лицо кавказской национальности. Теперь в том, что дорвавшимся до власти реваншистам из спецслужб все еще мало власти, собственности и степени запуганности населения, будут виноваты новые внешние враги. Есть вещи, о которых писать отвратительно, но необходимо. Иногда кажется, что у людей, правящих Россией, нет детей, что они не осознают свою смертность. Если человек хочет быть пожизненным президентом – пусть лучше прямо провозгласит себя пожизненным президентом. Народ у нас добрый, терпеливый, буянит, только если уж очень сильно выпивши. Только не надо этих гнусных пропагандистских игр. Этой мировой закулисы. Этих поисков виноватого на стороне. «Еврей» в России – по-прежнему метафора придуманной вины. «Евреем» в России по-прежнему может стать каждый. Поэтому никогда не вини «еврея» – вини себя. Так учил никого никогда ничему не учивший писатель Исаак-Башевис Зингер. (Незначительно сокращённый вариант статьи ”Еврейский ответ”, опубликованный на сайте gazeta.ru 1.10.2004 – А.З.)

*****

Отношение к буквальным иудеям и мифологическому еврею веками оставалось одним из стержней российской государственности и русской национальной идентичности. Теперь оно размывается на глазах — вместе с государственностью и идентичностью…

В Советском Союзе, как ни странно, эти отношения, несмотря на формальную смену политического строя и провозглашение интернационализма фундаментом построения нового государства, не претерпели больших изменений. Я вспоминаю, как одна девушка-еврейка, ученица нашего замечательного школьного учителя математики Игоря Абрамовича Дорфмана, со смесью восторга и удивления рассказывала нам, десятиклассникам, что ей удалось поступить на математический факультет МГУ. А происходило это в 1986 году, уже на закате СССР и в начале горбачевской перестройки, но для еврея поступить в такой вуз на такой факультет по-прежнему было большой и редкой удачей. Однако наряду с этим официальным, хотя и негласным антисемитизмом было и активное участие СССР в образовании Израиля. Впрочем, быстро сменившееся резкой враждой к этой стране и разрывом отношений на долгие десятилетия. Наконец, даже на бытовом уровне появилось устойчивое выражение «еврей при губернаторе». Причем так называли и вторых секретарей КПСС всех уровней в национальных республиках, часто этнических русских. А речь шла о том, что «еврей при губернаторе» был компетентным и работоспособным человеком, прикрывавшим глупость и непрофессионализм самого «губернатора».

Миф о страшном малом народе, о мировой закулисе, конечно же, по преимуществу еврейской, о жидомасонском заговоре тоже прекрасно существовал в Советском Союзе с царских времен.

Причем при Сталине евреи оказались «безродными космополитами», что выглядело как издевательство самой советской власти над своей идеей царства пролетарского интернационализма.

Что же стало меняться после распада СССР? Во-первых, евреев в России стало физически намного меньше, чем было в советские времена — их сейчас существенно меньше 1% населения страны. Во-вторых, в сознательно прибиваемой советской властью и проснувшейся после распада СССР в России русской национальной идентичности место еврея как национального врага номер один стал занимать собирательный образ кавказца. При этом в роли внешнего врага малый народ сменил собирательный образ Запада, якобы только и мечтающего не дать России возродиться в былом имперском величии. В-третьих, принципиально изменилась политическая роль самой страны: в советские времена она была великой коммунистической империей, единственной в своем роде, а сейчас это обычная растерянная большая страна, мечущаяся между статусом новой интернациональной империи и национального государства, продолжающая существовать в стадии полураспада. В-четвертых, евреи больше не воспринимаются вульгарной частью общества в качестве конкурирующей рабочей силы (в Советском Союзе на низменном бытовом уровне культивировался миф о том, что именно евреи расхватали все лучшие рабочие места) или раздражающего культурного противовеса: как говорил адвокат в одной из серий американского сериала «Закон и порядок»: «Вы когда-нибудь видели банду еврейских подростков?»

На фоне этого сложного внутреннего контекста в России, да и не только в ней, живуч миф о палестинских арабах, якобы давно и жестоко угнетаемых евреями. При том, например, что палестинцев из Палестины в главном палестинском государстве — Иордании — недолюбливают больше, чем евреев, а сами мирные палестинские арабы имеют возможность работать только в Израиле: их родное государство застряло в глухой гражданской войне и рабочих мест, несмотря на гигантскую гуманитарную помощь, за шесть десятилетий формального существования так и не создало. Для России отношение к ближневосточному конфликту осложняется еще и тем, что она решительно не может определить для себя, почему «Аль-Каида» — террористическая организация, а ХАМАС — нет, хотя методы борьбы с оппонентами и степень радикализма у них примерно одинаковы. Не говоря уже о том, что развращенные многолетним пренебрежением к национальным особенностям россияне едва ли отличат не только узбека от таджика, но и араба от любого кавказца. Как бы то ни было, окончательное исчезновение надуманного еврейского вопроса и образа врага под ником «Еврей» из внутрироссийской жизни и русского национального сознания стало бы несомненным признаком выздоровления нации.

Не только потому, что перед Богом «нет ни эллина, ни иудея», но и потому, что межнациональная рознь вкупе с коррупцией и авторитаризмом несменяемой власти — самый надежный способ похоронить любую страну. (Из статьи ”Исчезновение еврея” на сайте gazeta.ru  21.01.2011 – А.З.) 

 

Есть такая поговорка, приписываемая (судя по всему, ошибочно) писателю Шолом-Алейхему, творившему на языке идиш: если ты когда-нибудь забудешь, что ты еврей, антисемиты тебе обязательно об этом напомнят. Ровно половину своей сознательной жизни я убеждался в правильности этого изречения. В великой стране СССР, где мне довелось родиться и вырасти, как раз в пору моего младенчества поднялась вторая послевоенная волна государственного антисемитизма. Первая длилась 4 года, уничтожила Соломона Михоэлса и Еврейский антифашистский комитет, отправила за решетку «врачей-убийц», вызвала огромный вал доносов на «безродных космополитов» и могла бы завершиться отправкой всех не добитых Гитлером советских евреев на берега Биры и Биджана, если б не одна беда. Отец народов, отказавшись от помощи лучших своих врачей, долго после этого не прожил. Когда его хватил кондратий, некому оказалось назначить лечение — и в один известный еврейский праздник народы наконец осиротели, а затея с депортацией евреев за Урал со смертью Сталина куда-то рассосалась сама. Но всего этого я, к счастью, не застал. Как и все другие попытки товарища Брежнева закосить под товарища Сталина, его антисемитская политика, пришедшаяся на мой век, вышла довольно беззубой лайт-версией травли конца сороковых. Никого не расстреляли и даже не отправили в лагеря пожизненно. Советская власть после Шестидневной войны оказалась больше озабочена демонстрацией публичного разрыва с Государством Израиль, чем расправой над своими «внутренними» евреями. Насколько я понимаю, с Израилем наша власть ссорилась для того, чтобы подружиться с арабами — и назло США, и по своим нефтяным интересам… Какой бы умеренной ни была политика государственного антисемитизма при товарище Брежневе, не стоит думать, что евреи в СССР всей этой игры престолов не заметили, наслаждаясь жизнью в тени «железного занавеса». Запрет на образование, на профессии, на поездки за границу, ограничения в карьерном росте, повышенное внимание «комитетчиков» — все это послужило привычным фоном для первой половины моей сознательной жизни. И трудно даже переоценить, до какой степени этот фон меня мотивировал чувствовать себя евреем в романтическом комсомольском возрасте. Я выучил иврит, посещая подпольные семинары на конспиративной квартире (учителя моего потом упекли в лагеря, а одного из соучеников держали в тюрьме, пока он не покаялся по телевизору в работе на «сионистского врага»). Я читал Тору и пророков в оригинале. В 16 лет я пришел получать свой первый советский паспорт и написал в анкете «еврей»… Паспортистка посмотрела на меня странно. — Зачем вы тут написали «еврей», молодой человек? — спросила она. — Потому что я еврей, — ответил я первое, что пришло в голову. — Но вы же можете записаться русским, у вас же мама русская! — настаивала паспортистка неулыбчиво. — Мама русская наполовину. Я — на четверть. Зачем я буду притворяться? Паспортистка задумалась, вздохнула, потом посмотрела на меня строго. — Записавшись русским, вы сможете гораздо больше пользы принести своему народу, — сказала она. Это была толстая советская тетка за пятьдесят, в буклях и косметике фирмы «Заря». Я не понял тогда и не выяснял впоследствии, кто она была на самом деле: еврейка, желающая уберечь «своего» от неприятностей, или просто приличный человек, из тех, что в разных исторических ситуациях помогали евреям спрятаться. Если помните фильм «Пианист», то там героя спас в Варшавском гетто офицер-нацист. Но спасенный Шпильман никак не отблагодарил своего спасителя. Я тоже ничем не мог отплатить за заботу тетке из паспортного стола. И записался евреем. Не могу сказать, чтобы я успел из-за «пятого пункта» сильно пострадать: советская власть к тому моменту дышала уже на ладан. Конечно, мне пришлось поступать в тот единственный в Москве мединститут, куда «брали». Конечно, для поездки в свадебное путешествие в Прагу нам с женой не дали рекомендацию от парткома — пришлось ехать в Тбилиси. Но все это мелкие бытовые неудобства, которые глупо сравнивать с делом ЕАК, польскими погромами, процессами Сланского или лагерными мытарствами Щаранского. Да и мой учитель иврита, валивший лес в пермских лагерях, покуда Горбачев не поехал в Рейкьявик, пострадал реально — а я по малолетству отделался одним сознанием принадлежности, о которой никак нельзя забыть, потому что антисемиты сразу напомнят. И я не забывал: учил иврит, ходил на разные отслеживаемые тусовки, а на «Горке» (у Хоральной московской синагоги) аккуратно избегал встреч со знакомым стукачом с параллельного потока, которого наш институт отправлял туда записывать фамилии замеченных сокурсников. По иронии судьбы, 15 лет спустя этот самый стукач скончался в Израиле, где успел сделать неплохую врачебную карьеру. А потом случилось нечто совсем странное и непредсказуемое. Накрылся тазом Советский Союз. Сперва разрешили частное предпринимательство, потом отменили разрешения на выезд из страны, цензуру, руководящую роль КПСС… И вместе со всеми прочими реалиями Совка ушел в прошлое тот самый государственный антисемитизм, который 23 года доказывал мне правоту изречения, приписываемого Шолом-Алейхему. Конечно, свято место пусто не бывает, и на гребне перестройки-гласности явились глазу какие-то совершенно новые антисемиты, прежде не поднимавшие своей головы. Они стали издавать какие-то газеты, устраивать сборища, продавать в подземных переходах метро всю ранее недоступную в СССР антисемитскую литературу: «Протоколы», «Катехизис советского еврея», сочинения Шафаревича, Форда и Климова… Но по сравнению с ушедшей в прошлое государственной политикой все их потуги выглядели смешно. Я никогда не видел — и по сей день не увидел — ни одной причины евреям постсоветского пространства обращать внимание на возню всех этих городских сумасшедших, которым жиды сначала свергли батюшку-царя и построили ГУЛАГ, а потом разрушили их райский СССР. В моем представлении антисемитизм — это не шуты в телевизоре и подземном переходе, а когда тебя на работу не берут, из института выгоняют, когда сажают в тюрьму за изучение иврита и фотографируют скрытой камерой у дверей Хоральной синагоги. Этот антисемитизм, «настоящий» в моем представлении, к 1990 году на всем постсоветском пространстве закончился. А никакой бытовой на смену ему не пришел. Даже если батька Лукашенко, в силу своего колхозного воспитания, по сей день верит во всемирный жидовский заговор, то этот его мистический антисемитизм не мешает никаким евреям, местным или приезжим, жить в Белоруссии и делать там бизнес, без обязанности предварительно сменить фамилию на «Иванов». И это все, конечно, хорошо для отдельных евреев. Но, наверное, плохо для еврейства как исторической общности. Потому что как только антисемиты перестали напоминать нам о нашем еврействе, мы и сами перестали о нем особенно вспоминать. Национальная принадлежность евреев в отсутствие дискриминации редуцируется до обычного факта биографии, который в повседневной жизни имеет не больше значения, чем цвет волос или глаз. Допустим, сам я вряд ли когда-нибудь забуду о собственном еврействе. Но вот у меня растет сын Лев Матвей (по израильским бумагам это будет звучать как Леви Метитьягу, но это он не в состоянии даже выговорить). Сын, которого я много раз возил в Израиль и который ходит в Москве в еврейский детский сад, знает какие-то слова на иврите, любит слушать колыбельную Ицика Мангера на идише, с удовольствием напяливает на себя кипу, чтобы быть «как папа». Смогу ли я когда-нибудь объяснить моему сыну, что он — еврей и что это некая важная деталь его биографии, что-то определяющая и к чему-то обязывающая? Боюсь, что эта задача, которая на моем веку так легко давалась антисемитам, может оказаться мне не под силу. И вырастет мой сыночек гражданином мира, которому одинаково комфортно тусоваться с евреями и с индусами, жить в Гоа, в Москве, в Иеру­салиме или на Манхэттене, для которого библейский Моисей — такой же мультяшный персонаж, как Хануман, Кришна, Бен Тен или черепашки-ниндзя. Потом пройдут еще годы, и однажды Лева полюбит девушку с какой-нибудь экзотической фамилией, типа Шарма или Бондарчук, и я, конечно же, не стану ему рассказывать про галахический долг найти жену-еврейку, а благословлю его выбор, потому что ему с ней жить, а не мне. И родятся у него дети, которые будут даже не в состоянии понять, о чем я писал в этой колонке. А все потому, что антисемиты перестали нам напоминать. Может, стоит российским евреям сегодня скинуться на пособие товарищу Проханову в связи с потерей кормильца? (Из статьи « Пятая граффити» в журнале “Русский пионер” №36,  22 апреля 2013 – А.З.)

****

Ситуация с нетрадиционными половыми отношениями в сегодняшней России очень напоминает положение с евреями в Советском Союзе.

Я родился в СССР и прожил в этой стране 23 года — половину жизни. За эти годы у меня не возникло ни одного конфликта, связанного с моей национальностью — ни в школе, ни в институте, ни во дворе, ни в больницах, где довелось работать.

При этом на государственном уровне практиковался махровый антисемитизм: запреты на профессию, ограничения по занятию руководящих должностей, квоты в вузах. Каждый еврей это на себе чувствовал так или иначе. Но на уровень улицы эта политика никак не транслировалась. И, естественно, она не прибавляла советской власти никаких очков в глазах населения.

То же самое происходит сегодня с геями.
За 16 лет жизни в постсоветской России я не слышал ни о каких погромах, трудовых конфликтах или иных проявлеииях гомофобии “снизу”. Населению эта тема тупо по барабану. Ему совершенно без разницы, кто с кем спит, и в какой позе. Все очаги озабоченности — в структурах власти.

Единственное отличие советской ситуации от постсоветской состоит в том, что в СССР антисемитские нормы и квоты не афишировались. А в путинской России гомофобные нормы очень широко пиарятся — в том же самом расчёте, исходя из которого царский режим сто лет назад сделал стратегическую ставку на «дело Бейлиса». Что широкая публика одобрит и сделает оргвыводы. А власти останется только разводить руками и ссылаться на vox populi.  Расчёт этот не сработал в 1913 году, он не сработает и сто лет спустя.
Замена государственного антисемитизма на государственную гомофобию ничего тут не изменит. (Источник: сайт “Эхо Москвы” 29.08.2013 – А.З.)

****

По поведению меня, конечно, проще всего записать в реформисты, но я не считаю, что иудаизм нуждается в какой бы то ни было реформе. У меня о Боге, по образу и подобию Которого я создан, есть сугубо личные представления, но я их никому не навязываю. Кипу действительно ношу, но не потому, что Богу это зачем-то нужно. Ем кошерную пищу и соблюдаю посты – опять же не для кого-то, а исключительно для себя. Мне кажется правильным считать себя иудеем, если такова религия моих предков и моего народа…

Для меня первый вопрос – это вера в Бога и свое понимание Его заповедей. А «обозначение принадлежности» для меня вопрос даже не двадцатый. Бог и так в курсе, а окружающим до этого никакого дела быть не должно. Что касается «общины», я ею считаю любую группу лиц, объединенных общими задачами и единством видения средств для их решения. Совершенно точно тут не может быть никакой территориальной привязки. И среди израильских евреев, и среди московских, и среди бруклинских – огромный разброс мнений о том, как нужно правильно жить. В Сети, конечно, находить единомышленников проще, чем на улице. Но я и за пределами Интернета знакомился со многими людьми сходных со мной взглядов. Мне не очень важно, носят ли они цицит и чем питаются, если мы можем объединять усилия по самому широкому кругу вопросов…

У Сети нет никакого специального «еврейского» измерения. Всем людям в мире Сеть дала неслыханные доселе возможности для общения, для творчества, образования, трудоустройства. Кто-то использовал эти возможности для распространения именно еврейских знаний. МИД Израиля успешно использует Интернет для донесения своей позиции по вопросам арабо-израильского конфликта. Некоторые в моем блоге прочитали про «Таглит» и поехали… Интернет создал заметную прослойку еврейских предпринимателей-миллиардеров, принес десятки, если не сотни миллиардов долларов прибавки к ВВП Израиля, начиная с 1994 г., когда там разработали Winsock и IP-телефонию… Всех способов, какими евреи извлекли пользу из Интернета в диапазоне от изучения идиша до шидуха, я не возьмусь перечислить… Предков Интернет не очень помогает найти, зато очень расширяет кругозор насчет потомков. В каком Вильно или Бердичеве жили твои пращуры в 1860-м, Интернет не расскажет. Но вот в какой Америке, Бразилии, Канаде или Хайфе живут сегодня ветви твоего рода, связь с которыми была утрачена в Первую мировую, многие успешно находят. У моей мамы (Виктории Мочаловой, руководителя центра академической иудаики «Сэфер» – А.З.) генеалогическое древо на американском сервисе уже перевалило за 900 родственников. Благодаря тому, что в Калифорнии и на Восточном побережье США потомки других ветвей тоже проводили те же поиски, в какой-то момент с двух сторон Атлантики удалось восстановить полную картину. Что касается онлайновой генетики и конкретно сервиса 23andMe (или ее московского аналога – клиники «Атлас»), там все-таки первоочередная задача состояла не в установлении еврейства и уж тем более не в розыске родственников. Речь шла о модной сегодня профилактической медицине (лучший пример – Анжелина Джоли, удалившая свою прекрасную грудь на основании генетических анализов о предрасположенности к онкологии). Но случилось так, что американская комиссия FDA отказалась сертифицировать методы генетических тестов лаборатории 23andMe. А к популяционной генетике и поиску родственников претензий у FDA не было. Поэтому диагностика на несколько лет отошла на второй план, уступив авансцену вопросам национальности и поискам дальней родни. Самый близкий мой родственник в базе 23andMe – троюродный брат Миша Носик в Канаде – имеет со мной около 4% общих генов, и это потолок. Время от времени всплывают какие-то жители США, у которых со мной 1% общих генов. Мы перебрасываемся парой слов, но что еще делать с таким родством, пока не придумали…

Думаю, что конкретно Германию (речь идёт о «русских» евреях – эмигрантах – А.З.) никакой серьезный наплыв не ожидает по целому ряду причин. Во-первых, немецкий язык, который в России знают в 20 раз меньше людей, чем английский. Во-вторых, в Германии – самая долгая натурализация во всей Европе, и она сопряжена с отказом от прочих гражданств. В-третьих, Германия не воспринимается как страна безграничных возможностей для приезжих: ярких примеров того, как кто-то из «наших» сделал там головокружительную карьеру, незаметно. В-четвертых, из России едут туда, где есть похожая на Москву и Питер русская экосистема. Это Израиль, Прибалтика, Лондон, в меньшей степени США и Канада, но не Германия. Тамошнее русскоязычное общество – и казахстанские немцы, и советские евреи – очень мало похоже на тех, кто уезжает сегодня из России…

Я вообще никак не могу участвовать в российской политике, потому что являюсь гражданином Израиля, и никаких государственных должностей в РФ занимать не могу. Но свое мнение у меня есть, и я считаю себя вправе его публично высказывать: это совершенно нормально в демократической стране. Евреи, загонявшие себя в гетто и противопоставлявшие себя всему обществу, никакой большой любви от этого общества в ответ не добились. Ну да, есть такая позиция, что мы – гости в любой стране, и не надо вести себя там как хозяева. В частности, претендовать на выборные должности, ассоциироваться с политическими партиями – это, мол, может возбудить антисемитские настроения и сделать отдельных евреев ответственными за действия политических сил. Но достаточно вспомнить, как в «Майн Кампф» Гитлер объясняет свою ненависть к евреям случайной встречей с ортодоксом на улицах Вены. По логике «не мозолить глаза» евреям вообще в галуте не следует носа на улицу казать. Особенно в пейсах, с бородой и в шляпе. Но есть очень конкретная ситуация в России. У нас еврейские деятели, твердящие, что в политику лезть не надо, имеют в виду только критику власти. С одобрением действий власти они выступают и по будням, и по праздникам. Считают, что это хорошо для евреев, когда они полезны начальству. Но здравый смысл подсказывает, что, одобряя любые действия одной партии (пусть и правящей) от имени всех евреев, их духовные лидеры должны помнить о том, что и ответственность за ее грехи они должны быть готовы разделить со своим народом. Это ровно то самое участие в чужой политике, от которого нас предостерегали… Если разбираться в сортах антисемитизма, то среди юдофобов-государственников есть такая позиция, что еврей не страшен, когда он пляшет с Торой вокруг Путина… Согласен ли я с тем, что, при всех претензиях к Путину, нельзя сказать, что он антисемит? Конечно, нельзя, потому что он не антисемит, его так не воспитывали. Но короля играет свита. На телеканале «Россия» при Киселеве антисемитизма хоть отбавляй (Источник: “Еврейская панорама”, Берлин. Сайт isrageo.com 27.09.2016 – А.З.)
P.S. Посмотрите. Антон Носик о Холокосте

 

 *****

Наша жизнь так по-дурацки устроена, так нелепа, что ничего иного в голову не приходит, кроме вредительства. Ну, не может быть такого, чтобы эту жизнь граждане организовали себе по доброй воле. Значит, кто-то им, то есть нам, мешает. Кто же? А вы разве не знаете? Это только в последний раз, когда в кране не было воды, виноват оказался Чубайс, а во всех прочих случаях с водой, электричеством, отоплением, пенсиями, войной, терактами, дефолтами – всем, что делает нашу жизнь такой прекрасной, виноваты лица еврейской национальности. Они всегда были в этом виноваты, но сейчас особенно. Поэтому надо запретить все их организации, а еще лучше и их самих куда-нибудь деть. Не то чтобы перебить всех до одного, но сделать так, чтобы их не было. И тогда все вокруг чудесным образом преобразится. Пенсии вырастут, война закончится, никаких перебоев с водой, теплом и светом. Все станут богатыми и здоровыми. Авторы уже практически легендарного “письма 5000”, в котором не менее легендарная Басманная прокуратура не нашла никакого криминала, об этом фактически и пишут. И ведь как мало отделяет нашу страну от полного процветания! Басманная прокуратура решила не вставать на пути народного счастья. Но и то верно – чего плохого в этом письме? И на что вообще обижаются евреи? Разве такие фразы, как “иудейская агрессивность как форма сатанизма”, или “мораль еврейского фашизма”, или “провокаторы и человеконенавистники”, чем-то обидны? Разве эти невинные образы способны пробудить в ком-то ненависть к гражданам иной национальности? Да откуда?! Это, скорее, похоже на признание в любви. Пускай в завуалированной и несколько экстравагантной форме. Впрочем, как правильно сказал один уважаемый человек, даже если бы в письме было написано просто “Бей жидов!”, то Басманная прокуратура и тогда не сочла бы его предосудительным. Да даже если бы кто-то из его авторов от слов перешел к делу и побил во имя спасения многострадальной России кого-нибудь из еврейских провокаторов и человеконенавистнических сатанистов, то и в этом случае следователи нашли бы массу смягчающих обстоятельств. Такие гении современности, как журналист Крутов, резчик-правдаматочник, или скульптор Клыков, этот православный Микеланджело, или ученый Шафаревич, он же Лобачевский ХХI века, – да разве можно их тронуть или, не приведи Господь, арестовать?! К тому же они выступают не абы как, а от имени народа. Так ведь и суд, и прокуратура у нас тоже народные. Блатные и хороводные.

В нашей истории было три народа, которые ярко и массово в определенные периоды приходили в русскую культуру: евреи, немцы, грузины… Первый фильм нынешней трилогии про евреев заканчивается 1917 годом, это период царского антисемитизма, второй — период с 1918 по 1948 годы, период советской юдофилии. Третий — с 1948-го по 1990-й — от начала официальной юдофобии до массового исхода. Нас занимает цивилизация, евреи, писавшие по-русски и оставившие нам более серьезную литературу, чем та, что написана на идиш. Мандельштам, Бродский и Пастернак — классики русской поэзии XX века, и евреи они в нашей памяти только по происхождению родителей. Мне Галина Борисовна Волчек рассказывала, что в Министерстве культуры все главные режиссеры считались евреями, кроме Ефремова. Потому что так и норовили протащить идеологическую заразу. Вечно у них подтекст в спектаклях. Юрий Петрович Любимов был для Фурцевой явным евреем. Вот до какой степени смешались к концу СССР диссидентство и еврейство… У Владимира Даля, имевшего немецко-датское происхождение, впечатлило слово «заволакивает». С этого начался его знаменитый Толковый словарь, в котором нет ничего датского или немецкого. Иосиф Бродский пришел в литературу как наследник акмеистов. У него в эмиграции потребность была написать строки на смерть Жукова так, как Державин когда-то написал на смерть Суворова. Что еврейского в этой задаче? Разве задаются французы вопросом, что Ив Монтан — итальянский еврей? Главный французский шансонье. Где же смешение?.. Сцена в мясной лавке — из воспоминаний Утесова. Она — для того, чтобы стало понятно, что такое процентная норма. Надо с собой привести русского, тогда соотношение не будет нарушено.     Я готов делать фильм про русских немцев, потому и знаю. У нас есть целый великий роман «Обломов», посвященный русскому и немцу, как иню и яню. Как прожить Обломову без Штольца, а Штольцу без Обломова? Как можно быть русским, не прочитав этого? Да у нас дольше всех правили страной немка и грузин… Я занят публичной профессией. И значит, кому-то понравится то, что ты делаешь, а кому-то нет. Будешь тихо сидеть дома у теплой батареи, то точно никого не обрадуешь и не разозлишь. Кто-то сочтет «фобией» уже то, что помню: Левитан — он Исаак Ильич. Кого-то возмутит «филия», когда я говорю, что для меня он — более русский пейзажист, чем Иван Иванович Шишкин. Я смотрю на левитановскую щемящую печаль, и это родное. А у Ивана Ивановича наша природа чересчур бодренькая…

Национальность? Когда-то это действительно имело значение для карьеры. Речь ведь идет о России? Уже давно графы «национальность» нигде нет же. А у нас не живут люди, говорящие на идише и иврите, и религиозных среди русскоговорящих очень мало. Какие же они евреи? Это тип русского городского населения. Разве они по субботам не работают? Не едят свинину? Евреями могли быть их дедушки и бабушки, жившие в каком-нибудь местечке, в Витебске, Житомире, Виннице. Если бы не «Список Шиндлера», вы бы вспоминали о национальности Спилберга? Сколько кинодеятелей Америки — выходцы из Российской империи. Как говорила Людмила Гурченко: «О! Наши люди с Одессы. Голден и Майер. Спасибо вам, товарищи, за трофейное кино». Мне представляется, что это богатство русской цивилизации, если Матвей Исаакович Блантер написал главную русскую народную песню XX века — «Катюшу». Он не стал еврейским композитором. То есть, выходит, у евреев убыло, оказалось на потенциального композитора меньше, а у русских прибыло, появился автор, сочинивший «На солнечной поляночке», «С берез неслышен, невесом», «Летят перелетные птицы», «Хороша страна Болгария, а Россия лучше всех». (Из интервью газете «Московский Комсомолец» 13.04.2016 после выхода первой части его кинотрилогии – А.З ).

 

*****

Я сделал, наверное, 150 серий документальных фильмов про русскую историю и культуру. И всякий, кто занимается русской цивилизацией, знает, сколько номинально не русских по происхождению людей внесли в нее неоценимый вклад. Начать с того, что «наше все» был мулат — оказывается, и мулат может быть стопроцентным русаком. И есть три нации — грузины, немцы и евреи, — которые на определенных этапах массово переходили в русскость. Становились русскими по культуре, языку, работе, карьере — по-русски проживали жизнь. Это миллионы людей, несколько поколений. Бенкендорф не немец — он русский жандарм и вообще основатель жандармерии. И его преемник Дубельт. Да и вообще дольше всего Россией правили одна немка и один грузин. И их воспринимали как «матушка земли русской» и «отец народов». Что, например, осталось немецкого в Эрнсте или в Грефе, кроме фамилий? Или, например, Калатозов, мы же не скажем, что «Летят журавли» — это грузинский фильм, оттого что режиссер — урожденный Калатозишвили. С нынешними русскими евреями этот разговор быстро перешел в практическую плоскость: давай фильм снимать. Сейчас грузины жалеют, что не они первыми. Ведь такой ситуации больше не будет: немцу или грузину больше не круто становиться русскими…     Действительность, конечно, всегда превосходит ожидания. Я, например, не знал подробностей про Конкурс имени Изаи 1937 года в Брюсселе, на котором пьедестал был сплошь советским. А победители были учениками Петра (Пинхуса) Соломоновича Столярского — Давид Ойстрах, Лиза Гилельс, Миша Фихтенгольц, Буся Гольдштейн. Пропаганда ликовала: советская музыкальная школа — ведущая в мире. Это Пинхус Столярский придумал, что базовой должна быть скрипка, а остальную школьную программу мы, вундеркинды, подтянем. Кроме того, я полагал, что отца Давида Федоровича Ойстраха звали Теодор, а оказалось — Фишель. Вот еще: понятно, что коммунизм в России основали русские и евреи, но что на первом съезде РСДРП из восьми делегатов было пятеро евреев — не знал. Эта пропорция сохранится и в противоположной ситуации: через 70 лет на первой антисоветской демонстрации на Красной площади из семи вышедших — четверо евреев. И в советскость, в антисоветскость они вносили еврейскую горячность. Без нее русские коммунизм и диссидентство не были бы такими пламенными. Это всего касается, как говорится, кусочком продается. Были блестящие физики, киношники, композиторы-песенники, были и душегубы, бессовестные красные пропагандисты тоже…       Да нет, мне кажется (ответ на вопрос – как вам кажется, пресловутый «еврейский вопрос» сейчас существует – А.З.). Если только у кого голова ушиблена. Ну, что это вообще значит — «еврейский вопрос»? По происхождению родителей? Все, кто чего-то боялся, уехали. Остальные вконец ассимилировались. Никакого значительного присутствия в русской жизни иудеи не имеют. А так-то у всякой национальности есть те, кто ее не любит. Есть антисемитизм, есть антиамериканизм, есть антирусские настроения… Поляки вот традиционно русских не любят — на уровне массовой реакции, и понятно почему. Чехи сейчас получше относятся, но тоже без восторга. Нас вообще мало кто любит, да и с теми народами, которые нас любили, мы тоже умудряемся разругаться…  У евреев совсем другая религия, и при этом они всегда бок о бок с христианами и мусульманами, накопилось всякое. Но не думаю, что в России, допустим, кто-то не пользуется гуглом, потому что его основатель Сергей Брин — еврей, уехавший из России в Америку. Вряд ли есть люди, у которых поисковик по этой причине вызывает такое отвращение, что они кушать не могут. То же и с фейсбуком: есть наверняка пользователи-антисемиты, но и они преодолевают свое отвращение к происхождению Марка Цукерберга. Да и сам он вроде не очень-то думает о своей еврейскости. Кто у него жена? Китаянка?  Я думаю, раввин его бы за такое проклял, но, видимо, нет в его жизни раввина. И вряд ли его супруга принимала иудаизм. Видимо, им важнее друг в друге что-то кроме национальности. Но наше кино не о том, что разделяло наши народы, а о том, что связывало. Ведь даже пресловутая борьба с безродными космополитами прихотливым образом обходила многих известных и важных для Союза людей. Как раз в 1948-м Ботвинник стал чемпионом мира по шахматам — абсолютной звездой. А в 1951-м он впервые отстаивал свой статус, играя против гроссмейстера по фамилии Бронштейн. И пропаганда гордилась, что в любом случае побеждает советская шахматная школа. Ойстрах — наш главный скрипач. Или лучше будет сказать, что он не русский скрипач? Ну так ведь это неправда. Столярский учил Ойстраха и прочих, желая видеть их великими русскими и мировыми музыкантами, а не солистами еврейских оркестров, играющих на свадьбах. (В российский прокат вышла первая часть нового документального цикла Леонида Парфенова «Русские евреи», в которой автор рассказывает историю евреев в России с XI века до революционного 1917 года. Из беседы о картине в «Газетой.Ru». Апрель 2017 – A.З)

****

Я не так уж много «еврейской темой» занимался – только кинопроект «Русские евреи». Правда, большой – из трёх фильмов. И взгляд мой – русский, взгляд русского журналиста. И, скажем так, «открытие» – оно мною сделано давно, ему проект и посвящён: русские евреи в элите страны на определенном этапе стали второй «титульной нацией», почти до полного смешения с первой. Таких наций в разное время всего было три – ещё русские немцы и русские грузины. Показать это богатство цивилизации, в которую можно приходить откуда угодно и быть в ней своим – вот чего хотелось. И если про самый общий вывод этого проекта говорить, то вот – поразительный опыт миллионов ассимилированных евреев ХХ века показывает: есть такой тип русскости – русский еврей…Да, конечно, есть целый мир – «американские евреи», и в прошлом, и в настоящем. Как есть мир «русские евреи» – больше, правда, в прошлом. В чем-то они похожие – например, в том, какое место евреи занимают в национальном кинематографе двух стран. А в чем-то непохожие – у нас в стране еврейская ассимиляция обычно предполагала уход от веры предков, а американские евреи чаще остаются религиозными. Но существовал и мир ассимилированных евреев, чьим родным языком был немецкий: Маркс, Эйнштейн, Фрейд. А ещё английский еврей Чарли Чаплин и французский еврей Ив Монтан – почти во всех крупных странах есть своя традиция ассимилированного еврейства… Я не очень-то занимался тем, что Россия дала евреям. Ну, понятно – возможность самореализации, если говорить о тех, чьи имена нам известны благодаря успешности их карьер. Но, кстати, со второй половины 1940-х в СССР свобода карьеры у евреев часто отнималась. И меня больше интересовало – что русские евреи дали России? И если в целом говорить про все эти феноменальные судьбы физиков и лириков, революционеров и предпринимателей, художников, композиторов, шахматистов, медиков, певцов и просто массовой городской интеллигенции – то это расширение русской цивилизации (Из интервью на сайте Jewish.ru 20.09.2017 – А.З.)

 

 

 

 

 *****

Очень много вопросов здесь на пейджере по поводу событий на Ближнем Востоке. Знаете, что меня потрясло, вот действительно потрясло – не боюсь этого слова – в течение нескольких последних дней. У меня есть одна старая знакомая, можно сказать, подружка моего детства, живущая в Иерусалиме, и вот я как-то сижу за работой и получаю от нее письмо. И она пишет – вот, плохое настроение, хандра у меня какая-то наступила. Жалуется, значит. Я ее спрашиваю: “А что, собственно, случилось, что ты так огорчаешься? У вас там жарко, что ли, очень?”, на что она мне отвечает: “Да вообще-то у нас война идет”. И я как-то, надо сказать, сам себе удивился. И вдруг поймал себя на том, что мы действительно не воспринимаем вот эти известия, которые оттуда приходят, как известия о настоящей войне, которую переживают просто люди. Там летают самолеты, бросают бомбы, там идет война. И страдают прежде всего мирные жители и на одной, и на другой стороне.

Израиль в состоянии этой войны существует, собственно, со дня своего основания в 1948 году, и война эта для него никогда не прекращалась. Она просто иногда переходит в спящую и дремлющую стадию, а иногда опять принимает горячую форму. Вот сейчас приняла эту самую горячую форму. Израиль окружен странами, которые абсолютно формально, абсолютно официально в своих государственных внешнеполитических и военных доктринах начертали в качестве одной из задач уничтожение израильского государства – его здесь не будет, их здесь быть не должно. Вот это их соседи говорят об этом каждый день. Что-то надо с этим делать. Просто собрать чемодан и свалить оттуда – было бы, наверное, как-то неправильно. Вымаливать у них разрешения здесь пожить еще немножко – тоже было бы неправильно.

Израиль сопротивляется. Израиль сопротивляется довольно агрессивно. Да, бывает такой способ сопротивления, бывает такая оборона. Мы с вами хорошо помним, что это даже, может быть, и лучшая оборона – в виде нападения. Вот у меня Кирилл Михайлович Алексеевский из Москвы с помощью пейджера спрашивает: “Имеет ли моральное право Россия учить Израиль адекватности мер после гибели сотен душ при “Норд-Осте” и Беслане ради ухода от переговоров о мире?” Знаете, Кирилл Михайлович, а не существует вообще в политике никаких моральных прав. К сожалению, это так. Особенно в международной.

Увы, приходится признать, что имеются там интересы. Вот почему-то уже несколько поколений российских политиков считают, что интересы России связаны, прежде всего, с тем, чтобы подавать руку каким-то отвратительным, помоечным режимам, чтобы чем чудовищнее, чем бесчеловечнее, чем омерзительнее там диктатор – какой-нибудь Саддам Хусейн, а перед этим какой-нибудь, я не знаю, сирийский деятель, если помните, был там чрезвычайно любопытный, который оставил своего сына на своем месте – ну, вот значит, чем отвратительнее этот персонаж, тем правильнее с ним дружить, тем более взасос мы должны с ним целоваться. Олицетворяет эту политику Евгений Максимович Примаков.

Такая специальная мусорная внешняя политика, которая в резиновых перчатках до плеч – вот сейчас мы как-то там отстоим интересы России. Может быть, не надо? Может быть, как-то не быть здесь каким-то посмешищем? И я здесь хочу напомнить позицию Владимира Петровича Лукина, которую он высказал здесь, на радио “Эхо Москвы”, в прямом эфире сразу после трагического известия об убийстве российских дипломатов: не происходит там ничего такого, ради чего Россия должна ежеминутно рисковать своими гражданами. Может быть, нам как-то посмотреть на это всё хладнокровнее. Там люди между собой разбираются, отстаивают противоположные интересы.

Ну, например, во главе Ирана – абсолютно безумный, омерзительный, грязный тип, который, во всяком случае, по тому, что он говорит, не сильно отличается от Басаева, если вдуматься. Вот Басаев примерно такие же вещи произносил по поводу того, кого и как нужно уничтожить, как с кем нужно обойтись и кого куда сбросить. Почему-то одного из них мы считаем террористом и справедливо провожаем с радостью на тот свет и соглашаемся с теми, кто говорит – вот президент Путин, например, и я абсолютно в данной ситуации с ним согласен, – что мало быть такому человеку один раз убитым, мало ему просто погибнуть. Вот хотелось бы, чтобы его, так сказать… чтобы он ответил чем-нибудь более серьезным, чем смерть, за то, что он проделал.

Так вот, почему-то к Басаеву мы относимся так, и гордимся этой справедливостью, а к какому-нибудь Ахмадинежаду мы так не относимся. Почему-то мы считаем, что он государственный деятель и имеет право это произносить. Да нет, он такая же точно скотина. Ну, что же теперь делать? Просто так его терпеть?

Ну вот, в тех краях есть Израиль, который берет на себя такую тяжелую, опасную, а временами трагическую работу по отпихиванию локтем вот этих режимов, грубо говоря, от нас, от мира, который считает себя цивилизованным. Вот они, израильтяне, оказались на передовой, они оказались на переднем крае этой борьбы. Ну, так, может быть, давайте им скорее посочувствуем, чем будем им вслед улюлюкать? Странное какое-то отношение к делу, правда? ( Из программы ”Суть событий” в эфире радиостанции ”Эхо Москвы” 14 июля 2006 года – А. З.)

*****

Еврейского во мне ровно половина — еврейками были обе мои бабушки. Бабушка с материнской стороны была из Одессы, с отцовской — из Феодосии. У обеих семьи целиком погибли во время оккупации. В этом смысле их судьбы были похожи, хотя сами они были очень разные. И та, и другая могли иногда сказать что-нибудь на идише или приготовить какое-нибудь еврейское блюдо, однако в целом все это было несерьезно. Кашрут в доме не соблюдался, праздников мы не отмечали. Еврейского сюжета, как такового, у нас не существовало: ни в семье матери, ни в семье отца. Я стал интересоваться еврейской темой уже в относительно зрелом возрасте…  Обычный интерес! Кроме того, возможность поехать в Израиль. Хотя вопрос об эмиграции у меня никогда не стоял — я никогда не испытывал какой-то тяги к этой стране, собственно, как и мои дети… Мы живем вне еврейских традиций и вне еврейского календаря. Так что в этом смысле я для вас клиент безнадежный. В определенный момент я стал активным участником еврейской жизни, а все потому, что одно время работал в компании «Медиа-Мост», владельцем которой был Владимир Гусинский, а он, как вы помните, был первым президентом Российского еврейского конгресса. Однажды он попросил меня стать членом общественного совета этой организации. Главой общественного совета был Юлий Гусман, там вообще было очень много симпатичных мне людей. Я с радостью согласился, но предупредил, что ничего в этом не понимаю. Совет носил сугубо декоративный характер, я несколько раз принимал участие в каких-то обсуждениях. В целом, мой вклад в работу РЕКа — практически нулевой. Тем не менее мне всю жизнь это припоминают, и я постоянно вижу упоминание о своей причастности в различных биографических справках. Там всегда написано, что я член Российского еврейского конгресса, хотя на деле — не конгресса, а всего лишь общественного совета. Люди, которые меня терпеть не могут, постоянно об этом напоминают: мол, а Пархоменко-то не просто так, а член еврейского конгресса… Так что антисемитизм я ощущаю на уровне «дразнилок». Люди считают, что они говорят что-то ужасное и оскорбительное и очень удивляются, когда я отвечаю, что да, я принимал участие в работе РЕКа, и мне очень жаль, что я не могу похвастаться никаким реальным вкладом в его деятельность. Им-то кажется, что я должен немедленно начать от него открещиваться! Кроме того, израильские дипломаты Анна Азари и Наташа Сегев — мои хорошие друзья. Израильское посольство в России всегда отличалось тем, что там появлялись совершенно удивительные люди, совсем не похожие на дипломатов. Таких невозможно встретить ни в одном другом посольстве… Я очень люблю форшмак и делаю его очень хорошо — этому меня научила одна из моих бабушек. Являюсь страстным поклонником творчества замечательного московского повара Романа Гершуни. Он — пропагандист настоящей израильской кухни, в которой много арабских и других ближневосточных мотивов. По части кухни я связан с еврейской традицией намного больше: знаю ее лучше, чем музыку и литературу. Так что я, наверное, «удаленный еврей». Забыть про это мне не дают мои недоброжелатели, однако этот вид насмешек мне переносить проще всего. Я всегда перевожу это в шутку, дразнюсь в ответ. Понятно, что это один из самых слабых видов нападения: человек, который считает слово «еврей» обзывательством, демонстрирует полное отсутствие аргументов и содержательного превосходства… Надо сказать, что я неоднократно беседовал об этом со своими детьми, которым приходилось сталкиваться с подобной проблемой в школе. Учил относиться к этому легко и брать инициативу в свои руки. Как только видишь подозрительный интерес, сразу же вноси в ситуацию ясность и переводи разговор в открытое практическое русло. Мои дети обладают ярко выраженной семитской внешностью: еврейский ген взял свое. Моя жена — еврейка на четверть. У нас в общей сложности пятеро детей (сыновей): двое от ее предыдущего брака, двое — от моего и один общий. К счастью, я вижу, что они свободны от комплексов. Мне всегда казалось, что лучшее противоядие от национального напряжения — это уверенность в себе. Тогда никто не подступится… Я думаю, способность отмечать праздники, причем любые, не обязательно национальные, свидетельствует о том, что люди сохраняют оптимизм и уверенность в себе. Самое ужасное — когда человек погружается в рутину настолько, что забывает про праздники. Все сливается в поток серого цвета и неопределенной интонации — и это очень печально. Надо беречь в себе праздники и уметь им радоваться. Если среди читателей Jewish.ru найдется достаточное количество людей, для которых Песах — это очередное яркое событие в их жизни, значит, у них все хорошо! (Из интервью на сайте Jewish.ru  6.04.2012 – А.З.)

 

 

*****

Я согласна, что нет запретных тем и что всё нужно обсуждать, если делать это умеючи. Другой вопрос, что есть такие персоны, их, наверное, уже не очень много, но, тем не менее, они еще сохранились с незапамятных времен, про которых все понятно и все ясно. Совершенно очевидно, что означенный генерал не в состоянии вести дискуссию. Он человек другого типа. Может либо командовать, либо оскорблять или ругаться. У него нет как таковых взглядов, а есть просто зоологическая ненависть, в данном случае к евреям, раньше – к демократам, когда вел толпы возбужденных людей с монтировками и ломиками к Останкино в 1993 году. Поэтому после этого вдруг представить себе, что этот человек будет вести дискуссию, довольно странно, хотя дискуссия на эту тему может быть. И, тем не менее, все равно не дискутируют приличные люди на тему, хороши или плохи евреи, есть ли им место в жизни рядом с нами или нет, что евреи виноваты во всем, в чем их только можно обвинить. А Макашов договорился ровно до того, что они виноваты и в том, что пьют кровь христианских младенцев…

Ну это на самом невероятном дремучем уровне. Мне кажется, что в данном случае самая главная ошибка, допущенная телеканалом или самим Соловьевым, состоит именно в том, что он этого человека вдруг представил телезрителям публичным политиком и человеком, с которым можно вести какой-то диалог. Это как раз невозможно, что было понятно изначально. В передаче «К барьеру», хотя её авторы делают шоу, тем не менее, есть какие-то остатки жанра политической дискуссии, если сходятся вменяемые люди, а не те, которые привыкли драть глотку и считают это способом ведения полемики. Мне было невероятно жалко космонавта и дважды Героя Советского Союза Алексея Леонова, который согласился встать по другую сторону барьера. Его, в общем, тоже окунули во что-то малосимпатичное и приятное.

Все происходившее в передаче оставило впечатление какого-то тяжелого бреда, ужасно несправедливой вымазанности зрителя в дурно пахнущем составе. Я по-прежнему убеждена, что запретных тем нет, но есть персонажи, с которыми нельзя вести дискуссию, или, уж если до этого дошло, то делать это надо профессионально. И еще большая вина ведущего в том, что часто необходимо готовиться намного лучше к передаче, чем, как ему кажется, он готов…

Эта передача с Макашовым вольно или невольно освободила черную энергию в ряде людей, которые анонимно голосовали за него. Однако я уверена, не многие из них решились бы открыто высказать такого рода взгляды, потому что мог сосед посмотреть, как кто голосует. Вопрос, а нужно ли нам такое тестирование общества? Социологические опросы и так показывают довольно высокий градус ксенофобии в обществе, но в данном случае это было не тестирование, а провокация на высвобождение черной энергии. В России телевизор по-прежнему некий учитель жизни, который раздает установки, как к тому или иному явлению относиться. И до сих пор многие люди считают, если показывают по телевизору, то это и есть официальная точка зрения. (Из передачи ”Особое мнение” на Радио России 8.02.2005 – А.З.)

 

 

*****

Если вдуматься, то ведь подавляющее число древних народностей на сегодняшний день исчезло. По идее должны были исчезнуть и евреи, потому, что государство пало, был разрушен Иерусалимский Храм, и рассеяние евреев по всему свету должно было привести к их исчезновению. Так было с древними египтянами, древними греками и многими другими. Почему же не произошло? Что же этому помешало? Тут приходится, на мой взгляд, говорить о том, что все-таки большую роль сыграла религия. Хотя я неверующий человек, здесь я должен признать, что, очевидно, эта абсолютно твердая вера (до фанатизма) оказалась спасательным кругом. Вместе с тем свое значение имел и антисемитизм. Например, легенда о Христе и о роли израильтян в его гибели и культивируемая не ее основе (прежде всего католической церковью) ненависть тоже в какой-то степени способствовали сплочению евреев.

Ведь, посмотрите, как углерод превращается в алмаз – когда происходит колоссальное давление, то образуется самое твердое вещество, которое мы знаем в мире. В какой-то степени это и произошло с евреями. Ведь давление было непрекращающееся и страшное. Либо они должны были исчезнуть, либо найти способ выжить, и они нашли этот способ. На самом деле этот народ умеет приспособиться к самым страшным и тяжелым условиям, и это придает ему свои, особые черты. Причем я думаю, что в Израиле это будет исчезать…

Постепенно израильтяне начинают ощущать себя, как люди, имеющие свое государство, которые не подчинены никому и не боятся никого. Они постепенно станут такими же, как все остальные. Конечно же, со своим характером, но способность выжить, найти ход почти на генном уровне уже не будет так нужна. Я думаю, что наверно это уйдет, потому, что это атрибутика, и поскольку окружающая среда не требует этой атрибутики, она потихоньку отомрет. Не даром, когда я был в Израиле, я увидел людей, о которых я никогда не сказал бы, что они евреи. Они уже совсем другие, даже тип лица другой: очень много блондинов, голубоглазых. Мы привыкли к тому, что евреи брюнеты, имеют ярко выраженные носы – нет много носов курносых. То есть что-то постепенно меняется. А раз они сумели так выжить и приспособиться, то нет ничего удивительного в том, что в мире они сыграли и играют очень заметную роль, причем довольно специфическую…

Учитывая, сколько вообще существует евреев, и какой они составляют процент от человечества, и насколько они заметны в некоторых сферах, конечно, приходится говорить о каких-то особых талантах. Скажем во всем, что касается отвлеченного мышления: математика, физика, шахматы. Каким-то удивительным образом в музыке, главным образом исполнители, но не композиторы, хотя и они есть, но скрипачи – это просто поразительно, виолончелисты. Медики, преподаватели, я уж не говорю банкиры, финансисты, работники СМИ. Так что, конечно, роль евреев в мире весьма значительна. Но для меня это вытекает из того, что они выдюжили, преодолели, потому, что эта сила преодоления дала силы и на все остальное. Потому, что они были перед выбором либо исчезновения, либо выживания…

Там где есть евреи, там есть и антисемитизм, который имеет очень серьезные и глубокие корни. Впервые я столкнулся с этим, живя во Франции, когда мне было семь лет, позже – в Советском Союзе. Из-за фамилии были проблемы с поступлением в ВУЗ. Сталкивался и на бытовом уровне. Встречал людей, которые убеждены, что евреи это что-то плохое. Но таких, на самом деле, можно только пожалеть, за тем исключением, когда они становятся агрессивными. К антисемитизму отношусь абсолютно нетерпимо. В отличие от многих я не стесняюсь об этом говорить. В Советском Союзе мне встречалось довольно много евреев, которые в глубине души хотели бы отказаться от своего еврейства, которые этого стесняются. Причем, я не буду никого называть, но есть среди них весьма известные люди, они бы дорого дали, чтобы иметь другую фамилию. Меня это всегда поражало. На мой взгляд, это трагическая штука. Ведь человек хочет отказаться от какой-то своей части. Это трудно себе представить, и именно этого я не понимаю.

****

Я получил около пятидесяти писем, и все “ругачие”( После встречи с Е.Примаковым в программе «Времена» – А.З.). Я читал эти письма с сожалением. Мне было жалко, что люди так реагируют – почти автоматически, как собака Павлова: звонок раздается – и пошла слюна. Стоило лишь что-то критическое сказать в адрес Израиля – мгновенно наклеивают ярлык: ты – антисемит. Меня это не задело: уж я-то знаю, кем являюсь на самом деле. Обвинять меня в антисемитизме просто смешно. Обычно меня клюют за то, что я слишком прозападный человек, ну и вообще “жидовская морда”…Шимон Перес меня знает. Мы с ним познакомились много лет назад на борту одного шикарного круизного теплохода “Елизавета Вторая”.

Как-то вечером Перес пригласил меня поужинать. И вот мы сидим, и я ему говорю: “Господин Перес, у меня к вам личный вопрос. Я родился от матери-католички, а отец у меня — еврей, атеист. Я крещеный католик, хотя и совершенно неверующий человек. По Галахе я — “гой”, потому что мать моя нееврейка. Но с точки зрения антисемита — безусловно, еврей. И еще: я родился во Франции, жил в Америке, Германии, а теперь — в России. Никак не могу разобраться, кто же я…” Перес посмотрел на меня и сказал: “Если вы, мистер Познер, не знаете, кто вы, то, наверное, вы — еврей!” Я прямо упал! Я так хохотал! Я его очень люблю, он просто чудесный человек. ( ”Народ мой”, 14.11.2002 – А.З.)

*****

Кто-то говорит, будто я играю роль любимого жида при генерал-губернаторе. Другие объясняют: Познера специально держат на Первом канале, чтобы не было разговоров о зажиме свободы слова. Для меня важнее иное: я спокойно работаю, ко мне не лезут. Это главное. А если полезут, могу и матом послать.

*****

Моя мать была француженкой. Предки моего отца, испанские евреи, бежали от Инквизиции и осели в польском городке Познань. Века спустя, когда эта страна оказалась в составе Российской империи, один из наиболее предприимчивых Познеров пришел к выводу, что в стране с централизованной властью основная жизнь протекает в центре, в столице, в Санкт-Петербурге. И туда-то он и отправился…

Третья волна эмиграции стала результатом разрядки в отношениях. Однако эмиграционная политика была основана на концепции родины… самое важное в данном случае то, что это были евреи. Они были главной фигурой в этой третьей волне эмиграции и по числу и по заметности. Когда они начали уезжать, возникло новое равенство: эмигрант=предатель=еврей. Реакция на еврейскую эмиграцию была крайне эмоциональной. Она впитала в себя все антисемитские предрассудки и породила такую враждебность, которая заставила многих советских евреев, которые никогда и не думали покидать страну, задуматься об эмиграции, и укрепила в решении тех, кто еще колебался. По мере увеличения эмигрантского потока евреев в середине 1970-х (что стало следствием войны 1967 года, в которой они встали на сторону Израиля в противостоянии с СССР), враждебная атмосфера нашла конкретное выражение. Для еврейских абитуриентов закрылись университеты независимо от их квалификации. Резко снижались шансы найти хорошую работу. Для антисемитов, которые раньше воздерживались от открытого выражения своих предрассудков, наступил праздник. Я стал свидетелем этого, будучи на своем рабочем месте, в Гостелерадио, глава которого проинструктировал своих сотрудников не брать на работу евреев. Когда на запись пришел Симфонический оркестр Гостелерадио, в котором как и в большинстве симфонических оркестров мира было непропорционально много еврейских музыкантов, он просто вычеркнул имена всех евреев. Многие уже работавшие в Гостелерадио евреи оказались под давлением и были вынуждены задуматься о том, чтобы уволиться. Когда я пишу “я стал свидетелем”, я допускаю неточность. Начальник отдела кадров никогда не говорил мне лично о том, что у него есть инструкции не нанимать евреев. Я не видел, как руководитель вычеркивал имена. Однако эта просочившаяся информация была не просто слухами. Те из нас, кто знал об этом, не сомневались, что это так. Однако мы не проверяли этого. Почему? Я могу говорить только за себя. Если бы я получил фактические осязаемые доказательства, я должен был бы как-то отреагировать…

Возможно, пришло время сказать однозначно, что официальная позиция Соединенных Штатов по вопросу еврейской эмиграции из СССР имела мало общего, если вообще имела, с озабоченностью правами человека, несмотря на страстные заявления. Когда в конце 1970-х врата эмиграции из СССР стали закрываться, это повлияло не только на евреев, но также на немцев, греков и другие народы. Если бы США действительно заботились о положении тех, чье право на передвижение нарушалось, они бы не менее категорично протестовали и против запретов в отношении других национальных меньшинств. А также тревожились бы и за русских, и тех, у которых не было шанса на эмиграцию, потому что у них не было родных в других местах. Американская еврейская община ни разу и пальцем не пошевелила и не подала голос в поддержку какой-либо другой группы, за исключением советского еврейства. Американская пресса никогда не выносила ничего другого на суд своих читателей. Американское правительство никогда не говорило о какой-либо другой национальности или религиозной общине. Конгресс США принял поправку Джексона-Вэника, которая была основана только на посылке, что отказник – это советский еврей, которому отказано в праве на эмиграцию.

Я помню, как меня пригласили на встречу очень влиятельных еврейских лидеров из США, которые приехали в СССР побеседовать с правительством и партийными чиновниками. Основная мысль, которую они пытались донести, заключалась в том, что если СССР не изменит своей эмиграционной политики в отношении евреев, они добьются того, что советское правительство об этом пожалеет… Так же как не все арабы египтяне или алжирцы, или сирийцы, не все евреи израильтяне. Быть евреем – это то же самое, что быть французом, русским, норвежцем, это дело того, что называют “кровью”.

Да, я частично еврей. И француз. И немец. И, вероятно, еще много кто, как и большинство людей. В отличие от гражданства, это не то, чем нужно гордиться или чего нужно стыдиться. Однако гораздо важнее то, что человек ощущает. У большинства людей не возникает сложностей с определением “крови”. Мой случай более запутанный. Насколько я знаю, у меня нет ни русской, ни американской крови. Однако я чувствую себя русским (до определенного момента) и американцем (но не до конца) больше, чем кем-либо другим. Я чувствую себя французом – иногда. Но я никогда не чувствовал себя евреем (я не говорю на идиш и иврите, у меня нет связей с еврейской культурой, я не религиозен) за исключением тех случаев, когда я сталкивался с антисемитизмом. (Из книги ”Расставание с иллюзиями”, Лондон, 1999 – А.З.)

*****

Еще в 1492 году, когда евреи бежали из Испании, польский король предложил им обосноваться в Польше. Было сказано, что при определенных условиях они смогут здесь придерживаться своей религии, открывать свои школы, библиотеки и вообще пользоваться привилегиями. А условия были такие. Во-первых, евреи должны были стать королевскими собирателями податей и налогов. Во-вторых, они должны были стать хранителями ключей от православных храмов Восточной Польши и открывать эти храмы только для крещений и отпеваний. Но кто любит сборщиков податей, тем более иностранцев? И в 1648 году, когда Богдан Хмельницкий поднял в тех краях восстание, вырезали десятки, а то и сотни тысяч евреев, были уничтожены школы и библиотеки со множеством уникальных томов… Так что Познер — это всего лишь еврей из Познани. И ничего более.

Кто же я?.. Какой-то человек, уже не помню кто, поразительно точно отметил, что мы той национальности, какой себя чувствуем. И когда я говорю, что я не русский, это означает только то, что я не чувствую себя русским. Как не чувствую себя немцем, голландцем, норвежцем и евреем в том числе. Что с этим поделать? Вообще-то мне проще рассказать, кто такой американец или француз. Помню, как я впервые оказался в Риме. Август, жара, все разъехались по отпускам, в городе тишина, и только цикады поют. Спустился к Форуму, брожу по этим руинам, где когда-то ходили Цезарь и Тиберий, и вдруг чувствую, у меня как мороз по коже: вот оно мое, вот они мои европейские корни! Это очень сильное чувство. А вот когда я был в Иерусалиме и стоял у Стены Плача… Конечно, тоже мощная штука, но ощущения, будто это истоки, даже близко не было. (Из интервью в журнале ”Итоги” №15 /826  от 9.04.2012 – А.З.)

*****

27 нисана по еврейскому календарю отмечается День Катастрофы и Героизма – это как раз сегодня. В этот день в 1943 году началось восстание варшавского гетто. Международный день памяти жертв холокоста, как правило, отмечается только 27 января. Именно в этот день в 45-м году советские войска освободили самый страшный лагерь смерти Освенцим, или, как немцы его называют, Аушвиц.

Я довольно долго не понимал, а почему в Израиле выбрали другую дату и почему само событие Холокост не упоминается, а говорится о катастрофе и героизме.

Когда нацисты стали преследовать евреев, сначала в Германии, а потом во всех тех странах, которые они оккупировали, – они не встречали никакого сопротивления. Евреи покорно выполняли все предписания, регистрировались, носили звезду Давида в качестве повязки на рукаве, собирались на площадях, на улицах, куда им приказывали собираться, взяв с собой, что им было приказано брать. И задаешься вопросом: почему, откуда такая покорность, такое послушание, когда было понятно, ну пусть не сразу, потом понятно, что речь идет не только о твоей смерти, речь идет о смерти твоих близких.

Ну, есть много теорий на сей счет. Одни говорят, что «да потому что евреи никак не могли представить себе, что такая культурная нация, как немцы, могут совершать такое злодейство»; другие говорят, что «века преследований, погромов и так далее просто сделали этих людей покорными». Может быть, и так, но восстание варшавского гетто – это если не первый случай, то безусловно самый яркий случай непокорности. Да, никто из союзников не пришел на помощь, ни американцы, ни англичане, ни советские. Да, восстание было потоплено в крови, и гетто было взорвано, дом за домом, чтобы никто больше не помнил того, что там происходило.

Пять лет после этого, кстати говоря, я был там, и там ничего не было, кроме кирпичей, валявшихся… и просто каких-то обломков зданий… Но не забыли. И в Израиле торжественно отмечают этот день, когда евреи бросили вызов самой смерти и победили. Победили в том смысле, что навсегда покончили с этой покорностью.

И заново после двух тысяч лет родилась гордость, родилось чувство собственного достоинства. По-моему, есть им, что праздновать.

Удачи вам.   ( ” О непокорности  “. Статья на сайте Эха Москвы  29 апреля  2014 года – А.З. )

 *****

О государственном антисемитизме.  В ноябре 1935 года нацистское правительство лишило всех германских евреев гражданства. Тем самым германское руководство, само того не подозревая, нанесло себе тяжелый удар, лишив страну одним росчерком пера преданности и поддержки наиболее образованной части населения. И была уплачена за это тяжелая цена.

Вообще можно только поражаться тому, как раз за разом преследуя, изгоняя, убивая евреев, та или иная страна наносила себе невосполнимые потери.

Я вчера вместе со своей группой вернулся из Израиля, где мы снимаем документальный фильм об этой стране, и пока мы провели там всего лишь две недели, поэтому конечно делать какие-то серьезные выводы невозможно. Но должен сказать, что самые сильные впечатления пока что у меня – это количество русского языка. Он звучит всюду, такое впечатление, что вообще непонятно, в какой стране ты находишься, причем не важно где, на базаре или в кнессете – в парламенте государства Израиль.

Ну, посудите сами, Авигдор Либерман – министр иностранных дел, спикер парламента Юлий Эдельштейн, начальник или руководитель важнейшего комитета по международным делам и обороне Зеэв Элькин, генеральный секретарь партии «Наш дом Израиль» Фаина Киршенбаум. У всех у них я брал интервью по-русски.

Несколько месяцев тому назад, когда я интервьюировал премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху, я спросил его: «А что для Израиля означало приезд из СССР, потом из РФ более миллиона репатриантов в конце 80-х – в начале 90-х годов?». Он ответил, «Благодаря им Израиль качественно поднялся на новую ступень». И я подумал: получается так, что выигрыш, этот выигрыш для Израиля – это проигрыш для России.

Почему уезжали? Помните анекдот о крупном советском ученом – еврее по национальности, который подал документы на отъезд. Его вызывает в высокую инстанцию и говорят;

– Ну, почему уезжаете? Проблемы с работой?
– Нет, нет, никаких проблем.
– Так может быть, зарплата не та?
– Нет, мне очень хорошо платят.
– Может, дети не устроены?
– Да дети прекрасно устроены.
– Квартира, наверное, не устраивает?
– Да что вы, у меня прекрасная квартира.
– Так чего тебе надо, жидовская морда?

(Источник:   pozneronline.ru  18.11.2014 – А.З.)

*****

Я выступал в Израиле, был организован один вечер, у них есть такой театр «Гешер», что на иврите значит «мост». Он был создан поначалу актерами, приехавшими из СССР, и ставили пьесы и на русском, и на иврите, сейчас они ставят только на иврите, потому что тех актеров, которые играли на русском, уже нет, а новых, которые могли бы играть Чехова – тут нет. Этот зал был снят для моего выступления, и должен вам сказать, что только с потолка не висели. Было очень много народу! Это было для наших бывших сограждан. Было очень много молодых, и было немало весьма и весьма немолодых. И вы знаете, большинство вопросов касалось России. Я их спрашиваю: ну слушайте, вы уехали – и уехали, у вас есть страна, называется Израиль, занимайтесь, у вас тут масса проблем. К счастью, маленькая страна, поэтому проблемы не такие, как у большой страны, но что вы все время по поводу России! «Почему Россия не шагает в ногу со всем миром?». Ну шаг другой, может быть, не знаю. Вполне идиотские вопросы, которые говорят о том, что эти люди попали конечно же под определенное давление СМИ, как мы все попадаем, и вот они задают такие вопросы. Молодые – чуть по-другому. Вообще я когда решил делать фильм об Израиле, мне все сказали – ну давай, давай, Израиль это так интересно. Я спросил, вообще почему это интересно? Ну как, такая страна, потом наших там много – больше миллиона. И это заинтересует людей. Ну ладно, поехал безо всякого восторга, и конечно за месяц съемок – а это каждый день, с утра до вечера, по всей стране, это самые разные люди, от старых-старых раввинов, чрезвычайно умных, мудрых, порой противных, до военных, политических деятелей, студентов, профессоров, в общем большая палитра. И конечно я изменил свое отношение к этой стране, чрезвычайно противоречивой. Все друг друга не любят. Ашкенази не любят сефардов. Сефарды не любят ашкенази. Сабры не любят ни тех, ни других. Сабров никто не любит, потому что… они родились там, то есть они настоящие. Ультраортодоксы не любят неультраортодоксов. Либеральные иудеи не любят нелиберальных. Короче говоря, никто ни с кем ни в сем не согласен.

Я задаюсь вопросом: а что держит эту страну? Какой там клей? Как это происходит? Она же молодая – ей 68 лет, решение о ее создании было принято в декабре 1947 года, значит пока еще 67. И я долго искал ответ на этот вопрос, и мне кажется, я его нашел. Их объединяет невероятная любовь к стране. Это поразительная вещь. Я, может быть, говорил это в прошлый раз, они ее не воспринимают как само собой разумеющееся, они воспринимают ее как чудо, что все-таки она есть – страна для евреев, и они ее любят. Все остальное – можно что угодно говорить. Очень много приезжают, и сейчас огромная алия из Франции. И вы знаете, мне стало очень неприятно за мою страну – Францию, потому что то, что они мне рассказывают о французском антисемитизме, это что-то вообще из ряда вон выходящее. Люди просто убегают. Они не могут там жить больше. Отчасти из-за того, что очень много, конечно, арабов, но и не только из-за этого. Но там, во Франции, это называется не антисемитизмом, потому что это неприлично. Это называется «антисионизмом». Так даже можно сказать, что сионизм – это все равно что фашизм. Я не знаю, насколько вы ознакомлены с тем, что такое сионизм вообще, кто такой Герцль и все такое прочее, но фильм обо всем этом расскажет. Правда, фильм выйдет только осенью. Потому что это большая работа.

Во всяком случае, мне было чрезвычайно интересно, а иногда смешно, когда я например спрашивал такого о-о-очень старого раввина – они все бородатые, как вы понимаете, говорили мы конечно по-английски, у меня иврит не очень сильный, а у них русский примерно такой же, как у меня иврит. И я его спросил – скажите честно, но только между нами: правда ли вы уверены в том, что евреи превосходят других? Он сказал ну почему, не во всем, например не в футболе.

Был второй, такой лауреат Нобелевской премии, Олман его фамилия, он занимался теорией игр. Он очень религиозный. Ученый, но религиозный. И мы поспорили с ним насчет истины. Что такое истина? Он сказал – объективной истины почти что и нету. Я говорю – как нету? Он – ну давайте, видите на стене телевизор? Его можно сфотографировать. Потом представьте себе, что Леонардо да Винчи его нарисует. Потом нарисует Пикассо. Потом нарисует Ван Гог. Вот у вас четыре изображения – где правда? Они все – правда. Так каждый из них видит. Это же точно! Значит, где правда? Ну вот с ними можно разговаривать часами на эти темы. Я даже стал читать Талмуд. Знаете, сколько в Талмуде томов? Восемнадцать! И это просто записанные споры, рассуждения мудрецов. Это просто очень интересно, потому что там все написано. Как себя надо вести в любой ситуации. Когда женишься, когда разводишься, все-все – какие зерна сажать, то есть там просто такая основа еврейской жизни, если можно так выразиться. И тоже в постоянном споре, дискуссии – так надо или не так. В общем, все очень интересно, и только одно омрачает – это, конечно, конфликт – израильско-палестинский конфликт, которому я конца не вижу. И это может кончиться очень плохо. Но пока что никакого особого продвижения в этом плане нет, и я завершу этот небольшой рассказ об Израиле очень сейчас популярным анекдотом, израильским.

Анекдот такой: богу надоело все, что мы тут творим, и он вызвал всех лидеров всех стран к себе туда наверх, и сказал им «Вы мне надоели. Сил нет. Поэтому я вас предупреждаю: если вы через 40 дней не приведете все в порядок – то я все уничтожу и начну сначала». Первым выступил Путин и сказал, что у него две плохие новости. Первая – это что есть бог, и вторая – что через 40 дней ничего хорошего не будет. Вторым выступил Обама. И он сказал, что у него есть хорошая новость и плохая. Хорошая – что есть бог, а плохая – что через 40 дней ничего не будет. Третьим выступил Нетаньяху. И сказал – у меня две замечательные новости. Первая – что есть бог. Вторая – что никогда не будет палестинского государства.

Этот анекдот там на ура. Я не хочу особенно больше говорить об Израиле, поскольку все-таки предстоит делать фильм, но во всяком случае вот такие есть поверхностные впечатления, которые мне показались очень интересными. И конечно армия – это особенно. Она называется IDF, «Силы защиты Израиля». Она не называется Вооруженными силами, даже не называется армией – Силы защиты Израиля. Тем самым подчеркивается, что их военные только защищают страну. Их военные – не агрессоры. Вы знаете, есть такой закон в Израиле – что в армии служат все. Кроме людей, которые почему-то не могут физически. Причем служат и мужчины, и женщины, и служат вместе. Мы посещали разные базы. Я всегда задавался вопросом – а как это получается? Женщины довольно красивые, форма подчеркивает женские формы, а не скрывает. Я все думаю – а не возникает ли чего-то такого? Меня заверили, что не возникает. Что возникает любовь, и что потом люди женятся. Это другое дело. Служат три года. Обожают армию! Когда вы спросите любого человека, служил ли он, ответ: «Конечно!». Это все как спросить – а вы чистите зубы по утрам? А как не служить? И при этом глубочайшая почтительность, уважение и любовь к человеку в форме. Абсолютное убеждение, что эти люди – это мы! Только это мы – в форме, которые защищают нашу страну, которая окружена врагами. Это производит впечатление, и особенно производит впечатление, что происходит, когда человек погибает. У них есть служба, специальная, которая стучит в дверь. Так это и называется – стук в дверь. Когда приходят в семью очень быстро, чтобы не попало в Интернет до того, как сообщат. Быть первыми. Приходит человек в форме и читает. Он не говорит своими словами, но его научили – он читает определенный текст. Текст этот так написан, чтобы в как можно большей степени пощадить мать и отца. Это первое, что происходит. Дальше от матери и от отца не отходят. Это армия! Не отходят до похорон. Если видят, что все равно человек не приходит в себя, его сопровождают столько дней, сколько надо. Потом его сопровождают всю жизнь. Так или иначе всю жизнь вооруженные силы заботятся об этих людях. Платят им деньги, и немалые, а не просто следят, все ли у них хорошо.

Я вас должен сказать, что я журналист и много чего видел, и в общем иногда бываю чуть-чуть циничным, но тут просто вообще не знаю, что сказать. Я час разговаривал с человеком, который занимался этим. «Как вы выдерживаете?» Это между прочим добровольное дело, можешь не заниматься этим. Это была женщина, она говорит – «Это трудно, но мы работаем две недели и потом две недели отдыхаем. Эмоционально очень тяжело. Но мы приносим свет, из всего этого ужаса. Потому что мы им благодарны – они отдали своего сына, своего мужа, своего брата, свою дочь, и мы не имеем права забывать об этом». И когда ты приходишь на кладбище – там есть огромное военное кладбище – то похоронены рядом генерал и рядовой. Все равны. Перед смертью равны все, неважно какой у тебя был чин. Это все производит впечатление.

Ну и наконец последнее из этой темы. Что когда задумано, задумал Теодор Герцль, журналист, австрийский, а потом уже жил во Франции, потом в Швейцарии – когда он придумал идею еврейского государства, он пришел к этому выводу в 1890-е годы, когда во Франции было дело Дрейфуса. Вы помните, такое было? Был такой капитан Дрейфус, которого обвинили в государственной измене и засудили и отправили на дальний остров. Золя написал свое знаменитое эссе «Я обвиняю» в адрес французского истеблишмента, а французские толпы орали «Смерть жидам!». На французском языке. И когда Герцль это увидел, он сказал: «Понятно, нас никогда не примут. Нас, евреев, никогда не примут и нигде». И нужно еврейское государство. И дальше он написал книгу (в 1894 или 1895 году), описывая разные варианты – Уганда, Аргентина, Палестина и т.д. И вот создание государства, где еврей не знает, что такое антисемитизм, просто вообще не сталкивается с этим – это трудно себе представить, но тем не менее это есть. И это другие евреи. Они никого не боятся, это не очкарики, которые сидят уткнувшись носом в книгу, как их рисуют, с большими носами. У них носы разные, как и у всех. Но они вояки и крестьяне, и потом они свободны. Они никогда не знают, что такое пятый пункт. Другие люди, и это производит впечатление. (Из выступления в «Жеральдин» 1.02.2015, сайт.echomsk.spb.ru – А.З.)

*****

Вчера, в день 75-й годовщины депортации евреев из Франции и отправки их в нацистские лагеря смерти, Президент Французской Республики Эммануэль Макрон, выступая на стадионе, вспомнил правительство Виши и сказал: «Виши – это тоже Франция». Для тех, кто не слишком сведущ в истории Второй мировой войны, напомню: оккупировав Францию и желая показать себя цивилизованными ценителями великой французской культуры, нацисты позволили французским коллаборационистам создать правительство в Виши. Оно, это правительство, было не только марионеточным, оно по своим убеждениям было фашистским. Это выражалось не только в том, как активно оно помогало ловить и расстреливать членов французского Сопротивления, но и в том, с каким энтузиазмом оно преследовало евреев, передавая их в руки немцев… Как не хотели вспоминать, что Франция, с ее великой историей, великой культурой, великим лозунгом «Свобода! Равенство! Братство!», преследовала и охотно передавала евреев в руки немецких нацистов, обеспечив им мучительную смерть в газовых камерах Треблинки, Освенцима, Майданека… Об этом Франция не любит вспоминать, а уж если и вспоминает, то лишь чтобы сказать: «Это делали не мы, не французы, это делали уроды, горстка мерзавцев».

И вот вчера Макрон сказал: «Виши – это тоже Франция». Многие возненавидят его за это. За то, что он сказал правду. Многие найдут иной способ осуждения, политкорректный: они скажут, что незачем бередить прошлое, не надо сыпать соль на старые раны, что это раскалывает страну. И эти рассуждения есть вранье и подлость. Потому что правда никогда не разъединяет, правда всегда благо, даже самая тяжелая. Только признав и, значит, приняв ее, возможно идти вперед.

Я – француз по линии матери и по гражданству. И мне небезразлично то, что происходит во Франции. Я счастлив, что правда наконец сказана. По отцу я русский еврей и гражданин России. И мне небезразлично то, что происходит в России. И я жду и надеюсь дожить до того дня, когда будет сказана правда. Правда о Ленине, о Сталине, о бесчеловечном советском строе, о лагерях, о миллионах замученных и убитых, о том, кто виноват в неслыханных в истории потерях России во время Второй мировой войны. Я надеюсь услышать правду – без обиняков, без кивания в чью-то сторону, без поисков чужого виноватого. Просто правду. (Источник: сайт «Эхо Москвы» 19.07.2017 – А.З.)