Archive for the ‘.6. Деятели искусств, артисты, спортсмены’ Category
По роду своей профессии и деятельности я практически всё время встречаюсь и работаю с людьми еврейского происхождения. Так уж получилось, что именно они наиболее тесно связаны с музыкой, литературой, искусством да и с коммерцией, а мне часто приходится встречаться с бизнесменами и политиками, где тоже достаточно высокий процент евреев. Думаю, что в силу естественного и неестественного отбора да и других обстоятельств, люди еврейского происхождения обладают обширным интеллектуальным потенциалом, который позволяет иметь наибольший успех в области культуры. У этих людей есть чему поучиться.
Этот проект совместный (фестиваль В.Высоцкого в Израиле – А.З.), в нем примут участие и израильские артисты – Наталья Войтулевич-Манор, Павел Дементьев А насчет еврейских корней – нет, в роду у нас не было евреев, ни бабушек, ни дедушек. Но теоретически… Все мы немножечко евреи? Все мы – люди, созданные на земле. Но вот дочка моей сестры уже имеет еврейские корни. Муж Луизы – Борис Маклярский, сын того самого Михаила Маклярского, которого называли мозгом советской контрразведки. Он был одним из тех, кто разрабатывал Сталинградскую битву, Курскую дугу, партизанские отряды…Сейчас о нем передачи делают, рассекречивают какие-то материалы. Но я не делю людей на национальности. Главное, чтобы человек был нормальный. У меня очень много друзей евреев, известные люди, мы встречаемся, юморим, выпиваем вместе – при этом я всегда говорю: “Так, только не говорите потом, что я, русский, вас спаиваю!”.
Я приехал в столицу из уездного городка Ельца в конце 1927 года. Показал Михаилу Фабиановичу Гнесину свои сочинения, и с тех пор он стал моим учителем. У него, прежде всего, я учился композиции. Но никаких специальных разговоров о еврейской музыке, о ее влиянии на творчество у нас не было, ведь я композитор, музыкант, а не музыковед. Великолепная, конечно, музыка у него была – «Рыжий Мотэле». Ну, а что написано в энциклопедиях, меня никогда не интересовало. Что там музыковеды писали о его еврейском периоде, тоже не знаю, но помню, это широко тогда не обсуждалось. И он сам не нажимал на эти педали…Я преклоняюсь перед семьей Гнесиных, их общественная и преподавательская деятельность имеет огромнейшее значение для развития русской музыкальной культуры. Они сделали не меньше, чем семья евреев Рубинштейнов. Их влияние колоссально, они по сути дела определили развитие музыкальной культуры России, музыкального образования в нашей стране…Возвращаясь к вопросу о влиянии еврейского фольклора на музыку советского периода, хочу заметить – я этим никогда не занимался специально, не изучал это. Естественно, были великолепные композиторы – например, друзья Гнесиных семья Крейнов, Александр Крейн, Григорий Крейн и его сын Юлиан; в Союзе композиторов СССР евреев было больше, чем русских. Еврейская творческая музыкальная струя была очень сильна. Были композиторы, которые специально занимались национальным фольклором, например, композитор Пульвер писал музыку для театра Соломона Михоэлса. А вообще, еврейские композиторы влились в русскую музыку и мы никогда не различали – это музыка еврейская, это русская, а это еврейские мотивы в русской музыке. Проблема влияния еврейской музыки на творчество русских композиторов – это специальная тема, которую надо особо изучать, разрабатывать. Вот, к примеру, «Широка страна моя родная». Написал еврей-композитор, но это целиком русская музыка. Дунаевский писал и еврейскую музыку для какого-то фильма, там была еврейская свадьба. Он специально ее писал. Но Дунаевский – это великий русский композитор. Гениальный русский композитор. Еврей по происхождению, но как композитор – русский. И Виктор Белый, талантливый был композитор, тоже еврей, писал русскую, я бы сказал, европейскую музыку. Это был блестящий трезвый ум, мой главный советчик во всем. Талантливый, образованный человек, увлекающийся и, одновременно, с очень здравым восприятием. Так и Михаил Фабианович специально изучал еврейский фольклор, но в то же время у него много симфонических сочинений, где нет никаких еврейских мотивов. Просто европейская музыка…Помню, то ли в ноябре, то ли в декабре 1952 года, в самый разгар дела врачей, проходило заседание Политбюро. Мы обсуждали кандидатуры на сталинские премии. Комитет по искусству представляли Саша Фадеев, Симонов и я. Присутствовал Сталин, Маленков вел заседание. В последний раз тогда я видел Сталина. Ни с того ни с сего Сталин вдруг сказал: «У нас здесь, в ЦК, антисемиты завелись?! Это позор для партии, это позор для всей страны. Немедленно прекратить!» Я сейчас не цитирую. Но смысл его слов точен. То была темпераментная, очень жесткая его речь. После этого Маленков сразу же добавил: «Мы, все члены Политбюро, должны сделать из слов тов. Сталина далеко идущие выводы». Участники заседания были потрясены таким неожиданным выступлением вождя. У меня жена еврейка. Я пришел домой, стал ей рассказывать. Она не сразу мне поверила. Появилась надежда, что скоро закончатся все эти антисемитские безобразия. На следующий день по всей Москве только об этом и говорили. Эффект был как от взрыва бомбы. Ведь на заседании присутствовали сливки интеллигенции, руководители комитетов по культуре, искусству, науке. Мы радовались, что скоро прекратятся дикие выходки. К сожалению, все продолжалось. Более того, напряжение все усиливалось. Оказалось, что уже готовились вагоны для выселения евреев. Только смерть Сталина прервала этот позорный период в жизни страны. Оборвалась дикая космополитическая кампания. Все мои позитивные впечатления от прежних встреч со Сталиным исчезли. Я понял, что это был актерский жест. Для Сталина это было характерно. Он себя будто не связывал ни с чем негативным. То, что происходило в стране, вроде бы его не касалось. Для народа он был и хотел остаться богом. Пастернак как-то сказал Эренбургу: «Вот если бы кто-нибудь рассказал про все Сталину!» Эренбург лишь горько усмехнулся. Да, многие верили, что ко всему плохому, страшному в стране Сталин не имел отношения. Мол, это все творят его соратники. А те ведь делали, что он им говорил. Без его слова не делалось, ровным счетом, ничего. Сталин был величайший актер, коварный и жестокий…В сталинские времена я всюду говорил полным голосом, громко, ничего не боялся никогда. И не скрывал негативного отношения к безобразиям. Мне себя казнить не за что. Я очень многих спасал, чтобы на них не обрушились несчастья. В Союзе композиторов не был репрессирован ни один еврей. Никого не осудили…Было много черносотенных людей в Союзе композиторов. Даже некоторые крупные композиторы. Они все писали в ЦК на меня доносы, что я еврейский ставленник в Союзе, что я покрываю евреев. Когда я приходил в ЦК, Суслов давал мне читать эти письма. Я их читал, видел подписи. То были мои помощники. Мы вместе работали. Они у меня обедали почти каждый день. Союз размещался на первом этаже, а моя квартира несколькими этажами выше. Наверное, после обедов они на меня и писали. Один музыковед писал, что я нахожусь под влиянием евреев, сионистов, и объяснял, как евреи на меня воздействуют через жену и других людей. Суслов предупредил, чтобы я ничем себя не выдал, что читал доносы. Да, в ЦК знали каждый мой шаг – что и как я делаю. Но я мог действовать, потому что меня поставил сам Сталин. Только поэтому мое слово было веским…Я защитил Дунаевского, когда во времена космополитизма началась его страшная травля. Поднялась невероятная истерия: «Он распустил свою семью, он богатый». Действительно, Дунаевский был вполне обеспечен – много работал и зарабатывал композиторским трудом. У него была машина; сын, из-за которого весь сыр-бор разгорелся, ездил на ней. Против Исаака Осиповича началось что-то та-а-акое, невероятное. Один замминистра культуры, черносотенец, антисемит, его все презирали, всячески поддерживал и поощрял эти гнусные нападки. Не стану называть фамилию, у него могут быть дети – они-то ни в чем не виноваты. А Дунаевский был моим другом. Бывало, и он поддерживал меня. Помогал в жизни много раз. Возмущенный всем этим делом, я пришел в ЦК и потребовал, чтобы разнузданная кампания против Исаака была немедленно прекращена. Я даже пригрозил выступить во всех мыслимых и немыслимых органах и дать свою оценку всей этой гадкой истории, преднамеренно развязанной некоторыми людьми. Я сказал, что назову все фамилии и т.д. Видно, некоторые испугались, сразу же все было прекращено. Я ничего Дунаевскому не рассказывал, а он меня не благодарил. И так было понятно. Сына его, Женю, вновь, кажется, приняли в ГИТИС после исключения. Лишь недавно, через пятьдесят лет, я узнал о его реакции. Снимался тут один фильм, и ко мне приехал режиссер, чтобы я рассказал о Дунаевском, что знаю. – «А вы не читали его письмо к сестре, где он про вас пишет?» – «Нет, не читал». И мне дают письмо, где написано: «Дорогая Зиночка. Я разучился молиться. Но если ты не потеряла этой способности, то помолись нашему еврейскому Б-гу за русского Тихона. Он спас мне жизнь и честь». Я был потрясен. Вот так. Это был мой друг, любимый композитор. Я считаю его гениальным композитором, лидером нашей песенной культуры 30-х, 40-х и всех последующих годов.
P.S. Прочитайте. Тихон Хренников о евреях в музыкальной жизни СССР
Что у народа давно руки чешутся – это, наверное, да. Отчасти именно поэтому так легко прошло равноудаление олигархов, двое из которых равноудалились за рубеж, третий – на Чукотку, а четвертый – в Лефортово. В какой-то момент люди почувствовали, что опять можно спасать Россию, появилась новая вседозволенность – помните, когда стали выходить рекламные ролики “Родины”? Вот тогда повеяло: “Что-то мы давно жидков не мочили, что-то много их развелось… зовский, идман, ович…” Потом людям стало нравиться, что прижимают богатых: что-то отбирают, кого-то шантажируют. (”Собеседник”, 03.11.2004
– А. З.)
——————————————————————————————————————————————-
Вообще-то, я полуеврей. Я еврей по папе — Якову Федоровичу Вайнштейну, который погиб в первые годы войны. Мама моя русская. В силу своего возраста я себя ни евреем, ни полуевреем не ощущаю. Родился в Орле — родном городе Тургенева, Бунина, Фета, Пришвина и Лескова… Когда в 1957 году мне исполнилось шестнадцать и надо было получать паспорт, мама, не спрашивая меня, записала меня Чеханковым, решив, что с фамилией «Вайнштейн» мне придется трудно. Впрочем, я эту тему не усугубляю, я вообще все это не люблю: жить тогда было трудно всем: и евреям, и русским. Разве что, в каких-то ситуациях евреям было сложнее…Каждый раз, когда мне случается бывать в Израиле, я еду в Иерусалим. Меня это очень волнует: Стена Плача: стоишь — и веришь, и даже записочку порой оставишь… Конечно, не с просьбой о повышении зарплаты или о том, чтобы дали роль… И ощущаешь космическую связь с вечностью, и понимаешь, что ТАМ, наверное, что-то есть… Мне с детства нередко доводилось бывать на Украине — в Житомире, Черновцах, Одессе. Евреи тех времен, все эти несчастные «изи и мони» из анекдотов, сегодня отходят на второй план и медленно вымирают. В Израиле живут уже совсем другие евреи — красивые, высокие, плечистые. У меня есть фотографии израильских солдатат — все, как статисты из «Аиды»… Евреи жили в местечках, в пределах черты оседлости. Получить образование удавалось немногим, так что культуры особой не было, театры не приезжали. Хотя, если подумать, меня часто спрашивают, для кого русские ездят выступать в Израиль? На что я могу задать встречный вопрос: а для кого мы ездим выступать в Киев, Одессу, Днепропетровск? И кто чаще всего приходит на наши выступления? Все эти врачи, адвокаты, все, кто любит театр, оперу, симфонический оркестр, — как правило, евреи. В южных городах евреи имеют традиционно имеют тягу к музыкальной культуре… Для меня еврейская публика – это люди, которые наиболее остро ощущают эмоции и настроение. А уж если что-то связано с музыкой – это особенно чувствует актёр.
Лично для меня, для моего отношения к людям такого вопроса нет. Но судя по тому, что мне рассказывают мои друзья-евреи, к сожалению, проблема эта актуальна. Они это на себе ощущают. Наверное, это проявляется не в столь конкретных формах, как было когда-то, когда человеку не с той фамилией было сложно устроиться на определенную работу или поступить на престижный факультет университета, но предрассудки явно остались… Исторически очень долго в России складывалось негативное отношение к евреям, постоянно создавались какие-то антисемитские организации. Я знаю, что русские люди – очень добрые, миролюбивые. Простым людям зачем ссориться? Но беда в том, что их очень легко настроить против других людей. Вспомните, после взрыва двух домов в Москве общественное мнение резко настроилось в пользу новой войны с Чечней. Это только кажется, что проблемы разные, проблема национализма – общая. Если есть деятели, заинтересованные в разжигании антисемитизма, создать повод очень легко…Для актеров это нонсенс, слишком много замечательных и любимых актеров, художников, писателей – евреи. Эта среда особая. Хотя были годы, когда обижали даже всенародно любимого Аркадия Райкина. Но это как раз, к счастью, в прошлом…Нужны и законы – я не хочу, чтобы продавалась фашистская литература, чтобы агрессивно настроенные люди имели доступ к публичным трибунам. Еще нужно больше грамотных учителей в школах, которые могли бы изменить ситуацию через воспитание нового поколения. Корень проблемы – в невежестве. Невежественные люди воспитывают невежественных людей.
Меня пригласил заняться этим Дизенгоф (помочь в организации музея искусств в Тель-Авиве – А.З.) Съездить в Палестину я давно собирался. Визит Дизенгофа и его приглашение мою поездку ускорили… Вы знаете Дизенгофа, этого семидесятилетнего молодого человека? Нельзя было не откликнуться на его призыв. Влекла ли меня Палестина именно как художника? Видите ли, я поехал туда как еврей. Я хотел воочию посмотреть на все это — как они строят страну. У меня это всегда так — раньше идет человек, а за ним — художник. Разве дело в какой-нибудь там пальме или горе? Ведь такую же пальму и почти такую гору, таких же пестрых арабов и верблюдов можно найти и за несколько сот километров от Палестины. Для этого достаточно съездить в Алжир или в Марокко…Конечно, Делакруа и Матисс, не в пример Гогену, сумели что-то увидеть в Северной Африке, но они не евреи, у них нет нашего прошлого. Нет, я смотрел на все это глазами еврея — и больше ничего. Да, в Тель-Авиве очень радостно, блестит солнце, молодежь улыбается тебе в глаза… С тех пор, как евреи поселились в этой солнечной стране, у них появилось новое — здоровое — начало, чего нет в галуте, — это какое-то особое спокойствие, уверенность в себе; еврей там твердо ходит и работает, эта “кучка” в 170 тысяч человек намерена, несмотря на политическую и экономическую атмосферу, продолжать начатое; и еврей этот гораздо меньше реагирует на всякую встряску, чем евреи вне Палестины… И у всех этот подъем: и у купцов, и мещан в городе, и в киббуцах, где им, конечно, гораздо труднее живется… Но евреев там еще мало! Генеральских сил, пожалуй, вдоволь, но “армии” не хватает…Конечно, не все еще гладко. Есть, пожалуй, в отношении политических проблем сионизма некоторое безразличие… Но что же вы хотите – все очень много работают. Вы знаете, как рабочие живут и что едят? Они положили там все свои силы, строили, создавали, и, естественно, они теперь осторожны в отношении перемен и связанного с этим риска… Кстати, я чувствовал себя очень хорошо в Эмеке, в этих кибуцах… Хотелось даже пожить среди них… Общее впечатление? В Палестине меня поразило постоянное вездесущее сопоставление двух элементов: с одной стороны — порыв в будущее, борьба за новое; с другой — пафос давно окаменевшего, отжившего прошлого; и то и другое одинаково сильно и волнующе…Иерусалим? В этом городе ощущаешь, что дальше оттуда уже нет дорог… Я чувствовал, что по этим узким улочкам, с их козами и арабами, по переулкам, которыми теперь бредут к Стене Плача красные, синие и зеленые евреи, — недавно еще проходил Христос… Здесь чувствуется вся односемейность еврейства и христианства — это было ведь одно целое, а потом пришли какие-то дьяволы разорвали все и разделили… Чувствуешь, какая мощная культура разрослась тут когда-то… Если ей суждено воскреснуть, она будет одной из богатейших на Земле, — я говорю это, вовсе не будучи шовинистом… Ведь гораздо легче, подчеркиваю, реализовать серьезный план собирания еврейских художественных ценностей — я говорю о подлинном музее — с чистой, выдержанной на 100 процентов программой, чем что-нибудь убогое, полное компромиссов, куда даже и культурный турист не заглянет… Для этого нужна на несколько лет настоящая диктатура людей строго компетентных, которым доверяют и кому всецело предоставляют художественное руководство… Но что вы хотите: Тель-Авив — не Париж, и надо сказать, что мы, евреи, еще, в общем, не разбираемся в искусстве… К еврейскому обществу, как к листу с клеем, липнет прежде всего все мелкое, преходящее… Есть опасность: из этого музея выйдет второй “Бецалель”… Хотят портреты еврейских знаменитостей… Разве важно для музея, что это портрет Л.Блюма? Важно ведь, как и кем он сделан, а то, что он изображает именно Блюма, — это на втором плане… Хотят завалить этот музей какими-то муляжами, гипсами, копиями. Кому это нужно? К чему весь этот заплесневевший хлам? Тут не место покладистости — надо уметь даже отвергнуть подарок, если он идет вразрез с намеченным художественным планом. Но если все это несерьезно, я сниму с себя всякую ответственность за ход этого дела… Одно из двух: пусть устроители доверятся нам или пусть действуют по своему вкусу. Но в этом случае я совершенно не могу допустить, чтобы какой-нибудь комитет прикрывался моим именем, оно не должно даже упоминаться! (Из интервью журналу ”Рассвет”. Париж, 1931 год – А.З.)
*****
Если бы я не был евреем (в том смысле, который я вкладываю в это слово), я никогда не стал бы 
художником или был бы другим художником. Я сам прекрасно знаю, что может создать этот маленький народ…Я хочу быть евреем во всем, в чем только можно. Я буду стараться писать на идише. Я стеснялся писать на идише постоянно, так как заблуждения любят меня, или – наоборот. Я свято верю, что без мужественного и библейского чувства в душе жизнь ничего не стоит. Если еврейский народ выжил в трудной борьбе за кусок хлеба, то это произошло только благодаря нашим пламенным идеалам. (Из письма Кенигу, 24.10.1924 – А.З.)
*****
Мне давно уж хотелось высказаться о нашей роли, о вашей роли, о роли всех нас – не только художников и не только ученых, но всех евреев, творящих на благо всего человечества… Несмотря ни на что, нет сладостней предназначения, чем терпеть и работать во имя нашей миссии, нашего духа, который все еще жив в Танахе, в наших мечтаниях о человечности и об искусстве и который способен вывести нас, евреев, на верный и праведный путь, в поисках которого народы проливают кровь. Кровь свою и чужую… Есть люди, полагающие, что … я скромен и потому не смею считать себя «французским художником». Бессонными ночами я думаю иногда, что, может быть, я все-таки создал несколько картин, дающих мне право называться «еврейским художником». Как бы то ни было – еврей я всегда… Я уже, кажется, не раз говорил и даже писал где-то, что, не будь я евреем, я не был бы художником. ( Из письма в редакцию «Идише култур», 1923 – А.З.)
Комментарий: В статье ” Шагал принадлежит всему человечеству ” (июль 1992 г.) известный белорусский писатель Василь Быков писал: ”Шагал – гений мировой культуры, но он родился на нашей земле, воспитывался в здешней еврейской среде. Именно это обстоятельство делает его особенно близким нам, выделяет его из великого сонма гениев минувших лет”.
P.S. Прочитайте статью о Шагале
P.S. Посмотрите видеоролик – Мой Шагал
Если говорить об Украине, я с большим уважением отношусь к любым тенденциям украинской жизни. Это священное неотъемлемое право каждого народа иметь свое государство, тем более такого великого, каким является украинский народ, такого порядочного народа (должен сказать это безо всяких оговорок), несмотря на то, что мой еврейский народ в Украине претерпел неслыханные муки, издевательства в течении многих веков. Те, кто был причиной наших мук, – это та категория людей, которая имеется в каждом народе. Это просто судьба так сложилась, что мы были слабы и таким образом стали, как кошка в доме, которая зависит о настроения хозяина: то он ее может погладить, то отшвырнуть, если она почему-то пришлась ему не по душе. Еврейский народ был кошкой в доме. И он совершил великий подвиг, что перестал быть кошкой в чужих квартирах, кошкой, которую можно швырять куда угодно. И то, что он имеет свое государство, – это исторический факт, от которого, думаю, всем остальным народам только лучше… Этот пресс (то, что отчество у него Яковлевич – А.З.) более или менее заметно я ощущаю всю свою жизнь. Несу эту тяжесть на своих плечах и выдерживаю… Незримый призрак нашего происхождения чувствуется повсюду. И в Америке – то же самое. Единственная страна, где его нет – Израиль… В свое время не получил премию имени Ленинского комсомола – только из-за своего происхождения – композитор Ян Френкель. Несмотря на его личную дружбу с первым секретарем ЦК ВЛКСМ Тяжельниковым, премию ему не дали, хотя он заслуживал ее больше, чем кто-либо другой. Не получил ее и Оскар Фельцман – у него была масса хороших песен. Марк Фрадкин – “Комсомольцы- доьровольцы“ (сам Б-г велел дать!) – тоже не получил. Аркадий Островский “Комсомольцы, беспокойные сердца“ – тоже не стал лауреатом премии Ленинского комсомола. Видимо, я получил ее потому, что был большой вакуум песен для детей и юношества, плюс некоторое послабление в 1980 году, когда мне эта премия была присуждена… В бывшем Союзе композиторов СССР, а ныне в Союзе композиторов России много евреев, и не очень строго было при приеме в Союз по национальному признаку. Хотя многие люди не попадали туда с учетом именно этого признака. Пусть не разумом, а поджелудочной железой комиссии, где евреи сидели, они отталкивали друг друга. Вот такой, ныне покойный, композитор Борис Савельев, написал много хороших песен для детей. Его настоящая фамилия Вейц. Человек был, безусловно, одаренный. Его не приняли даже в члены Союза, не говоря уже о том, что он не стал лауреатом премии Ленинского комсомола. Не был бы он евреем – был бы лауреатом, по крайней мере, мне так кажется. Среди представителей нашей нации тоже существует самоотталкавание. Этой болезнью “жидобоязни“ болеет целый ряд композиторов-евреев… Мне кажется, прав был тот, кто сказал, что сознание отстает от бытия. Бытие вроде бы изменилось, а общественное сознание самих евреев осталось прежним. Евреи к евреям в искусстве более строги, придирчивы… Как творческая личность, я ощущаю себя гражданином России. Если говорить о горестях и страданиях, с кем я их делю, то делю я их с Россией и с еврейским народом. Я также болею за судьбу Израиля: в душе я человек с двойным гражданством. А вот мои молочные музыкальные впечатления связаны с Украиной, с Киевом, где я родился и прожил до пятнадцати лет. Свои первые музыкальные шаги я сделал в центральной музыкальной школе при Киевской консерватории под руководством профессора Давида Соломоновича Бертье… Я врос корнями в русскую культуру, говорю и думаю по-русски. Здесь лежат мои самые серьезные переживания вместе со всем моим народом. Наконец, здесь могилы моих предков. Мы живем здесь не меньше тысячи лет и имеем право считаться коренными жителями этой страны. С другой стороны, мы, евреи, помним, что римские завоеватели не только захватили нашу землю, но с чудовищной жестокостью изгнали нас с родной земли. Помню, как в Риме итальянский гид сообщил нашей делегации, что римский Колизей – самое значительное сооружение, уцелевшее с древних времен, – строили сто тысяч еврейских рабов, привезенных с Иудеи. Восстановление государства Израиль является актом неслыханного в истории мужества еврейских борцов и патриотов, живших на своей родине в Палестине в окружении врагов. Но я за мир и дружбу с арабами, если они хотят того же. (Из интервью в Москве журналу ”Русский глобус”, декабрь 1993 – А.З.)
*****
Я всегда был патриотом Израиля. Но я уехал из России вовсе не потому, что всю жизнь мечтал 
эмигрировать. Мне лишь хотелось помочь Израилю в борьбе против арабских фашистов. В свое время Советский Союз поддерживал арабские государства и проводил антисемитскую политику. Поэтому я, будучи коммунистом по убеждению, никогда не был членом партии. Теперь Россия на собственной шкуре узнала, что такое исламский терроризм… Когда-то за такое вообще могли расстрелять. Потом вроде бы разрешили выезжать, но обратно уже не впускали. К тому же перед выездом дотошно прорабатывали на партсобраниях. Добровольно идти на такую нервотрепку мне не хотелось. В 1994 году мы поехали в Израиль на гастроли. Нас встречали как родных людей. Мой семилетний сын Славик посмотрел на все и сказал: “Папа, это самая красивая страна. Я хочу жить здесь”. Сказано — сделано. Стали собираться, но возник целый ряд бытовых проблем: где жить, где учиться детям и т.д. И только через шесть лет после нашей поездки в Израиль мы осуществили свою мечту… Попробовав жизнь в Израиле, мы поняли, что настолько вросли в Россию и Россия настолько вросла в нас, что отрезать себя от нее мы не можем. Каждый еврей имеет право жить в Израиле, но если он всю свою жизнь отдал России, то он имеет право и на Россию. ( Из интервью в ”Московском Комсомольце” 12 января 2004 года – А.З.)
*****
Считал, что уеду в Израиль ( 2000г.- А.З.) и постепенно стану израильским композитором. Я — еврей и большой патриот своей нации, всегда не любил арабов, ненавидел антисемитов. Гитлеровцев терпеть не мог. Мне было лет 20, когда в Киеве видел, как их вешали. Один генерал, четыре офицера и один солдат. Здоровый такой, верзила красномордый. Я провожал какую-то девушку, возвращаюсь, смотрю: голубчики уже все висят. Шесть штук. Честно скажу, испытал огромное удовольствие. Так что я патриот Израиля. Правда, не могу сказать, что эта страна поступила со мной идеально. Ничего такого не случилось. Но! Там уже все места заняты русской мафией. Все схвачено, за все заплачено. Так же, как здесь. Поэтому и не было у меня там такого успеха. К тому же в Израиле, оказывается, я не имел права выезжать за границу больше, чем на месяц. Нет, я вел борьбу, жил без заработка. А надо семью кормить, дети там учились, а за это тоже плати. Мне просто не хватило денег купить себе там жилье. Хотя премьер-министр Шарон поздравил меня с 75-летием, написал очень теплое письмо. Но толку с этого… В общем, год назад ( 2004г. – А.З.) вернулся в Москву окончательно. Подумал: а какие такие веские причины имеются, чтобы я покинул Россию? Но все равно я очень люблю евреев. Для этой страны, для этого народа я живу на свете. Лучше все-таки, считаю, во всем видеть только хорошее — по натуре я оптимист.
*****
Я не всегда был против коммунистов, но я всегда был против антисемитов. И в тот момент, когда коммунисты “запахли” антисемитизмом, можно сказать, “завоняли”, – я превратился в решительного и непримиримого антикоммуниста. Я считаю, что любые политические взгляды имеют право на существование, в том числе – коммунистические. Но антисемитизм, как и любой другой расизм, является злейшим врагом человечества и на существование права не имеет.
Любой национализм неизбежно ведет человечество к самоуничтожению. Вот посмотрите – в чем, собственно говоря, сущность всех религий? И в иудаизме, и в христианстве, и в остальных религиях квинтэссенция высокой морали – мирное сосуществование, а главное – не делать другому того, чего бы ты сам себе не пожелал. Все остальное, по сути, является только комментариями к этой главной мысли. Фашисты же нарушают эту важнейшую заповедь: они пытаются делать другим именно то, чего для себя не хотели бы. Так вот, я считаю: все, чего фашисты желают нам, – да падет на их головы. Никаких уступок! Аминь. (Из интервью на сайте peoples.ru 12.12. 1996 – А.З.)
Вообще-то, когда я на гастролях в Израиле, мне писать некогда – друзья занимают все мое свободное время. На первых концертах меня осторожно спрашивали, не еврей ли я. И я придумал формулировку: “я – еврей по друзьям”… Я уже говорил, я просто не чувствую себя в Израиле, как в гостях, я чувствую себя, как дома, как в России. Конечно, проблемы есть везде. Но мне сложно в эти проблемы вникнуть. Я ведь вижу только праздничную сторону жизни. Но должен сказать, что мне нравится израильское упрямство. Страна упрямо и спокойно, не обращая внимания на окружающих, делает свое дело. Мне это нравится. Это хорошее, здоровое упрямство.
*****
Я бывал на “Дуговках”, это такой фестиваль в Израиле. Проводился он на берегу озера Кинерет. Кажется, это был первый фестиваль, на который я попал за рубежом. И помнится, первое, что меня тогда поразило, – это чувство исключительной внутренней комфортности, которое я испытал на этом фестивале. Люди туда съезжались семьями. Набралось огромное количество любителей авторской песни. Заносило на фестиваль даже тех, кто просто приехал отдохнуть, но и эти люди влились в фестивальное семейство на равных, и уже вскоре их было не отличить от остальных. До сих пор перед глазами, как солдат Армии обороны Израиля садится поближе к костру, откладывает в сторонку М?16, берется за гитару и поет Визбора. Я ловил себя на том, что уже не очень и различал, где именно находился – в Израиле или на каком-нибудь ставропольском фестивале, настолько все вокруг были укоренены в русскую культуру, настолько безупречен был их русский. А как удивил меня молодой бард Эли Бар Ялом! Родители увезли его из России маленьким, его первым языком был иврит, тем не менее он чисто говорит по-русски, сочиняет стихи и поет их под гитару. Понимаешь, конечно, что эту культуру он впитал в семье, понимаешь, что много слушал Галича, Высоцкого, Городницкого, и все-таки не верится, что он в России никогда не жил. К авторской песне в Израиле отношение исключительно трепетное, тому свидетельство немалое количество замечательных бардов, с некоторыми из них я дружу. Ну, скажем, с Мишей Волковым, с замечательным поэтом Михаилом Сипером… Мои израильские друзья возят меня на фестивали, знакомят с бардовской жизнью в Израиле. Один из наиболее популярных сейчас фестивалей – “Сахновка”. Проходит он в Ган-Шлоша в национальном парке. К сожалению, мой гастрольный график таков, что не совпадает с ним. Я вот ни разу на “Сахновке” не побывал. Хочется поехать. Уверен, что и на этом фестивале атмосфера доброжелательная. Быть может, даже более располагающая, чем наша. Израильские КСП-шники ездят на фестивали в Россию. Свою любовь к авторской песне они переносят на землю Израиля. Где наши люди – там и КСП. Поют старые, известные песни, но много и новых, с израильскими реалиями. А вот стилистика не меняется, остается нашей родной, и отношение ко всему, что связано с авторской песней, – российское. Получается такой очень интересный коктейль… Вообще бардовская песня объединяет всех тех, кто оказался за рубежом. Понятия “евреи” и “авторская песня”, конечно же, сочетаются, но не больше, чем, скажем, “украинцы и авторская песня” или “черкесы и авторская песня”. К костру приходили не для того, чтобы ощутить свое еврейство, и не для того, что избавиться от него. Скорее именно для того, чтобы почувствовать себя свободными людьми, быть может, избежать “советского братства”, походившего на “оруэлловское равенство”. Освободиться от диктата государства: что следует слушать, что читать, когда и с кем ложиться спать… А КСП был некоей такой отдушиной, не столько политического свойства, сколько эстетического. Быть может, в силу этого обстоятельства КСП не имел национальности. На костер собирались и еврей Городницкий, и кореец Ким, и грузин Окуджава… “Еврейский цикл” Александрa Галичa трогает меня, не может не трогать, впрочем, как любого нормального человека. Я не знаю, кто лучше, проникновенней мог бы сказать о тех страданиях, которые выпали на долю еврейского народа. Вообще, Галич, по-моему, один из самых трагических поэтов нашей эпохи. Высоцкий тоже писал замечательно, но он писал по-другому. (Из интервью в журнале ”Лехаим”, февраль 2009 – А.З.)
Комментарий: Давно уже в кругах авторской песни не появлялось фигуры, вызывающей столько противоречивых эмоций. Его песни – иронический взгляд здравомыслящего человека на царящий вокруг бардак. Сам Тимур так говорит: «Жанр, в котором я работаю, как анекдот. Рассказал анекдот – давай следующий». По мнению специалистов авторской песни, Шаов – явление уникальное: он выпадает из всех жанровых представлений. Он обладает уникальной особенностью невероятного музыкального разнообразия, не скован определенными узкими рамками. У него есть и романс, и городской фольклор, и пародия на «новых русских», и тут же – «Кошачий блюз». В результате его поклонники – от рокеров до седых академиков. И каждый может найти для себя что-то свое. С кем можно сравнить Тимура? Со всеми «отцами жанра» понемногу. В чем-то с Юлием Кимом, в чем-то – с Владимиром Высоцким, но больше всего он напоминает молодого Александра Галича.
*****
Сравнительные путевые заметки не в нашу пользу.
Откуда бы я ни возвращался, из Америки, Испании, Грузии, я всегда писал, кроме всего прочего, что-нибудь восторженное о том, что мне очень понравилось. Но там я гость, а в России моя жизнь, и я хочу, чтобы и здесь было хорошо. Вот сейчас начну рассказывать о другой стране, а в уме опять буду держать свою. Думаю, не я один такой.
В этом году я снова побывал там, где сплошь евреи, куда ни глянь. Страна легальных иммигрантов, без нефти и других природных ресурсов, из ряда развивающихся перешла в весьма развитые. Теперь туда, кто морем, кто посуху, отовсюду пытается проникнуть нелегальный люд.
Сказать об Израиле, что жизнь там легкая, никак нельзя, хотя, согласно Библии, Бог обещал Моисею, что приведет евреев в «землю хорошую и пространную, где течет молоко и мед». Ни то, ни другое просто так там не течет, вместо земли каменистая корка. Пресной воды и той мало. Соленой сколько хочешь. Евреи шутку Бога поняли: «Не поработаешь, не полопаешь!» Многие местные жалуются, что жить
трудно. Кто-то уезжает из Израиля, но население растет. Из-за нелегалов тоже. Их в стране от 3 до 5 процентов. Одних выпроваживают, другие просачиваются и даже получают гражданство. Не обязательно даже еврейство матери. Если ваш сын или дочь отслужит в Армии обороны Израиля, вы тоже сможете получить гражданство.
В России евреи — вредоносный элемент. Банками владеют, в шахматы и на скрипке играют, в мировом правительстве состоят, а коров пасти, к примеру, не проявляют интереса. Не все, конечно, на скрипке. И банки не у всех. Но работать всё равно не любят. Так считают многие.
Германия при Гитлере изгоняла и уничтожала евреев из подобных соображений. Недавно мне попалось на глаза сравнение судьбы евреев с жизнью канарейки. Когда в шахте вместо кислорода скапливается невозможный для человека метан, канарейка первая чует опасность и, когда вроде бы еще нет поводов для тревоги, показательно умирает. Через некоторое время погибают и люди, не обратившие внимания на болезненное поведение птички.
Теперь Германия раскаялась и зазывает к себе назад евреев, и деньги даже им выплачивает. И ничего, страна процветает. Германи сегодня наш первый друг. И не потому, что евреев возвращает, а потому, что от всего, что связывало ее с дурью нацизма, отреклась, определенно и основательно. Оттого дружить с немцами нам удобно, приятно и полезно. Перенять бы нам их опыт, категорически отказаться от того плохого, что мы сами о себе знаем. Иначе расцвета не дождаться.
Из Иерусалима я послал своей знакомой по фб:
— Страна с безжалостным африканским климатом, где нет плодородной почвы, где почву завозят с севера и стелют ее на камни песок высотой 10 сантиметров, чтобы что-то росло, безбожно наживается на том печальном обстоятельстве, что Россия с лучшим в мире черноземом никак не может произвести для себя в достаточном количестве качественные овощи, молоко и мясо…
Ответ:
— Их сила в сплоченности и готовности поддерживать национальные традиции. Выращивать деньги из воздуха, кстати, тоже традиция. Они на всё смотрят с жизнерадостным оптимизмом и доят мировое еврейство. Лучшее, что создает Израиль, — это мифы и легенды. И вполне успешно, судя по твоим комментариям.
Дорогая израильская картошка и редиска, что мы покупаем в Москве, — это что, миф? Дорого, потому что: плюс самолет, плюс таможня, плюс шахер-махер (слово на слух — еврейское, а на деле — российское). У них клубника спускается гроздьями сверху вниз, легко собирать, наклоняться не надо. Они вывели помидоры черри, похожие на вишни, 24 видов, и последнюю новинку — черные помидоры с набором витаминов черной смородины. У них на деревьях появились «порционные» арбузы по 500 граммов, свешиваются с веток, как апельсины. И, правда, похоже на миф. Израиль получает деньги от богатой Америки! Ну и хорошо. А Палестина получает деньги от богатых арабских стран и богатой Европы! Тоже хорошо. Сравните тех и других, кто работает, а кто — камни и «касамы» швыряет. Разве это американцы там на камнях выращивают картошку? Разве американцы ухаживают за коровами, которые дают 12 тысяч литров молока в год?
Почти в два раза больше молока, чем в зеленой Голландии.
Я снял в этом году фильм о празднике 9 Мая в Иерусалиме. День Победы в Израиле стали праздновать недавно. Именно тамошние русские наконец-таки внедрили в сознание остальных израильтян, что главный вклад в Победу над нашим общим врагом внесли советские люди. И должен сказать, что слово «советские» в тех обстоятельствах я воспринимал как очень симпатичное.
Напомню: в Великой Отечественной войне в нашей армии воевали 500 000 евреев, 200 000 из них — погибли. 153 получили звание Героя Советского Союза. 12 человек стали полными кавалерами орденов Славы. И это при всём при том, что все всё знают!
Парад у нас и у них, пусть товарищи не обижаются, — никакого сравнения. У нас масштабы, мощь, чеканный шаг тысяч сапог, самолеты с цветным прочерком и победным гулом. А у них подобного ну ничего. Зато остальное абсолютно то же самое. Ветераны с родственниками и друзьями собираются на небольшой площади. Объятия, слезы, шутки, песни, знакомые южнорусские или вологодские голоса, без всякого «еврейства» или с неким, через головы окликают друг друга: «Миша-а! Коля-а! Аня!» Те же знаки воинской доблести на груди. Поют: «Это радость со слезами на глазах…» Всё как у нас. Только ветеранов осталось мало, родственников и друзей намного больше. Для иностранных, то есть нерусских, израильтян шествие наших воинов — зрелище удивительное. Они выбегали на улицу из офисов и магазинов свешивались с балконов, чтобы увидеть необыкновенных людей, обвешанных, как им положено, сверху донизу орденами и
медалями. В Израиле воинских наград не носят: их нет. Считается, герои — все. Не сейчас, так станут потом. Особые условия, в которых живет Израиль, рано или поздно обрекают жителей на героизм, поэтому решили, что выделять никого не стоит.
В 10 утра ветераны собрались, в 11 грянул духовой оркестр, и победители гитлеровского фашизма неторопливо двинулись по неширокой улице вниз. А где трибуна, с которой их будет приветствовать высшее руководство страны? Мне подсказали, руководство вот оно, среди нас Министры, члены парламента шли рядом с ветеранами (от 90 лет и выше), поддерживая с обеих сторон тех, кому идти было особенно трудно. Вместе со всеми, как на прогулке, вразвалку шествовали солдаты Армии обороны Израиля. Строй не соблюдали, шли вразнобой, кучками. Боевое оружие несли, кому как удобно, будто это и не оружие, а небольшое бревно. Я хотел призвать их к порядку, грудь расправить, ногу тянуть, равнение напраа-во… Но говорить бесполезно, у них практически нет строевой подготовки. Их маршировать не учат, их учат только воевать.
То, что увидел и узнал об армии, было для меня не менее диковинным, чем клубника, растущая сверху вниз Разобраться, кто там солдат, кто генерал, я не мог, потому что форма солдат, офицеров и генералов одинаковая. Различие только по нашивкам и погонам.
И разговаривают они с генералами по имени и на «ты». И чести друг другу не отдают. И столовая у них одна. А жирных и старых генералов вообще не бывает. Если для десантника у нас достаточно иметь сильные мышцы, и это дает ему право плавать в городском фонтане, то, чтобы пройти конкурс на эту опасную специальность в Израиле, нужно иметь прежде всего высокий IQ. Это значит — пройдет один из десяти.
Марш Победы длился 400—500 метров. Ветеранов рассадили амфитеатром вокруг небольшой сцены, выступили с поздравлениями, а в конце все, кто там был, дружно запели русскую народную «Катюшу» русского композитора Матвея Блантера. Пели со слезами на глазах. Потому что такой праздник…
Почему не взять пример с израильских евреев стать свободными и защищенными? Защищенными и от враждебного окружения, и от излишнего вмешательства собственного государства в их дела. Отсюда у них столько молока и помидоров. Отсюда и их способность малыми силами противостоять несоразмерно большим угрозам. Поэтому у них ничего нет, а всё есть, а у нас всё есть, но ни помидоров хороших, ни сильной армии. ( Статья «Ни помидоров, ни армии» . Новая газета № 85 от 1.08.2012 – А.З.)
*****
Евреи умеют устраиваться. Смотрите сами: Виталий Гинзбург устроился нобелевским лауреатом, Константин Райкин — директором театра и сыном известного отца, Гарри Каспаров, хотя и не совсем еврей, туда же — чемпионом мира устроился. Ловкие ребята. Это я о наших, в России. А теперь о тех, что в Израиле. Я недавно побывал там. Если бы вы видели эту землю, из-за которой столько войн и шума в мире. Да наш черноземный человек шарахнулся бы от нее и не подходил бы на расстояние не меньше часа лету на сверхзвуковом. Это не земля, это слезы. Смотришь на выжженную землю — и плакать хочется. В этих местах селить никого нельзя, здесь людей можно только сушить и вялить. Как бастурму. Едешь, едешь, и все камни, камни, камни, и солнце печет, будто утюг разогретый к твоей голове прислонили. Среди бесконечных камней изредка попадаются серые, скрюченные деревья. Нет ни нефти, ни газа, ни руд, ни пастбищ. Море и то — Мертвое, одна соль, она плавает по поверхности пудовыми белыми кусками, похожими на льдины. Соли в море столько, что захочешь утонуть — не утонешь. Тебя выталкивает из воды как пробку. Девять месяцев в году не бывает дождя. При 30—40 градусах в тени. Разве можно жить в таких условиях? Нельзя.
Это я говорю к тому, чтобы всех рассмешить. Евреи, представьте себе, и там хорошо устроились. Туристы видят страну победившего сионизма не так, как видели мы с «непутевым» Дмитрием Крыловым. Страна крохотная, меньше 500 километров сверху вниз, а про ширину и говорить нечего. На велосипеде, если дорога есть, можно от одного края до другого за день добраться — вот и весь Израиль. Дороги хорошие, а слева и справа бесплодная земля, такая бесплодная, что собственно земли как таковой и не видно: камни, песок, горы. Изредка попадаются отдельные небольшие участки с ухоженной зеленью: пальмами, виноградом, апельсинами. Эта зелень без присмотра выгорела бы за два дня, но хитрые евреи провели к каждому саженцу трубочку с пресной водой, и растительность цветет и пахнет. В центре оазиса — несколько домов и блестящие полосы парников. Парники не для согрева, а, наоборот, для защиты от солнца. Когда саженцы окрепнут, тогда парниковая пленка под беспощадными лучами тает и превращается в органическое удобрение. Что и говорить, ловкачи эти евреи.
Марк Твен путешествовал по Святой земле и видел, написал он, у Генисаретского озера дерево. Главная особенность этого дерева заключалась в том, что оно было единственным. Теперь вокруг озера — пальмовые рощи, кипарисы, оливы, бананы, розы. Каждый еврей, где бы он ни находился в Израиле, должен время от времени сажать деревья. По случаю свадьбы, по случаю рождения и просто так, без случая. Такая у них обязаловка. Причем добровольная. Все для себя, они же ничего просто так не делают, им тень под кроной подавай, воздух свежий и чтобы красиво было.
Там, где среди пустыни вдруг встретится зелень, сомнений нет — это кибуц, коллективное хозяйство, колхоз по-нашему. Настоящие островки коммунизма с крестьянским лицом. Вспомним, что Маркс сказал в своем коммунистическом манифесте. Россия в свое время тот манифест, как факел, подхватила и надолго ослепила им свое население. Цитирую для Геннадия Андреевича, продолжателя дела К. Маркса и В. Ленина: «Коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожением частной собственности». А Геннадий Андреевич частную собственность, спасибо ему большое, уничтожать не собирается, ездит на «Ауди», любит комфорт и личную собственность, которая, как ни крути, а все-таки частная. Значит, он человек не такой уж и плохой, но все же, как видим, не коммунист. А в кибуцах жизнь построена именно по Марксу. Хотя кибуцники в полном согласии с манифестом коммунистической партии от частной собственности отказались, ведут себя по-деревенски застенчиво, нисколько не заносятся, коммунистами себя не величают. За счастье человечества не борются, а борются, как и положено колхозникам, за высокий урожай. Вкалывают с утра и допоздна, как это делают земледельцы во всем мире, но, в отличие от всего мира, все складывают в общий котел. Никакой зарплаты. Коммуна. Коммунизм. От каждого по способности, и каждый может взять, что нужно, из этого самого котла. По потребности. Обувь, к примеру, износилась — человек идет туда, где лежит одежда, и берет новые ботинки. Или надо кому больного родственника навестить — он идет к котлу и берет оттуда деньги на поездку. А так вот попусту, как нам — антикоммунистам, деньги ему ни к чему. Еда, жилье, семена, трактор — все для него есть в кибуце. Город-солнце, короче говоря, мечта всего прогрессивного человечества. Все поровну, все по справедливости. Правда, я бы в этом солнце жить ни за что не согласился.
Все знают хохму: еврей-оленевод. Такого, мол, быть не может. Оленевод! Ха-ха! Еврей! У нас быть не может, а у них может. Оленеводов, правду сказать, в Израиле нет — ни еврейских, ни чукотских — по причине отсутствия и снега, и Чукотки. А что удивительно — олигархов там тоже нет, хотя евреев немало. Странно, конечно, но у них ни тот, кто в правительстве, ни тот, кто в парламенте, не имеют права заниматься бизнесом, как это принято в некоторых демократиях, в которых снега много. А вот евреи-скотники есть. Навоз за животными убирают. Там коров пасти негде, никто их и не пасет, а молока, сметаны, масла, сыра завались. Коров держат на искусственных кормах и добиваются от них удоев куда выше, чем мы на своих лугах заливных. Израиль производит столько продовольствия, что евреи экспортируют излишки молока, масла, сыров и многое другое, бессовестно наживаясь на том печальном обстоятельстве, что есть еще страны, которые никак не могут сами себя прокормить, хотя земля у них самая плодородная. Апельсины из Марокко помните? При советской власти. Так вот, выяснилось, что апельсины были не из Марокко, а из кибуцев. Чтобы соблюсти видимость идеологической девственности, Политбюро ЦК КПСС, не менее хитрое, чем их кнессет, позволило покупать продукт у Израиля только при условии, что на нем будет лейбл какой-нибудь другой, не такой противной страны, как эта. Нам-то что! — согласились евреи и по настоянию наших принципиальных товарищей на каждый апельсин стали клеить черную «марокканскую» марку. Аферисты, понятное дело, не химичить не могут, натура такая. Советское население, тогда еще неизбалованное, с жадностью раскупало «африканский» фрукт и даже написало о нем неплохую романтическую повесть. Интересное дело, наши кричали другим нашим: «Убирайтесь в свой Израиль!». И те убирались. Наших наубиралось там уже целый миллион, а всего их собралось со всего мира примерно пол-Москвы — шесть миллионов. За пятьдесят лет посадили деревья, опреснили воду, выучили библейский язык, создали государство, дали равные права всем религиям, построили города, возродили сельское хозяйство, освоили высокие технологии, получили Нобелевскую премию. Теперь те же наши кричат: «Вон из Палестины!» — то есть убирайтесь из Израиля. Александр Проханов с экрана телевизора недавно дружелюбно посоветовал евреям пустить соседей в свои города, а самим без лишнего шума, спокойно, не нервничая, рассредоточиться по всему миру, по разным странам, как это было две тысячи лет назад. Совет добрый, сердечный, что называется, от души. Ведь там, где сейчас живут израильтяне, сплошные неудобья, воды мало, жары много и со всех сторон соседи с взрывчаткой за пазухой. Просят евреев, как людей, будьте настолько любезны, освободите, пожалуйста, благоустроенную территорию. Но те ни в какую — ни по-хорошему, ни по-плохому. Еще и отстреливаются
Меня все время мучило вот что. Израиль — страна маленькая, в армию даже женщин вынуждены призывать, а вокруг враждебное окружение не в два, не в три, а в сотни раз больше Израиля и по площади, и по населению. Что ж это за страна, что за армия у них такая, что не справиться с нею никак? Павла Грачева на них нет.
Была у меня смутная догадка, что здесь, должно быть, срабатывают их вечная хитрость, врожденное коварство, изощренный и изворотливый еврейский ум. Так оно на поверку и оказалось. Это надо же было додуматься, обратите внимание! В случае беды не солдат должен спасать офицера, а офицер обязан вынести солдата, раненного или погибшего, и уйти с поля боя последним.
И еще: если воин попал в плен, выдержал пытки и не выдал военную тайну — молодец, герой! А если пыток не выдержал, тайну выдал, но остался жив — все равно молодец! И тоже герой! Пусть командование думает, как и куда упрятать тайну, а задача воина — выполнить приказ и сохранить свою жизнь (это тоже приказ).
И еще. Еврейские штучки, в серьезной армии недопустимые. Всех солдат по очереди каждую неделю на два дня отпускают домой. Погулять. Ле хаим! И они не напиваются, песни на улице не горланят, прохожих не задирают, в городском фонтане не плавают. И еще. Никакого приказа, что, мол, нельзя использовать солдат в качестве дармовой силы, нет. В армии не понимают, что это такое. И еще. Нет запрета на дедовщину. Нет дедовщины. Хитрые евреи уже в семье приучают старших детей помогать младшим. И беспризорников там нет, и детских домов нет. Осиротевших сразу берет к себе какая-нибудь семья. Без всякого усыновления. Берут и кормят, пока не вырастет.
И еще что выдумали. Уроки милосердия. Каждый школьник-подросток должен выбрать кого-нибудь или очень старого, или больного, или увечного, или глухого, или немого, или умственно отсталого человека и по возможности помогать ему жить. Подросток помогает. А тот живет. И еще. Никто не пытается откосить от армии. Конкурс на опасные воинские профессии типа десантника самый высокий. Все хотят туда. Отбор жесткий, десять на место. И не столько мышцы, сколько ай-кью проверяют, интеллект то есть. Конечно, если по-нашему разбираться и сравнивать их армию с какой-нибудь другой, пусть тоже хорошей, сравнение не всегда будет честным. У них же солдат учат как следует, сытно кормят, красиво и удобно одевают, оснащают новейшим оружием, уважительно к ним относятся. Если воин погиб, никто не смеет объявить об этом, пока командир части лично не навестит семью погибшего, потому что ответственность за жизнь солдата лежит именно на командире части. Если человек попал в плен, то за его освобождение отдают десять, сто, а было и так, что отдали тысячу пленных врагов за одного рядового. Как видим, в ход идет масса хитрых, изощренных приемов, лишь бы молодые люди шли в армию с охотой и сознанием своего долга. К тому же каждый солдат готовится отстаивать не чьи-то интересы, а свой дом, свою семью. Поэтому, считает он, и страну защищать стоит, и побеждать нужно. А вот похватали бы израильские генералы на улицах зазевавшихся парней, только что окончивших школу, дали бы им портянки да кирзовые сапоги да послали бы их голодными наводить конституционный порядок среди эскимосов Гренландии, тогда мы бы еще посмотрели, кто кого. А то, видите ли, хорошо устроились! Тогда мы бы узнали, что это за вояки такие хваленые. («Новая газета», ЕВРЕИ УМЕЮТ УСТРАИВАТЬСЯ. Специальный репортаж из страны победившего сионизма, 24.10.2008 – A.З.)
