Евреи глазами именитых друзей и недругов

Несмотря на то, что под угрозой следствия Ефим Леонидович репатриировался в 1995-м в Израиль, через два года он благополучно вернулся и до сих пор пребывает в статусе народного депутата Украины, кстати, единственного депутата всех созывов Верховной Рады, начиная с 1990 года! Времена изменились, скажете вы и будете правы. Сегодня уверенность в том, что евреев непременно будут бить или, наоборот, ни в коем случае не тронут, зависит лишь от вашего отношения к политике современной Украины. Если «киевская хунта» – словосочетание из вашего лексикона, то евреи просто обязаны ответить перед бандеровцами за всё, как бы вы к ним – евреям – ни относились. Для уверовавших в торжество украинской демократии достоверно обратное.

Остается ли в такой ситуации шанс на объективность оракула? Не уверен. Разве что на более или менее адекватную оценку ситуации. Есть ли в Украине антисемиты? Разумеется, как есть они во Франции и Польше, России и Бразилии. Отрицающий это – либо лжец, либо дурак. Является ли Украина антисемитской страной? Нет. И дело не только в фамилиях нового премьера, главы администрации президента, ряда депутатов Верховной Рады и капитанов большого бизнеса. Просто водораздел свой-чужой проходит сегодня совсем по другим линиям.

Среднему украинцу было бы дико услышать фразу: «Премьер-министром Украины может стать Владимир Гройсман. Что о нем известно? Еврей. 38 лет», – прозвучавшую недавно на одном из российских телеканалов. И дело не в пресловутом слове «еврей», что, видимо, должно было заставить некоторых телезрителей поежиться. Столь же странной для украинского уха была бы информация о национальности любого другого отечественного или зарубежного политика, симпатизируете вы ему или нет.

Так или иначе, но отношение к медийным политическим персонажам – вроде губернатора Одесской области Саакашвили, главы МВД Авакова или политика и бизнесмена Вадима Рабиновича – определяется не их этническим происхождением, конфессиональной принадлежностью или языком, на котором они раздают интервью. Никто же не задается вопросом, как оппозиционная активность Вадима Зиновьевича, являющегося по совместительству президентом Всеукраинского еврейского конгресса, сказывается на рядовых членах этого конгресса. Потому что она на них не сказывается.

Гройсман же интересен прежде всего тем, что заслуженно считался лучшим мэром Украины: его родная Винница заняла первое место в рейтинге лучших для жизни украинских городов. Впервые победив на выборах в 28 лет и став самым молодым мэром областного центра, через четыре года он был переизбран, получив рекордные 77,8% голосов. Говорят, что одну из самых длинных отремонтированных винницких улиц местные жители долго называли в честь мэра Гройсманштрассе. Для страны, в которой идет децентрализация, это важный опыт.

Имиджа коррупционера у Гройсмана нет. На посту вице-премьера и спикера Верховной Рады Владимир Борисович проявил себя не столь ярко, как в должности мэра Винницы, но и врагов себе не нажил. Его близость к президенту Порошенко – палка о двух концах. В одной стороны, она ограничивает самостоятельность нового премьера, с другой – Гройсман не станет обычным громоотводом для президента, поскольку удар по нему рикошетом бьёт и по самому главе государства.

Что же сулит избрание Гройсмана на второй по значению пост в государстве? Тут никуда не уйти от контекста. Со стороны может показаться, что героизация неоднозначных персонажей украинской истории должна приводить к возрождению их идеологии, скроенной по лекалам 1930-х годов. На самом же деле этого не происходит: люди не встают с именем Бандеры на устах, а сам Степан Андреевич пришел бы в ужас, оказавшись на улицах современного Киева, где большинство населения как говорило, так и продолжает говорить по-русски, дорожит свободными СМИ, которые тоже преимущественно русскоязычные, и вовсе не мечтает, как мечтал лидер ОУН, об установлении тоталитарной однопартийной диктатуры, для которой цель всегда будет оправдывать средства. Если уж на то пошло, то современная российская вертикаль власти гораздо ближе к вождистским идеям Бандеры, чем нынешняя политическая система Украины с ее реальной многопартийностью и принимающей порой гротескные формы конкуренцией.

Другое дело, что очень часто герои одного народа являются палачами другого. Вряд ли в Татарстане относятся к казанским походам Ивана Грозного так же, как в других регионах России. Но разве этот этап истории определяет сейчас русско-татарские отношения? Закрывая тему глорификации, напомню, что еще в 2010 году Донецкий окружной суд отменил указ о присвоении Бандере звания Героя Украины, и это постановление – несмотря на несколько апелляций – до сих пор остается в силе.

Еще один фактор, который нельзя сбрасывать со счетов, говоря о еврейской скрипке в украинском оркестре, – никогда прежде украинцы не сравнивали себя с израильтянами, причем еврейское государство всегда выступает в качестве позитивной модели! Порой это даже удивляет, хотя на самом деле удивляться нечему – Украина как молодое государство сталкивается сегодня со многими вызовами, с которыми пришлось столкнуться в свое время Израилю. Эта общность судьбы – реальная или вымышленная – проецируется на отношение к еврейским согражданам.

Глупо отрицать, что Владимир Гройсман стал премьер-министром страны, переживающей один из наиболее драматических моментов своей истории. Еврей, дедушку которого звали Исаак, а сына зовут Давид, возглавил правительство, которому надо решить трудные политические, экономические и социальные проблемы. На этом фоне всегда найдутся силы, предлагающие простое объяснение сложным процессам – в этом смысле постсоветское сознание удивительным образом воспроизводит себя в любой точке. Просто в одной части бывшей империи все неудачи объясняются происками Запада и пятой колонны, в которой инородцы традиционно занимают почетное место, а в другой – кознями северного соседа и внутренних врагов. Впрочем, на этот раз евреям отведена весьма скромная роль, и попытка обосновать все беды Украины еврейством ее премьера вряд ли получит широкое распространение.

Для гражданского общества, совершившего за последние полтора года фантастический рывок, Гройсман – это просто Гройсман. К тому же у Владимира Борисовича большое преимущество перед такими политиками, как Порошенко, Яценюк или Тимошенко, у которых можно искать и, если очень хочется, находить еврейские корни, – у Гройсмана и искать-то нечего, всё, как говорится, на лице. Удастся ли ему это лицо сохранить, зависит от множества факторов, и национальность – едва ли не последний из них.

Михаил Гольд, Израиль 18.04.2016

74-летний еврей-социалист из бруклинской эмигрантской семьи – кажется, что Берни Сандерс не отвечает ни одному из возможных представлений о президенте США. При этом чуть не опередил в Айове Хиллари Клинтон, бесспорного фаворита от демократов. И в том, что именно у такого человека с проблемной биографией появляется шанс стать первым евреем-президентом США, есть какая-то добрая американская ирония.Первые внутрипартийные голосования по кандидатам на президентские выборы, проведенные республиканцами и демократами в штате Айова, принесли очень примечательные результаты. У республиканцев Дональд Трамп, воспринимаемый многими как кошмар предстоящих президентских выборов, уступил свое лидерство более системному консерватору Теду Крузу. У демократов же случилась неожиданность другого рода – Хиллари Клинтон, считающаяся вроде бы бесспорным фаворитом партийной гонки, выиграла, но лишь благодаря удаче: исход голосования на многих выборных участках решали с помощью монетки. Главным соперником Хиллари выступил Берни Сандерс – кандидат, на первый взгляд, не отвечающий ни одному из возможных представлений о президенте Соединенных Штатов. И хотя голосование в Айове лишь один из первых этапов на пути к окончательному выдвижению партийных кандидатов, феномен Берни Сандерса уже дает повод говорить о важных сдвигах в работе американской политической машины.

В нескольких словах можно описать Сандерса как еврея-социалиста из бруклинской эмигрантской семьи. Он настолько активно борется за общественную справедливость, что хочется назвать его бунтарем-хиппи времен Вьетнамской войны. Но он при этом – член Сената Соединенных Штатов, который просто никогда не скрывал своих социалистических симпатий. И тем не менее он – человек другой эпохи, хотя бы на основании простой биографической статистики. В этом году Берни исполнится 75 лет, тогда как, стоит напомнить, Рональду Рейгану – самому пожилому президенту в истории США – на момент избрания исполнилось только 70.

Сандерс родился в 1941 году в Бруклине в еврейской семье эмигрантского происхождения. Его отец Эли Сандерс (Зандерс) родился в маленьком городке Слопнице в предгорьях Татр недалеко от нынешней польско-словацкой границы и эмигрировал из Польши в 1921 году в возрасте 17 лет. Мать Берни Дороти Сандерс (урожденная Глассберг) родилась уже в Нью-Йорке, но также происходила из семьи польских евреев-эмигрантов. Берни появился на свет, когда Вторая мировая война шла уже несколько лет. В детстве же он и узнал, что почти все его родственники, оставшиеся в Польше, эту войну не пережили.

После начала своей президентской избирательной кампании Сандерс сказал, что именно еврейское детство в военные и послевоенные годы заставило его задуматься о важности политики. «Парень по имени Адольф Гитлер выиграл выборы в 1932 году… и 50 миллионов человек погибло в результате этих выборов и Второй мировой войны. В том числе шесть миллионов евреев. Так что я еще маленьким ребенком понял, что политика – это действительно очень важно». (Пожалуй, можно простить пожилому вермонтскому сенатору некоторое незнание деталей прихода Гитлера к власти – в конце концов, его представления из детства уже определили его жизнь. – Прим. ред.) Берни был вторым ребенком в семье. И его жизнь – как и его старшего брата Ларри – в целом мало отличалась от жизни обычного мальчика из средней бруклинской семьи. Он, как и положено, посещал занятия в еврейской религиозной школе, впрочем, не то чтобы это был его свободный выбор.

Левые симпатии и даже определенное увлечение социализмом также было вполне характерно для многих бруклинских сверстников Сандерса и вообще для среды этого еврейского района. После того удара, который нанесли события недавней войны по их родственникам из Восточной Европы, задумываться о правильной и справедливой организации общества было естественным. Не говоря о том, что часть бруклинской молодежи могла «унаследовать» взгляды своих родителей-эмигрантов, которые, как правило, еще в своей «доамериканской» жизни симпатизировали левым партиям, борющимся с угнетением и дискриминацией. После окончания школы Берни поучился какое-то время в Бруклинском колледже, однако позже перевелся в Чикагский университет. Именно в этом университете, расположенном среди «черных» районов города, Берни активно включился в кампанию по борьбе с расовой дискриминацией. Он участвовал в различных университетских акциях, которые в итоге привели к уничтожению сегрегации в университетских общежитиях. Для 1960-х, на которые пришлись университетские годы Берни, это, в общем, тоже было обычной линией поведения прогрессивного студента. Более неожиданным шагом, говорящим о самостоятельном выборе, стала поездка в Израиль после окончания университета в 1964 году. Тогда, по словам Берни Сандерса, он решил несколько месяцев пожить в киббуце. В середине 1960-х, то есть до Шестидневной войны, отношение к Израилю в американском обществе было не вполне однозначным. Америка не делала решительной политической ставки на страну и смотрела на нее скорее как лишь на один элемент в бурлящей реальности Ближнего Востока. Поездка в Израиль могла быть выбором или убежденного сиониста, или глубоко религиозного иудея. Берни не попадал под эти определения. Его привлекал лишь опыт социалистического общежития.

Позже попробовать себя в киббуцной жизни в Израиле решил и его брат Ларри. По его словам, на эту поездку их уговорила их двоюродная сестра, жившая в Израиле и горячо защищавшая эту молодую страну. Впрочем, как объясняет Ларри Сандерс, несмотря на то, что братья не считали себя сионистами, для них «было совершенно естественным» отправиться в Израиль. В конце концов, сама страна тогда могла восприниматься как большой социальный и культурный эксперимент.

Впрочем, о киббуцном периоде жизни Берни Сандерса в Израиле мы знаем лишь с его личных слов. Если приезд его брата в Израиль был задокументирован, то никакой конкретной информации о том, в каком киббуце жил и работал Берни, не существует, а сам он по необъяснимой причине отказывается давать любые комментарии по этому вопросу.

Израильские и американские журналисты предпринимали не одну попытку выяснить, где все-таки жил Берни Сандерс в 1964 году, однако все поиски и опросы старожилов в самых разных киббуцах пока не дали внятного результата. Что за тайна стоит за израильским периодом жизни Сандерса, можно только догадываться.

После возвращения из Израиля Сандерс решил перебраться в Вермонт – как говорят, его всегда привлекала жизнь среди природы, и в это удачно вписывался небольшой штат, находящийся на границе с Канадой. Здесь он продолжал активно участвовать в общественной борьбе. Разумеется, протестовал против войны во Вьетнаме – одно время он даже пытался получить статус отказывающегося от военной службы по убеждению (правда, тогда же выяснил, что он вышел из призывного возраста и забирать его в армию никто не собирался). Позже, когда 60-е сменили 70-е, Берни пробовал себя во множестве разных профессий: занимался в Вермонте плотницким делом, публиковался в левых изданиях, снимал документальные фильмы. Он также состоял в одном крохотном левом политическом объединении Вермонта, регулярно выдвигал свою кандидатуру на губернаторских выборах и избирательных кампаниях в Конгресс и также регулярно проигрывал, получая мизерные проценты голосов.

Все говорило о том, что его биография будет развиваться по предсказуемой траектории чудака-активиста, не расставшегося с идеалами своей бруклинской и чикагской молодости, проживающего в Вермонте – штате, который многие в США тоже считают чудаковатым из-за явных либеральных симпатий большинства его жителей. Однако 1980 год внес в жизнь Сандерса резкие перемены. Он получил шанс участвовать в выборах мэра вермонтского города Берлингтон. В отличие от предыдущих кампаний за пост губернатора Вермонта, в которых участие Сандерса было скорее комическим эпизодом, в этом случае шансы оказались реальными. Республиканская партия не стала выставлять кандидата на выборах в Берлингтоне, посчитав, что шансов против выдвигающегося уже на шестой срок подряд мэра-демократа у них нет. Сандерс был единственным альтернативным кандидатом и провел свою кампанию всерьез. Он ходил от двери к двери, убеждал избирателей в реальности своей программы общественных переустройств, заручался поддержкой профсоюзов и левых университетских профессоров. В общем, сделал все, чтобы жители Берлингтона посчитали, что, возможно, шестой срок подряд для их мэра – это много и можно попробовать что-то новое.

Сандерс победил. Первое время все воспринимали итоги выборов как небольшой эксцесс и полагали, что мэр-социалист станет уроком избирателям, как не нужно голосовать за «темных лошадок». Но Сандерс доказал, что умеет не только выступать на протестных акциях. Он серьезно подошел к вопросам городского управления, стал развивать программы доступного жилья, увеличивал расходы на общественные нужды – словом, сделал свой «социализм» не просто лозунгом на фанерном транспаранте. Он трижды переизбирался на пост главы города и признавался одним из лучших мэров США в 1987 году по версии журнала US News and Worls Report.

Левые убеждения Сандерса проявлялись во всем: он развивал сотрудничество с городами Никарагуа и Кубы, установил отношения с Вифлеемом на Западном берегу реки Иордан. В 1988 году побратимом Берлингтона стал город Ярославль – для оформления этих отношений Сандерс совершил поездку в Советский Союз. По странному стечению обстоятельств поездка в Ярославль состоялась на следующий день после свадьбы Берни со своей второй женой Джейн O’Мера – так что в свадебное путешествие социалист Сандерс отправился на родину социализма. В 1990 году Сандерс с успехом избрался в Палату представителей Конгресса США. Он выступал в качестве независимого кандидата и по-прежнему называл себя социалистом. Конгрессменов-социалистов в США до Сандерса не было с 20-х годов. Он многократно переизбирался в Палату представителей, пока наконец в 2006 году не стал сенатором от штата Вермонт.

В Конгрессе Сандерс регулярно выступал против участия США в вооруженных конфликтах (прежде всего, в Ираке и Афганистане), боролся с усилением полномочий спецслужб, пытался добиться повышения минимальной заработной платы. В общем, он действовал в соответствии со своими убеждениями – явление, не столь частое для политиков. Когда в 2015 году он объявил о намерении выдвинуть свою кандидатуру от Демократической партии, впервые оформив партийные отношения с демократами, все опять восприняли это как странный эксцесс. Но выяснилось, что Америке был нужен 74-летний вермонтский социалист – хотя бы как яркая альтернатива.

Берни Сандерс, не имеющий серьезных связей в партийном руководстве демократов и вряд ли способный привлечь деньги богатых спонсоров, стал голосом молодых активистов. Можно даже сказать, что ему удалось вернуть молодежь в политику. Он сумел опереться на тех, кто устал от старых лиц и старых правил и хочет, чтобы в политику вернулась настоящая борьба за ценности. Возможно, это покажется наивным. Но значит, у многих американцев появился запрос на эту старомодную наивность.

Те, кто может это оценить, замечают, что Сандерс говорит с заметным бруклинским акцентом. Более того, он настолько ярок, что может быть элементом искусства. В частности, в 1999 году Сандерс исполнил роль раввина в малобюджетной комедии «Свадьба бывшей подружки» (My ex-girlfriend wedding reception). Эпизодический персонаж получился именно таким, каким положено быть комедийным нью-йоркским раввинам. И все же при всей своей характерной внешности и акценте сейчас Сандерс играет роль главной альтернативной силы в Демократической партии – того, за кого готова голосовать уставшая от партийного истеблишмента молодежь.

В каком-то смысле это тоже исполнение мечты мальчика из Бруклина, мечтавшего о том, чтобы сделать мир справедливым. Если не считать роли раввина в комедийном фильме, Берни Сандерс не связан с иудаизмом. В отношениях с современным Израилем у Берни все не так просто – впрочем, как почти у любого левого политика. Его точно нельзя назвать безусловным сторонником нынешнего политического курса еврейского государства. При этом в неизбежных для любого левого активиста высказываниях в поддержку Палестины он никогда не переходил грань, превращающую его в слепого приверженца любых антиизраильских действий. И тем не менее в том, что именно у такого человека с крайне неровной биографией появляется шанс стать первым евреем-президентом США, есть какая-то добрая американская ирония.
Станислав Кувалдин