Archive for March, 2010
Душа их (ассимилированных евреев – А.З.) была отрезана от своего народа. Кров их народа представлялся им чересчур бедным и тесным, чтоб поселить там свою широкую душу и, выйдя, искать великие дела вне его границ, они забыли свою стезю навеки. Единственная дань, которую они отдали своему народу, это – несколько капель крови при обрезании, после рождения, и холодный труп – в могиле на еврейском кладбище после смерти. Все остальное, все, что – между этим: свет их жизни, мощь молодости, избыток духа и изобилие силы, крик души и биения сердца – все сокровенное и дорогое, накопившееся в их крови силой поколений и заслугами предков, все это они добровольно принесли в жертву чужим богам. ( Из предисловия к книге о художнике Л.Пастернаке , Берлин 1923 – А.З.)
В своё время наверно умно был придуман лозунг: «Пролетарии всех стран соединяйтесь!» Но если это верно для пролетариев, то для евреев – тем более… И когда они объединяются в Общинный центр всей Москвы и России, это становится интересным и перспективным. Вместе евреи могут сделать гораздо больше, сем поврозь. Это подтверждает история …Я считаю, что это вопрос философский. Потому что если говорить о графе в документе – это чисто канцелярский вопрос, но он же с подтекстом и определенным смыслом. А говоря о ней, имеем в виду национальность “еврей”. У моего институтского приятеля было в шутку написано “индей”. Вообще есть две точки зрения на этот вопрос. Одни настойчиво полагают, что графа эта должна быть, чтобы человек мог определить свое место в обществе через свою национальность. А другие, более пугливые, считают, что при помощи этой графы враги евреев могут их как-либо преследовать. Самое смешное, что эти обе точки зрения по-своему справедливы. В Америке у всех людей ведь этого ничего не написано, нет такой графы. И каждый по своему желанию может сказать, кто он. Допустим, из племени “кикуйю”, или швед, или русский. В обществе этот вопрос не обсуждается, потому что по конституции все нации, расы, вероисповедания абсолютно равны перед законом, и там это строго соблюдается. Мы тоже постепенно идем к этому, и скоро в России будет то же самое. Для этого достаточно, чтобы исчез государственный антисемитизм, потому что в народе антисемитизм корней не имеет, в русском я имею в виду. Я общаюсь с русскими повседневно, и они меня любят так же, как я их. Они не только лишены расовых предрассудков, но и вообще об этом не думают, ведь это не их вопрос.
Комментарий: Аркадий Вайнер был главным в литературном тандеме, хотя братьев Вайнеров невозможно было представить пишущими по отдельности. Аркадий любил пошутить: «Мой брат в сто раз красивее меня. Так что все женщины традиционно из нас двоих предпочитали его. А я опять возвращался в семью. Причем всегда в свою». Георгий подхватывал: «На самом деле мы близнецы-братья, но Аркадий старше меня на семь лет». В конце 2002 года Аркадия Вайнера избрали президентом Ассоциации общественных еврейских организаций России. Писатель возглавил объединение культурных, образовательных и религиозных еврейский организаций из 52 регионов России.
Я думаю – это (быть евреем – А.З.) не наказание и не награда, а высокая и трудная честь. Потому что каждый еврей евреем считается не по крови, с моей точки зрения, не по месту проживания, а от своего осознания, что он еврей – от Моисея и до сегодняшних дней. Это большая честь. Это – избранничество… Существует промысел Г-сподень. Никто, как евреи, не имели и не имеют столько тягот и сложностей в своей судьбе. И для преодоления всех этих испытаний в течение нескольких тысячелетий существования с Торой Г-сподь снабдил евреев большими талантами. Это – идея не шовинистическая, она подтверждается чисто статистически. Евреи – очень талантливый народ. При этом их еврейское избранничество не дает им никаких преимуществ, оно дает им только обязательства. Только тот, кто способен выполнить эти обязательства, становится настоящим евреем -избранником Б-жьим…
*****
Евреи, по идее, это те, кто верит в своё мессианское предназначение. Те, кто исповедует еврейство как образ мышления и образ жизни, знает, что их судьба зависят от Б-га и от них самих. ( Из интервью в газете ”Форвертс” (№ 573) 17 ноября 2006 года – А.З.)
Комментарий: Георгий Вайнер написал в соавторстве с братом Аркадием 152 книги, по которым поставлено 22 фильма, самые известные из них – “Часы для мистера Келли”, “Ощупью в полдень”, “Визит к минотавру” и “Место встречи изменить нельзя”. После выхода фильма Георгий и Аркадий на веки вечные стали знаменитыми, а теперь и вселенски знаменитыми – их книги продолжают любить и читать русскоговорящие люди, которые разъехались по всему миру.
* Двадцатые годы (и начало тридцатых), при всей их противоречивости, при всем их драматизме, однозначно вошли в историю как золотые годы русского еврейства. Подтверждением этому служит и тот факт, что ни в один другой период российской истории евреи не находились под столь ярко выраженной юридической защитой. Газеты регулярно помещали информацию об антисемитских проявлениях, сопровождая ее указанием на возбужденные уголовные дела, а то и на проведенные судебные процессы, закончившиеся обвинительным приговором.
Готовились аресты даже великих ученых с мировыми именами – Ивана Павлова и Владимира Вернадского. Самое поразительное: им и многим их коллегам вменялись в вину – через запятую – «антисоветизм, антисемитизм и черносотенство». Здесь важна не достоверность обвинений (они просто абсурдны, особенно в двух последних позициях), а сам их факт: антисемитизм рассматривался как угроза советской власти. Если те судебные процессы, о которых шла речь выше, как и обвинения академиков, проходили и делались публично и, значит, были рассчитаны и на какой-то пропагандистский эффект, то засекреченные уголовные дела по случаю антисемитских проявлений отражали не показушную, а подлинную политическую линию если и не всего партийного руководства, то хотя бы какой-то его влиятельной части. Именно под таким углом зрения надо рассматривать ставшие достоянием гласности лишь через шестьдесят лет дела сибирских писателей и поэтов есенинского круга, обвинявшихся главным образом и прежде всего в антисемитизме. Друзья Есенина, талантливые и самобытные поэты Сергей Клычков, Петр Орешин, Алексей Ганин не раз привлекались к уголовной ответственности за публичное проявление антисемитизма в кафе, пивных и других людных местах, где они величали посетителей еврейского происхождения не иначе как «паршивыми жидами». В обвинительном заключении по их делу говорилось, что они «ставили своей задачей широкую антисоветскую агитацию, обработку и антисоветское воспитание молодежи и враждебных к советской власти слоев населения , выдвигая в качестве конечной политической цели фашизм. Главной опорой в проведении поставленных перед собой задач группа избрала антисемитизм как способ обработки отсталых слоев в антисоветском, контрреволюционном духе». В конце концов все они были расстреляны, причем обвинения в антисемитизме и в финальном приговоре прописаны достаточно ясно. Судьба сибирских писателей Сергея Маркова, Николая Анова и самого даровитого из них Леонида Мартынова была чуть менее трагичной – они, к счастью, остались живы, хотя их московский собрат, поэт Павел Васильев и ленинградский – поэт Борис Корнилов были расстреляны. Всех их обвиняли в «русском фашизме», мотивируя это стихами и высказываниями антисемитского характера, подлинность которых они сами не отрицали: «Главной опорой для победы русского фашизма эта группа избрала антисемитизм как способ обработки отсталых слоев в антисоветском, контрреволюционном духе», – говорилось в обвинительном заключении. Высокодаровитый поэт Павел Васильев пострадал по крайней мере за действительный, не выдуманный следователями, антисемитизм, отчего доставшийся ему смертный приговор не становится, разумеется, менее бесчеловечным. Его друг, ленинградский поэт Борис Корнилов, несправедливо нес на себе эту печать вообще неизвестно за что – вероятно, всего лишь за близость к некоторым членам «сибирской антисоветской группы», особенно к Васильеву. Даже то обстоятельство, что его второй женой была шестнадцатилетняя Ципа Борнштейн, не спасло поэта от этого обвинения, которое, как видим, в разных городах и регионах страны считалось тогда одним из тягчайших: Борис Корнилов был расстрелян. В двадцатые годы за это посылали разве что в тюрьму, да и то смягчали наказание или совсем миловали, ссылаясь на невежественность предрассудков и на груз царского прошлого. В первой половине тридцатых никакое снисхождение уже не допускалось: «злобный антисемит» – под расстрел… Вряд ли такое зло с глубоко пущенными корнями, как антисемитизм, можно было искоренить приговорами. Даже самыми жестокими, самыми свирепыми, самыми кровожадными. Скажем с полной определенностью и без всяческих оговорок: никакого прощения власти за это злодейство быть не может. Но все же такая судебная политика (не приговоры, а именно политика) вполне определенно говорила об отношении к нему властей и вселяла в евреев, пусть иллюзорное и – по методам – подлое, чувство защищенности. «Золотой век» русского еврейства, возводившийся на крови и чреватый трагедией, длился недолго. (« Из ада в рай и обратно», 2003 – А.З.)
P.S. Здесь можно прочитать об Аркадие Ваксберге
P.S. Посмотрите фильм ”Реприза”. Автор сценария А.Ваксберг
Наше поколение воспитано в здоровом советском духе. О еврейской Катастрофе, о еврейской истории мы не знали ничего, зато знали много отличных анекдотов про евреев и умели их, затаившихся евреев, мгновенно распознавать. Наших детей мы воспитываем тоже в здоровом – то есть литовском – духе. Трагедия литовского народа – величайшая трагедия, его страдания – вот что главное, потому что это – наше. Массовому истреблению евреев в 1941 году посвящена коротенькая глава в учебнике для пятого класса. И довольно с них – они ведь даже по-литовски не говорили.
У меня есть культурные знакомые – им известно больше. В их глазах разгорается священный огонь ненависти, стоит только произнести слово “еврей”. Знаменитые актеры Молодежного театра, вынужденные играть в спектакле с еврейскими мотивами, все же не смогли заставить себя пойти в музей Модильяни в Париже, потому что у входа узнали, что… Знаменитый литовский путешественник и защитник вымирающих народов во время разговора неожиданно разбушевался: а, эти, да они правят миром, да я их… И как же наши интеллигенты намучились в поисках свежих впечатлений – даже в кино не пойдешь, там Чаплин, Хоффман и Спилберг. На воротах Вильнюсского гетто было написано: “Осторожно: евреи. Опасность инфекции”.
Интересно, что в Литве за двадцать шесть лет независимости изменилось все, лишь в отношениях с евреями со времен статьи Томаса1955), Венцловы “Евреи и литовцы”, написанной в 1978 году, не изменилось ничего. Только евреев не осталось – почти.
Во время крупнейшего в Европе истребления евреев были уничтожены девяносто пять процентов людей, до войны составлявших почти треть населения Вильнюса. Позже – огромная волна эмиграции. В Литве осталось три тысячи евреев. Кого будем обвинять, кого презирать через несколько десятилетий? Что, братья, дезинфицировать будем?
В Вильнюсе не жили ни мои предки, ни мои родители. Я здесь за несколько лет три раза переезжала – и все три квартиры покупала у евреев, которые отсюда бежали. Покупала дешево. Я воспользовалась их паникой и построила на ней свое благосостояние. И кто из нас жид?
“Литовское правительство – не антисемитское”, – сказал в одной телепередаче писатель Григорий Канович… и президент Бразаускас в Израиле покаянную речь произнес, а вице-мэр Вильнюса согласился дать разрешение перенести еврейские могилы с территории Дворца спорта в более спокойное место, если это будет сделано не на городские средства.
Политики должны вести себя разумно, то есть так, чтобы избиратели их еще раз избрали. Как бы мы ни выглядели при этом со стороны. А выглядим мы вот как: ни одного военного преступника, участвовавшего в истреблении евреев, в Литве еще не судили, и потому Центр Симона Визенталя предлагает бойкотировать юбилейные торжества в честь Гаона…В Вашингтоне была устроена выставка “Тайная история Каунасского гетто” – двести фотографий Джорджа Кадиша, он снимал через дырочку в пуговице пальто фотоаппаратом собственного изготовления. Кто заплатит за то, чтобы привезти эту выставку в Литву? Кто подтолкнет образовательный проект, посвященный Холокосту, издать тиражом в 15 тысяч экземпляров “Дневник Анны Франк” и учебники еврейской истории, предназначенные для литовских школ? Кому нужны три тысячи слабеющих голосов?
А если посмотреть на это, не думая ни про избирателей, ни даже про общечеловеческие ценности, только с прагматической точки зрения: какая была бы польза для государства, если бы мы сделали больше, чем обязаны и чем от нас ждут, и, может, по-другому, чем желает большинство избирателей… Если бы перенесли останки евреев на городские средства. Ведь они правят миром, разве не так? И тысячи этих правящих родом из Литвы. Даже в ЮАР восемьдесят пять процентов евреев – литваки. Нет, ответит мне истинный литовец, образ Литвы мы будем создавать репродукциями Чюрлениса и удачными бросками баскетболистов. И подумает про себя: а может, и ты сама, так сказать, если уж поднимаешь этот вопрос? Да. Мой прадед по материнской линии был рижский сапожник Серадзинский. (К сожалению, как я потом выяснила в архивах, он – поляк).
Моя родня – жертвы или нет?
Должна разочаровать подозрительных читателей – я обыкновенная литовка, у меня нет еврейской крови. И я не просто литовка, а улучшенная литовка, потому что отец моего отца Йонаса Ванагаса, старый Йонас Ванагас, – политзаключенный, осужденный за антисоветскую деятельность и полгода спустя насмерть замерзший в Карлаге. Вся его семья – ссыльные, отбывавшие ссылку в Красноярском крае. Я всегда гордилась дедом, который в Каварскасе спилил дерево, чтобы преградить путь отступающей Красной армии. И сорвал портрет Сталина со школьной стены. Соседи-литовцы, конечно, на него донесли, и он был арестован.
В Литовском особом архиве я прочитала секретное дело своего деда на 96 страницах, его показания и показания соседа, арестованного Советами вместе с ним, протоколы допросов и очных ставок. Подвиг Йонаса Ванагаса несколько померк в моих глазах, когда я нашла в деле сведения о том, что в годы немецкой оккупации он входил в комиссию, которая составляла списки евреев. Он в убийствах евреев не участвовал, на их добро не зарился, поскольку был достаточно богат. Свидетели на допросах говорили, что все десять евреев из Каварскаса, включенные в список, были в августе 1941 года отправлены в Укмерге. Сосед Балис, которого арестовали и допрашивали вместе с моим дедом, конвоировал этих евреев к месту казни, а в награду за это получил еврейский дом и 4,5 гектара земли. Так записано в деле. Мой дед получил от немцев двух советских военнопленных – работать на его участке. Вот такая небольшая полуживая награда.
Я не просто литовка, я – литовка, пострадавшая при советской власти. В глухие годы зрелого социализма нам, четырем двоюродным сестрам, молодым барышням, хотелось наряжаться и слушать битлов, а у нас не было ни джинсов, ни пластинок. Но у нас в Америке была тетя, папина сестра, а у нее – несказанно добрый муж Антанас. Мы отправляли им письма, перечисляя в них все, чего нам хотелось. Тетя была очень занята, она работала зубным врачом, а ее муж все советские годы ящиками присылал нам джинсы, пластинки и даже пломбы для зубов. И писал нам чудесные теплые письма. Подписывался почему-то не “Антанас”, а “Антоселе”. Родители нам сказали, что Советы ищут дядю Антанаса, и потому ему лучше своего имени и фамилии нигде не упоминать (ведь письма из-за границы читала советская госбезопасность). Моя тетя была счастлива, ее муж был прекрасным и честным человеком, истинным офицером, полковником армии независимой Литвы, потом, при немцах, начальником полиции в Паневежисе.
Вот оно что. Теперь, когда все присланные Антоселе джинсы давно сносились, когда нет уже ни его, ни тети, ни советской власти, теперь, когда пишу эту книгу, я уже знаю, чем занималась в годы немецкой оккупации литовская полиция в Паневежисе и других городах и почему советская власть так старательно его искала. Не нашла. Антоселе умер во Флориде, на берегу океана, в красивом доме, окруженном садом, где растет огромное манговое дерево. В одном из литовских городков ему поставлен памятник. К сожалению, его имя упоминается и в составленном евреями знаменитом списке пяти тысяч литовских палачей.
Так кто я такая, Рута Ванагайте? Славный потомок славных литовских героев или представитель народа презренных убийц, истреблявших евреев, и моя родня запятнала себя преступлениями перед человечеством?
Но ведь у меня была и мама. Она родилась и выросла в Паневежисе, в большом красивом доме с квартирантами, где ее воспитывала не только строгая мама, но и снимавшая у них комнату тетя Циля, которая преподавала немецкий язык в женской гимназии. Циля была немецкой еврейкой. Она бежала в Литву от нацистов? Скорее всего, да. Маме было четырнадцать лет, когда началась война, в Литву вошли немцы, и Танте, как любовно звала ее мама, спешно бежала из Литвы. Куда? Никогда, никогда, как ни разыскивала ее мама по прежним адресам, так и не удалось найти ее следов. В какую яму вас бросили, Танте Циля, в какую печь?
Моя мама потеряла не только тетю Цилю. В Паневежисе, на улице Антанаса Сметоны, и сейчас стоит дом под номером 47, мамин дом. А рядом, в соседнем доме, жила интеллигентная еврейская семья с единственным ребенком. Ицик был на год младше мамы. Все детство они играли вдвоем в мамином саду. Потом настал 1941 год, началась немецкая оккупация, и однажды соседская семья исчезла. В тот день люди видели, как из гетто гнали евреев, в тот день в лесу вблизи Паневежиса были расстреляны восемь тысяч евреев. Детей укладывали и расстреливали (или расстреливали и укладывали?) в отдельной яме. Там, совсем неглубоко, среди останков 1700 детей из Паневежиса, лежат и косточки Ицика.
Так кто же я? Может, тоже в каком-то смысле жертва, если моя мама во время Холокоста потеряла двух близких людей?
Я просто литовка, чьи деды и родители пережили и советскую, и нацистскую оккупацию. И я принимаю все трагедии своего народа, не разделяя их на свои и чужие, бóльшие и меньшие. Принимаю вину и утраты своей родни, не обвиняя и не приукрашивая того, что было. Хочу понять, что произошло, почему это произошло и с ними, и со всем моим народом. С моими литовцами и моими евреями в моей Литве. Хочу, чтобы это поняли, знали и помнили мои дети.
Мои милые соотечественники, если никто из ваших родных ни в чем таком не участвовал и даже не знал никаких евреев, подумайте вот о какой статистике: за время войны было уничтожено больше двухсот тысяч литовских евреев. Это пятьдесят тысяч домов, а еще – магазины, синагоги, школы и библиотеки, аптеки и больницы… Немцы забирали еврейское золото, выдирали зубы. А сколько по всей Литве в домах убитых евреев осталось другого добра: шкафов, кроватей, часов, простыней и подушек, ботинок и блузок, – все это, разумеется, не ваши деды хватали и везли возами, когда вещи выбрасывали в окна или по дешевке продавали на площадях местечек. Конечно, не ваши деды, а деды других литовцев, похуже. Но, может, вы, хорошие литовцы, знаете, где теперь эти антикварные кровати убитых? Кто на них спит? Какие видит сны? ( 1998 год, из еженедельника Ekstra žinios. Источник : Ru.Delfi – А
*******
Мне священник Ричардас Довейка сказал, что у меня перед носом закроются двери. Я с самого начала столкнулась с отрицательной реакцией – родные сказали, что я предаю родственников и являюсь Павликом Морозовым. Несколько друзей вообще отвернулись от меня – сказали, что мне платят евреи, и я предаю Родину. Мне нужно было много смелости. Я спросила у моих детей, которым 20 и 28 лет, писать ли мне такую книгу. Они сказали, что на 120% поддерживают. Но часть друзей предупредила меня, что я останусь без читателей, которые любят меня за книги об уходе за стариками и женщинах. Я подумала – почему я должна думать о коммерции. Я вижу, что больше никто такую книгу не напишет… Я сталкиваюсь с абсолютной паникой от учреждений власти до сельских жителей. За полгода я встретила всего несколько человек, которые не боялись. Даже с историками в парке на лавочке приходилось встречаться… Некоторых историков я не могу цитировать – они не хотят, один сказал, что отныне не будет читать лекции на эту тему – опасно… С Израилем помирились, чтобы он не поднимал эту тему. За это Литва поддержит Израиль в ООН. Это политика. Даже посол Израиля, увидев в Литве Зуроффа, сказал ему – чего ты сюда ездишь, будешь людям настроение портить. Даже еврейская община не поднимает эту тему, не поднимает ни Израиль, ни Литва, а очевидцев тех событий уже практически не осталось. И денег на исследования нет. Да, Бразаускаса осудили. Думаю, позже он жалел, что так поступил. Он обещал выявить и назвать убийц, но этого не сделали. Вот в 2012 году Литовский центр исследования геноцида жителей и сопротивления составил список из 2055 человек, которые, возможно, могли участвовать в геноциде. Список был передан правительству. Где он сейчас? Я пошла к вице-канцлеру правительства и сказала, что надо что-то делать с этим списком, ведь не может же он 5 лет лежать. Мне ответили – что бы мы ни делали, евреям все мало. И лежит этот список дальше…. Я прочла книги всех литовских историков – все утверждают, что Холокост наблюдался в провинции на территории всей Литвы. Мы думаем, что только в Панеряй – нет, вся провинция Литвы усеяна еврейскими могилами, люди были уничтожены. Это белое пятно в нашей историографии. Почему не исследовали? Есть лишь несколько историков, которые этим занимаются – мне сказали, пять человек должны работать 5 лет, чтобы выяснить, сколько литовцев участвовало в Холокосте. Нет пяти человек и 5 лет. Я с Зуроффом проехала через всю Литву – людям, которые видели и помнят Холокост, сейчас 85-90 лет. Сколько еще будем ждать? Весной я готовила конференцию, все историки говорили, чтобы я не приглашала Зуроффа – если он будет, они отказывались от участия, поскольку он может заплакать, начать драку. Мне стало очень интересно. Когда он приехал для участия в маршах неонацистов, я встретилась с ним. Я спросила у него, работает ли он на Путина, а он спросил у меня, делаю ли я еврейские проекты ради денег. Я ответила, что среди моих родственников были люди, которые, как я подозреваю, участвовали в Холокосте. Он сказал, что за 25 лет встретил в Литве первого человека, который это признал. Я сказала ему – вы нападаете на Литву, так давайте, сядем в мою машину и поедем по Литве, поговорим с людьми, посмотрим, кто прав. Поскольку я не знаю этого. Он согласился, поездка длилась три недели… Большинство людей говорили, только не соглашались фотографироваться и называть свои имена. Другие боялись – говорили, еще придут и убьют. Кто убьет? Литовцы! Они знают, что в большинстве случаев евреев конвоировали, охраняли или убивали отцы или деды соседей. Так они предают своих – соседей. Но помнят очень хорошо… Зурофф плакал на каждом месте. Мне приходилось ждать, пока он читал молитву. И я потом думала – под землей лежат тысячи костей, никак не обозначены эти места. Я потом не могла спокойно смотреть на литовские могилы. Казалось, всему придается слишком большое значение, все так театрально. Я читала протоколы об эксгумации – множество детей с неповрежденными черепами – значит, закапывали живыми. В книге есть свидетельство одного военного – отец ничком ложился в яму, прикрывая ребенка. Военного спрашивали – в кого первого стреляли – в отца или в ребенка? Ответил: “Что мы звери, что ли, стрелять в ребенка на глазах у отца?” Конечно, в отца. Ребенок ведь ничего не понимает”… Я помню, в советское время, когда лечили зубы, спрашивали – золото будет ваше или мое? Откуда у зубных техников было золото? Куда пропали все золотые коронки? Есть и еще более интересный момент. Я унаследовала от дедушки и бабушки антикварную кровать, шкаф, часы. Прочитала, что во всей Литве было около 50 000 еврейских домов, плюс синагоги, магазины, больницы. Куда пропало все это имущество? Вся Литва разбогатела. Я читала, что в Паневежисе вещи передали Драмтеатру, дому престарелых, женской гимназии, больнице, потом распродали жителям. Что не удалось продать – раздали бесплатно. Когда убили евреев, в Паневежисе было 25 000 жителей, вещей, оставшихся после убийства евреев было 80 000 – от постельного белья до чашек. Их раздали бесплатно. Значит, каждый житель бесплатно получил по несколько вещей. Моя бабушка из Паневежиса, кровать – из Паневежиса. Купила ли она ее? Не знаю. Носила ли моя мама что-то из той одежды? Все в Литве, у кого есть старинные вещи, можем задаться вопросом, откуда они взялись. Убийцам евреев обычно ничего не платили, они брали, что могли, несли продавать или выменивали на водку. Это было их вознаграждение. вечером они возвращались домой. У некоторых были дети – с работы приходили не с пустыми руками – приносили им то одежду, то еще что-то… Они туда пошли сами от нечего делать. Тогда была такая логика: давали поесть и пострелять. А еще можешь взять одежду, обувь, цепочки евреев, выпить. Римантас Загряцкас провел исследование – социальный портрет убийцы евреев – половина тех, кто убивал в провинции – безграмотные или окончившие два класса. Может, если бы Церковь заняла иную позицию или сказала, что надо выполнять одну из заповедей Божьих – может, это остановило бы их. Но Церковь промолчала или не призвала. .. В первую очередь, это были добровольцы – и белоповязочники, которые шли добровольцами. Некоторые утверждали, что за отказ грозили расстрелом, но есть лишь один факт – в Каунасе был расстрелян солдат, отказавшийся убивать, в долине Мицкявичюса. В особом отряде служили 8 учеников ремесленной школы – 16-17 лет. Наступил июнь, делать было нечего, они пошли поработать – им обещали вещи евреев. Лето закончилось, они ушли из отряда. Разве это насилие – сами пришли, сами ушли. В Литве говорят, что заставляли убивать, поили. Военный Ляонас Стонкус рассказал, что если видели, что у кого-то нервы не выдерживали, офицеры не заставляли стрелять, боялись как бы против них оружие не обратили. И не пили – давали после, вечером, или очень мало – боялись, чтобы командующих не постреляли. Можно сказать, что евреев убивали молодые, неграмотные и трезвые литовцы… В книге я не опираюсь ни на один зарубежный источник, только на то, что сказано жителями Литвы и историками. Полгода я провела в Особом архиве, читала дела, их исповеди. Кто скажет, что наших мальчиков пытали и только после этого они давали показания – это глупости, никто не говорит о пытках. Один убийца евреев жаловался на боли в плече, сделали рентген, выяснили причину, назначили массаж и парафиновые ванночки. Видно, слишком много стрелял. Во-вторых, работники НКВД были последовательными, точными, каждый рассказ убийцы евреев подтверждался еще свидетельствами 15 лиц, соратников. Совпадает каждая деталь. Все они умаляли свою вину. Когда спрашивали, сколько раз они участвовали в расстрелах, сначала не помнили, потом вспоминали какой-нибудь один расстрел, а на деле участвовал в 20 или 50. Все умаляли свою вину, поскольку не хотели сидеть. Многих НКВД после войны судил за конвоирование, а спустя 20-30 лет, когда выяснялось, что они и расстреливали, их снова арестовывали… Многие говорят – Литовский фронт активистов начал, временное правительство продолжило, а затем продолжили пособники нацистов: Кубилюнас, Рейвитис и др. В администрации Литвы работало 20 000 человек: полицейские, начальники полиции округов. Только 3% из них были немцами. Был запланирован процесс, осуществленный литовцами. Конечно, планировали не литовцы, но им говорили, они выполняли, делали все так хорошо, что потом в Литву везли расстреливать евреев из Австрии и Франции. В IX форте расстреляли 5000 евреев из Австрии и Чехии. Сюда их везли на прививку – евреи шли в ямы с засученными рукавами в ожидании прививки. Литовцы так хорошо работали, что батальон Антанаса Импулявичюса вывезли в Беларусь – там убили 15 000 евреев. Немцы были очень довольны… Их никто не заставлял расстреливать людей. Шли добровольцы – отчасти из-за распространенного антисемитизма… У нас было достаточно много сторонников Вольдемараса, националистов, которые были влиятельными офицерами армии. Многие убийцы евреев – авиаторы, соратники Дарюса и Гиренаса. При Сметоне с евреями можно было хорошо ладить, но когда пришли немцы, к ним примкнули литовские националисты, и все стало очень просто. А антисемитизм – все шло из Берлина, там чувствовалась рука Геббельса, литовцы это распространяли. Первая газета временного правительства Литвы “К свободе” писала, долой евреев, их трупы – наш путь к свободе. Об этом говорили по радио, писали в газетах. Хватило двух месяцев, тогда были созданы структуры. Без одобрения со стороны правительства Литвы и без потакания Гитлеру этого не было бы – надо признать, но мы не хотим, у нас именами Казиса Шкирпы и Юозаса Амбразявичюса названы улицы и школы. Нам потребуется 90 лет, чтобы признать свою вину. Скоро все умрут, а поколению моих детей будет интересно, только свидетелей уже не будет. Поэтому я и общалась со свидетелями, пока они живы. Пусть эту книгу никто не читает, может ее будут читать через 10 или 15 лет. Я выполнила мой долг перед родиной, хотя она об этом и не просила. Откуда можешь знать, что в здании, где сейчас находится известная Паневежская кондитерская компания раньше действовала известная во всем мире иешива – религиозная школа. Нет никакого знака. Сюда приезжали студенты и преподаватели со всего мира. – Как Вы думаете, какой была бы Литва, если бы не уничтожила своих жителей? – Думаю, у нас было бы больше ученых, великолепных врачей. Была бы серьезным государством. Но мы хотели расовой чистоты и их зубов. Участвовали ли мои родственники в Холокосте? Я не знаю. Дедушка участвовал в комиссии, составившей список из 10 евреев, а муж моей тети был командующим белоповязочников, работал в Паневежисе в охранных структурах. Я знаю, что вся полиция Паневежиса, под воздействием нацистов, участвовала в этом процессе. Я знаю, что ни один из них не жал на курок – иначе я не писала бы, мне было бы слишком тяжело. Холокост состоит из двух преступлений. Одно – участие администрации – составление списков и т.д., другое – убийство… В местной коллективной памяти евреев просто нет.
( Речь идет о книге «Наши» — об участии простых литовцев в массовых расстрелах евреев во время Холокостa. Одна из причин создания книги была высокий уровень антисемитизма среди простых литовских людей. Издатель вначале побоялся печатать книгу. . В конце концов книга вышла в январе 2016 года на литовском языке в издательстве Alma littera (Вильнюс). . Власти Литвы (где есть 227 мест расстрела евреев и каждый литовец может доехать до места расстрела за полчаса) боятся содержания книги «Наши», основанной на архивных документах и считают книгу угрозой национальной безопасности. . Книга вышла на русском языке под названием «Свои. Путешествие с врагом» в мае 2018 года в издательстве «Corpus».. Важная часть книги – “Путешествие с врагом”, в которой Ванагайте с известным охотником за нацистами Эфраимом Зуроффом отправляется в путь по местам, где убивали евреев и общается с оставшимися в живых очевидцами тех событий – А.З.)
*****Возможно, в коллективном бессознательном русского народа еврей персонифицирует собой квинтэссенцию абстрактного зла. Реинкарнация Сатаны на Земле. Образ еврея, как древесный уголь в кишечнике отравленного, абсорбирует в себя все яды. Самым простым и рациональным образом объясняет попадание в ухабы родной истории: а подтолкнули. Психогигиеническая функция еврея в русском социокультурном пространстве: все нормально, если бы не эти гады.
ЕВРЕЙСКАЯ УГРОЗА КАК СРЕДСТВО ОТ НЕВРОЗА
И так трудно, и так жить тошно, а тут еще вы! Да еще устраиваетесь! Хилые, спесивые, наглые, жадные… собственно, кроме ума и взаимовыручки – никаких положительных черт, да и те две даны нам во вред и направлены на нашу погибель.
Нет, польза от евреев России была. Но вреда – гораздо больше. И сальдо – в пользу того, чтоб ехали они все куда подальше. Или вот вождь немецкого трудового народа предлагал радикальное решение, и хлопцы из украинской полиции, надо признать, внесли вклад немалый, но – не сложилось.
Кто в Одессе и Крыму командовал расстрелами тысяч сдавшихся в белых частях под условие сохранения жизни и свободы? Евреи Бела Кун и Розалия Землячка. Листайте историю ЧК-ГПУ-НКВД, листните историю ГУЛАГа – сколько там всех этих Берманов и Шварцманов под управлением комиссаров в пыльных шлемах.
Только очистив собственную совесть признанием, очистив душу покаянием и замолив грехи, хотя не все грехи замолить можно, но было бы хоть понимание и желание, – можно вести разговор дальше: ну-ну, пархатые большевистские казаки, сейчас мы пересчитаем ваши вины и кости гнилые!
Иоанн Креститель, совершивший первое крещение святое, был еврей. И все четыре автора Евангелий были евреи. И все двенадцать апостолов. С нами Бог и Андреевский флаг! Андрей тоже был еврей. Его на том косом кресте и распяли. Про царя Соломона премудрого и отца его Давида псалмопевца говорить вообще не приходится. Евреи распяли Христа? А сняли его с креста, и оплакали, и понесли по миру его учение, и отдали за то жизнь – одиннадцать апостолов из двенадцати – кто? китайцы? тоже евреи, понимаешь. У римлян была своя религия, а о русских тогда не слыхивали.
Строго говоря, глубоко верующий иудей Иисус провел великую реформацию закосневшего к тому времени и расколотого иудаизма. Предельно упростил обряд и открыл реформированную форму религии для всех желающих и стремящихся душой. Если кого затрясло от злобы – то при чем тут я?
Исконные боги восточных славян – Перун, Ярило, Даждь бог – были отменены и запрещены после крещения Руси по решению Киевского первопрестольного князя. Как языческие. Так что Святые Иконы Божьей Матери изображаю сами знаете кого и какой национальности.
Законы психологии человеческой таковы, что если факт нельзя отменить, то виновного в самом факте чего-то нежелательного хочется бить сильно. Всю дорогу христиане били евреев за то, что эти суки, эти поганые падлы таки создали и родили из лона своего веру и религию и святых, которым мы поклоняемся. А сами при этом и верят не так, и молятся не так. И вот почитаешь Библию, древними евреями написанную о делах их, возьмешь с собой иконы, где изображены древние евреи, за Христа жизнь отдавшие – и айда хором бить тех жидов, которые еще живы. А кого?!
Получает первоклассник Алфавит – а это сионистская диверсия: ивритское слово. Да? А на Русь заразу эту принесли, как известно, Кирилл и Мефодий.
Так что, прочитав очередное правдивое и страстное сочинение благодарного русского патриота о мировом еврейском гадстве, пошлите проклятия тем, чьей письменностью вы пользуетесь и которой написана вся великая русская литература.
Если вы еще нестары – можете пойти и сжечь дом своей первой школьной учительницы, которая научила вас читать и писать этими жидовскими значками. Правда, из иврита через древнегреческий в средневековый и церковнославянский с латинским влиянием – значки изменили начертание изрядно. Но суть прежняя.
Можете учиться, господа патриоты. Но куда вам!
У еврея с раннего детства больше оснований для задумчивости. Больше препятствий. И формируется мировоззрение: Если хочешь чего-то добиться – ты должен думать, как обойти запреты, как найти решение. Ты должен работать упорно, сколько угодно, пока не добьешься. Ты должен делать больше других, чтобы тебе позволили – может быть! – стать вровень. А жаловаться некому. Так устроен мир. И вы интересуетесь, почему евреев процентно больше на всех хороших местах? Потому что они привыкли сносить тычки и унижения. Хлебать дерьмо полной ложкой и улыбаться на людях, а блевать только вдали от чужих глаз. Вставать на раз больше, чем упал, и не жаловаться, что подножка была нечестной – честных приемов по отношению к себе они и не ждут.
ЕСЛИ ЖИЗНЬ НЕ ПРЕВРАЩАЕТ ЕВРЕЯ В ЛАКЕЯ – ОНА ПРЕВРАЩАЕТ ЕГО В ГЛАДИАТОРА
Лакеев много, очень много. Рабство порождает рабов. Но гладиаторы – на виду, бросаются в глаза. Вот так и формируются слагаемые успеха: упрямство, упорство, старательность, вдумчивость, терпение, изобретательность, хитрость и ум. Плюс врожденный темперамент южного народа, любовь к знаниям: как-никак тысячи лет подряд евреи были поголовно грамотным и читающим народом Книги. Кто ещё?
Жизнь – неплохой офицер-воспитатель, и забитых евреев много. Вам она представляет десятого. Когда вы завидуете его успехам – не забудьте позавидовать унижениям, побоям и упорству.
БИТЬ ЖИДОВ ЛЕГЧЕ, ЧЕМ СПАСАТЬ РОССИЮ
Враг – единственное оправдание их несостоятельности. Оцените степень шизофрении: ничего, что исламские террористы убивают русских – зато евреев они тоже убивают, а вот это хорошо! Уже дома в Москве взорваны, уже арабские добровольцы среди трупов чеченских боевиков идентифицированы – а наши патриоты все шлют приветы и поддержки арабским террористам, которые любезны нам, раз жидов мочат.
Может, пригласить на Кавказ бригаду Гoлани, которая в 73 сожгла сирийские бронетанковые силы в количестве тысячи единиц и погнала сирийскую армию?..
В элитные военно-морские училища евреев давно не принимают. То есть радио-инженером морским или механиком можно – но строевым командиром нельзя. По этому случаю еврей Розенбаум надел форму флотского военврача (как выпускник меда с военной кафедрой) и погоны аж полковника (как депутат Думы) и пришел поздравлять расою чистых лейтенантов с выпуском. Азохенвей! Ле хаим, господа офицеры! Одна из тайн русского флота – что адмирал Нахимов тоже был еврей. Указываемое энциклопедиями сын мелкого дворянина Смоленской губернии означает лишь, что отец его из кантонистов принял крещение и стал младшим офицером, что давало личное (не наследное) дворянство – с правом поступления также крещеных детей в военные училища. Однако жена Нахимова креститься отказалась категорически, сыновья на восьмой день подвергались обрезанию, и прожили они всю жизнь в гражданском браке – без венчания и без еврейского обряда. Ну и что?
Еврей – фрукт с оттяжкой. Ты его сожрешь если – а потом эта, ни с чего вдруг подохнешь. Это уж точно. Вы эта, православный если Библию дома имеете? Перечитайте чони-будь на ночь. Хоть Книгу царя Соломона. Успокаивает.” (”Евреи”. Из книги ”Великий последний шанс”, 2005 – А.З.)
*****
Для меня быть евреем – это отвергать фанатизм, откуда бы он ни брался.
*****
Если человечеству суждено погибнуть в ядерном столкновении – это будет возмездием за Освенцим, где среди пепла была уничтожена Надежда.
*****
Многие евреи, особенно раввины, могли спасти свои жизни. В моём городе все раввины имели возможность спастись. Знаете, кто хотел их спасти? Священники. Это не впервые в истории, когда им нужны были алиби. Священники приходили к нашим раввинам, которых было около тридцати в нашем центре, предлагая им убежище в монастыре, в церкви. Но, конечно, какой рабби выбрал бы это? Я думаю, было два из по крайней мере тысячи раввинов в Восточной Европе, два, которые предпочли спастись в одиночку. Все остальные добровольно, осознанно решили остаться со своими евреями.
*****
Враждебность… Где бы я ни был, я явственно ощущаю это. Возможно, это не направлено лично против меня, но подобные вибрации весьма ощутимы в воздухе. Тот факт, что в Европе антисемитизм стал столь явствен, пугает меня – сжигаются синагоги, а евреи подвергаются оскорблениям на улицах.. Да, я ощущаю это на себе. Даже на примере тех писем, которые я получаю. Несмотря на то, что в основном эти письма доброжелательны по своему характеру, процент враждебных писем продолжает расти. Я не помню периода, когда бы в мой адрес было направлено так много угроз. Ненавидеть евреев становится частью обычной жизни…
*****
Жуткая Катастрофа, травмировавшая историю, навсегда изменила человеческое представление об ответственности по отношению к другим людям. И прискорбным, ужасающим фактом является то, что если бы западные государства вмешались в то время, когда Гитлер оккупировал Чехословакию и Австрию; если бы Америка приняла больше беженцев из Европы; если бы Британия допустила больше евреев в Палестину, ныне Израиль, их исконную землю; если бы союзники разбомбили железные дороги, ведущие в Биркенау, в то время, когда туда направлялись венгерские евреи, которых убивали по десять тысяч в день, — тогда нашей трагедии можно было бы избежать или хотя бы — и это уж наверняка — сократить ее масштабы ( Из выступления на специальной сессии ГА ООН, посвященной 60-й годовщине освобождения нацистских концлагерей – А.З.)…Я до сих пор возмущён тем, что мир не предпринял никаких усилий для нашего спасения. Рузвельт и Черчилль знали о той опасности, которую представлял Гитлер для евреев, и хотя они были хорошими людьми, они бездействовали. Западные политики просто отвернулись от евреев, по-видимому, считая наше дело проигранным. Даже в Палестине царило безразличие. К нам на помощь не были посланы еврейские бойцы. Спустя много лет я спросил Голду Меир, почему вооружённые отряды ишува не использовали за пределами Палестины. Она ответила, что в то время это было невозможно, всё равно никого не удалось бы спасти…Моя вера надломлена и искалечена…Но еврейская религия позволяет сердиться на Бога и несмотря на это сохранять остатки веры. Пятьдесят лет назад я задал Ему свой трудный вопрос и до сих пор жду ответа: ”Почему?”
****
Из этой враждебности следует, что мы должны оставаться вместе. Среди евреев Израиля и диаспоры должна иметь место солидарность… Я не думаю, что корень лежит в политической ситуации… Сейчас антисемитизм, безусловно, является левофланговым. Левый антисемитизм черпает свои истоки в политике, в то время как правый – в социальной и религиозной областях… Мы всегда должны использовать термин “антисемитизм” с некоторой осторожностью. Я могу различать эти два понятия. Но в сегодняшние дни уровень антисионизма столь велик, что он уже начинает становиться антисемитизмом.
****
Сейчас основная проблема антисемитизма в Европе состоит в том, что многие голоса, звучащие против Израиля, это еврейские голоса. На мой взгляд, если кто – то в течение многих лет посвящал свои публикации Израилю, а сейчас говорит, что настроен против, это еще может иметь какие-то свои основы. Но если кто-то, кто никогда не затрагивал израильскую тему, использует свое еврейство как повод, чтобы покритиковать Израиль, это уже представляется безосновательным. Почему я не слышал их голосов доселе?…Во Франции – стране, наиболее хорошо мне известной, мусульманский антисемитизм растет. Здесь он находит свои корни в исламском фанатизме. Когда вы читаете арабские газеты, вы просто видите перед собой страницы “Дер Штурмера” – авторы этих газет начисто лишены воображения. Они используют одни и те же устоявшиеся образы – кровавые картинки, связанные с Песахом или Пуримом. Тот способ, которым они деморализуют Шарона, по сути своей достаточно безвкусен… Мы не одни, поскольку нашим союзником продолжает быть Америка. Наши отношения с ней основаны на разделяемых ценностях демократии. Библейские общины Центрального Запада в Америке любят Израиль, любят нас независимо от того, что мы делаем. Американское расположение к Израилю во многом является личной заслугой президента Соединенных Штатов. Я хорошо знал пять последних президентов Америки, и каждый из них испытывал к Израилю глубокую симпатию…
****
Я не верю, что Буш приказывает Израилю. Он просто дает нам совет. Когда они говорят Израилю: “Мы понимаем ваши нужды, а вы, в свою очередь, должны понимать наши”, что они хотят сказать в итоге? У нас есть свои собственные интересы, во главе которых стоит свержение Саддама Хусейна в Ираке наиболее безболезненным образом. Соединенные Штаты не посягают на израильский суверенитет или право Израиля на самооборону…Европа зашла невероятно далеко в своей враждебности. Что может сделать Израиль, дабы защитить себя от этих настроений? Здесь может иметь место старый ответ: Мы должны делать наилучшие образовательные программы, предназначенные как и для евреев, так и для остальных. Необходимо найти правильный язык, дабы выразить наши чувства. Даже война имеет свои законы, обусловленные Женевской конвенцией. Есть вещи, на которые не способны даже террористы. Очевидно, что терроризм по своей природе антиморален. Мы должны вновь и вновь объяснять, что использование самоубийц для уничтожения других людей, является противоестественным. После того, как США подвергли террористическим атакам, добрые люди сказали, что могут привести объяснения, почему Америка столь ненавидима в мире. Я же отрицал это. Я спросил: “Почему я должен облегчать задачу террористам?” Подобные тенденции могут приравниваться к антисемитизму. Я спросил, почему ненавидят евреев, и я не нашел на это ответа. Те, у кого я спрашивал, лишь говорят, что ожидали от Израиля другой линии поведения. Другие просто порицают нас. Тем не менее мы должны слушать этих людей. Почему же мы должны слушать их, утверждающих, что большая часть ответственности за жертв Холокоста лежит на нас? Ведь это не является правдой. Мы были объектами, а не участниками в Холокосте. Участниками действа были европейцы, убивавшие нас…
****
Мы были объектами, и мы не несли моральной ответственности. Но, тем не менее, мы оставались собой, потому что мы евреи. Евреи Израиля должны объяснить, что собственно произошло… Как евреи мы никогда не должны в еврейской общине чувствовать себя в одиночестве. Поэтому сегодня я в Израиле. Я чувствую, что именно сейчас важно быть здесь. В свое время я заявил еврейским лидерам диаспоры, что мы никогда не должны позволять евреям в диаспоре оставаться в одиночестве. Другой урок, усвоенный из “Никогда больше?”, состоит в том, что мы никогда не должны причинять боли другим людям. Именно потому что мы страдали, мы должны быть чувствительны и к чужой боли. Иногда я понимаю молодых палестинцев. В 1975 году я опубликовал свою работу “Еврей сегодня” Там я поместил письмо, адресованное палестинцам. В конце беседы кто-то встал и сказал: “Я араб, рожденный в Яффо, что вы можете сказать мне?” Я был тронут. В своем письме я говорил о его агрессии. Но я сказал ему, что в действительности его агрессия должна быть направлена против его предков, предавших его. Они предали его в 1947,1948,1956,1967.Почему бы иорданцу не чувствовать агрессию против Короля Хусейна, атаковавшего Израиль в 1967 году? То, то я писал в 1975 году, актуально и в наши дни. Почему бы им не злиться на Арафата, провалившего Кэмп-Дэвидские переговоры?…
****
Очевидно, что ненависть убивает ненавидящего. Евреи далеки от представлений, сложившихся у их ненавистников. Последние ненавидят нас за то, что мы можем сказать о них больше, чем они о нас. То, что действительно ясно, предмет для ненависти им необходим.Мы всегда видели себя, как детей Авраама, Исаака и Иакова и должны продолжать видеть. Мы должны иметь образ, не совпадающий с тем, который приписывают нам наши ненавистники. После Холокоста Жан Поль Сартр сказал: “Еврей является евреем, поскольку его видят как еврея”. Преемник Сартра, Виктор Леви, начинавший свою деятельность как маоист и революционер, а затем вернувшийся в иудаизм и являющийся сейчас известным исследователем Талмуда в Иерусалиме, исправил высказывание Сартра: “Мы никогда не должны быть теми, в кого превращают нас определения наших ненавистников. Мы никогда не будем такими и не должны быть”.
Комментарий: Известный писатель вернул Румынии высшую почетную награду страны, полученную от президента Иона Илиеску в 2002 году, сообщает радиостанция “Свобода”. Поводом для демарша послужил тот факт, что ту же награду президент Румынии Йон Илиеску вручил двум румынским политическим деятелям, отличающимся крайне националистическими взглядами – лидеру партии “Великая Румыния” Корнелиу Вадиму Тюдору и одному из его соратников. Живущий в США – уроженец Румынии и бывший узник нацистских концлагерей – в письме Илиеску подчеркивает, что не считает для себя возможным быть в одном ряду с “яростными антисемитами, отрицающими факт Холокоста”.
Известная фотография заключённых лагеря Бухенвальд.
Визель — седьмой во втором ряду.
Кто-то давно (отгадайте с трех раз – кто по национальности) всерьез пошутил: сатирик не профессия, а национальность. Было бы странно, если бы среди юмористов евреи не составляли подавляющего (в смысле радующего) большинства. Зато еврей без чувства юмора гораздо страшнее, чем представитель любой “нормальной” народности…Феномен еврейского юмора в самом еврейском юморе, высоком уровне комического и вкуса… Еврейство всегда фигурировало в моей жизни. Я не замахивался на поступление в МГУ. Кстати, самые свирепые по отношению к евреям были сами евреи – преподаватели (“Ты представляешь, в чем нас обвинят?!”). Дрался в школе пару раз, в армии тоже был случай, одним словом, умел за себя постоять, когда обзывали. Однажды не рассчитал силы – мне сломали нос. В принципе, оценивая прожитый отрезок жизни, могу сказать: неудач на почве антисемитизма было немного. Более того, когда меня не брали куда-нибудь из-за “пятого пункта”, в конечном итоге это оказывалось мне на пользу. Например, после армии была возможность устроиться в газету “Ленинское знамя”. Но меня не взяли, и мне в том 79-м году не пришлось кривить душой, писать о пятилетках, свершениях и победах, ну разве это не удача?
*****
Я думаю в Советском Союзе нет ни одного человека, который, заполняя анкету, не испытывал бы перед ней страха. Он видит за анкетой то таинственное лицо, которое будет ее читать, внимательно сверяя с тут же приложенной автобиографией, сопоставляя одни ответы с другими, выискивая, нет ли в них противоречия и ставя после них плюс или минус. Член партии – плюс, беспартийный – минус. Не был на оккупированной сорок лет назад немцами территории – плюс. Есть родственники за границей – минус. Русский – плюс. Еврей – минус. В короткий период советской истории, когда приоткрылись двери в Израиль, оказалось, что принадлежность к еврейской национальности, да еще при наличии родственников за границей дает небывалый шанс навсегда избавиться от этих анкет и от их неприятных вопросов. Но при устройстве на работу в Советском Союзе еврей всегда сталкивается с препятствием, иногда преодолимым, иногда – нет.
*****
Лидия Корнеевна Чуковская позвонила однажды своей знакомой, которая жила в коммуналке. Трубку снял мужчина. “Можно Сарру Абрамовну? – спросила Чуковская. «Здесь евреев не живет», – ответил мужчина. Лидия Корнеевна не поверила и спросила: «А вы кто?» «А я русский». «Нет, вы не русский», – сказала Чуковская. «Почему?» – удивился тот. “Потому что если бы вы были русский, вы бы сказали: «здесь евреи не живут». Я не знаю, убедила ли она своего собеседника. Думаю, что, скорее всего, не убедила. Потому что многие из тех, кто ныне объявил себя российскими патриотами, в знании какого-нибудь языка вообще не нуждаются. Я знал патриота, который слово «Россия» писал через одно “с”, зато «Русь» через два. У патриотов грамота не в чести, а словарь у них короткий: евреи, жидомасоны, храм Христа Спасителя, Каганович, духовный геноцид, русофобия. И лозунг у них простой: за веру, царя, Ленина, Сталина, КГБ, Советскую власть и Отечество. Им нужна великая Россия – антикоммунистическая под руководством КПСС. А может быть, даже и КПСС и царя-батюшки…
Умилиться можно, видя, с каким бесстыдством и легкостью эти люди совмещают в себе и на себе несовместимое: в кармане членский билет партии воинственных безбожников, на шее – крест. Не испытывая, видимо, ни малейшего неудобства, эти партийные прихожане вчера гордились своим пролетарским происхождением, сегодня – своей сомнительной чистопородностью. Вчера искали вокруг себя врагов коммунизма, теперь с тем же рвением охотятся на врагов России. Впрочем, враги вот уже четыре с лишним десятилетия все те же – евреи. Евреи были, есть и будут виноваты во всем. И виноваты все. Даже тот, кто еще собирается только родиться, уже виноват в том, что он распял «нашего бога» (выражение Валентина Распутина), привез в Россию марксизм, устроил Октябрьскую революцию, разрушил храм Христа Спасителя, подбил Сталина затеять коллективизацию, голод на Украине и в Поволжье, а теперь насаждает музыку «рок», подрывает устои советской власти. Евреи виноваты в том, что установили советскую власть, они же виноваты, что советскую власть разрушают. Уезжающий еврей виноват в том, что уезжает, остающийся – в том, что остается…Некоторые патриоты говорят, и я с ними согласен, – что трудно себе представить, чтобы такое безнадежное сползание к катастрофе (1990 г.- А.З.) проходило без чьего-то злого умысла, без заранее разработанного и осуществляемого шаг за шагом плана. Кто может так вот планомерно, и злонамеренно вести страну к гибели? Только те, кто ее ненавидит. То есть опять же…
Тут я поставлю многоточие и задам такой вопрос: неужели действительно есть люди которые думают, что какие-то русофобы – всамделишные, а не выдуманные – только о том и думают, как бы погубить эту самую несчастную и ненавистную им Россию. Кто так думает? Какой-то от рожденья кретин или сумасшедший? Ну да, такие люди есть. И есть так называемые зоологические антисемиты, которые впадают в истерику при слове Эйнштейн или Троцкий. Зоологические меня как раз меньше всего возмущают, это люди, которые нуждаются в психиатрической помощи. Но есть заведомые проходимцы – и их большинство, – которые делают вид, что они зоологические. Они бьются в конвульсиях, исходят пеной (часто буквально) не потому, что они действительно в душе за или против кого-то, а потому, что за это «за» или «против» им дадут путевку в санаторий, лишнюю курицу в буфете, а то глядишь, и к теплому месту пристроят…
А пока поговорим о наших русских патриотах внутри России. Меня интересуют те из них, которые объявили войну евреям. Некоторые думают, что если речь идет о евреях, то неевреев это никак не касается. На самом деле это касается всех. Представим себе, что патриоты из «Памяти» или из другой подобной организации захватили власть. Они, конечно, возьмутся сразу же за евреев. Что они будут делать? Есть три известных варианта. Первый – окончательное решение еврейского вопроса по гитлеровскому образцу – кое-кого соблазняет, но в настоящий момент (это даже и сумасшедшие знают) оно нереально. Второй вариант: просто вытолкать всех евреев за границу. У этого варианта есть тот недостаток, что если они, евреи, уедут и на новом месте более или менее прилично устроятся, то здесь некоторым оставшимся будет обидно, что они там живут хорошо, а здесь некому сказать «жидовская морда». Остается третий, уже испытанный вариант: туда евреев не выпускать, а здесь во всем ограничивать. Прижать их еще больше, чем они прижаты сейчас. Не принимать их в университеты и институты, не утверждать их диссертации, не пускать их в партию, держать подальше от руководящих должностей, отстранять от скрипок, шахмат, печатных станков и магазинных прилавков. То есть делать то, что уже делалось, но с максимальной строгостью, не оставляя ни малейших лазеек. Евреям будет, конечно, плохо. А что будет с русскими? Давайте без лишних эмоций представим. Для того, чтобы не допускать евреев, надо их выявить. Для того, чтобы выявить, надо иметь большой проверяющий аппарат, отделы кадров, полицию и стукачей. Надо следить, кто скрылся под псевдонимом, кто взял фамилию жены, кто просто подделал паспорт. Надо преследовать евреев, полуевреев, четвертьевреев и носителей более мелких дробей. Нельзя упускать из виду всех, кто находится в смешанных браках. Надо наказывать сочувствующих, помогающих, укрывающих, недоносящих. То есть евреев 0,69 %, но для того, чтобы борьба с ними была эффективной, ей должны заниматься все 100 % населения
Евреи, известно, люди неблагодарные, от такой заботы они будут рваться в Израиль, в Америку, к черту в зубы. Вместе с ними туда же устремятся половинки, четвертинки, осьмушки и так далее. Опять же смешанные. Ну и еще те, кто будет себя выдавать за евреев. Если их выпускать, страна теряет их мозги (об этом недавно в интервью корреспонденту «Нью-Йорк Тайме» беспокоился Валентин Распутин). Если не выпускать, то мозги их будут направлены на то, как бы сбежать или заставить власти отступиться. Опять-таки для того, чтобы такую ситуацию сохранять и охранять, надо усиливать контроль за поведением людей, укреплять тайную полицию. Все это несомненно скажется на международных отношениях, а там само собой – укрепление границ, гонка вооружений и вообще все то, что было, но в худшей форме. Все это опять-таки за счет всех, а не только за счет евреев. И в конце концов такая политика, будучи проведенной в жизнь, неизбежно привела бы Россию к полному краху. Вот, на самом деле, какое будущее готовят России люди, которые называют себя ее патриотами.
*****
*****
Я подвергался очень сильному именно русскому воспитанию, потому что мама, когда я с ней жил, — не очень долго! — крайне мало об этом заботилась. Меня просто подбросили на длительный срок родственникам отца — сестре отца (моей тете) и бабушке, которая в детстве читала мне Евангелие и все такое. В общем, по воспитанию я русский — как большинство, между прочим, выросших в Советском Союзе даже чистых-расчистых евреев… Евреи не дураки. Это наши вани там головы кладут за родину, за Сталина, а евреи, люди пронырливые, куют победу в тылу. Подобные разговоры я часто слышал, и они были мне неприятны. Они напоминали, что я тоже имею отношение к этой нехорошей нации, но какие у меня были основания не верить в нехорошесть евреев? Раз люди так говорят, значит, наверное, так и есть. Возразить я не мог, потому что не знал никаких евреев, кроме мамы, бабушки и дедушки. Дедушка на фронте и правда не был, но имел на то уважительную причину: он умер за пять лет до войны. Поверив, что евреи не воюют, я пошел в рассуждениях дальше и решил, что все мужчины нестарого возраста, которых встречал в нашем Управленческом городке, — евреи. Поэтому радовался, что отец у меня не еврей, а настоящий фронтовик, пролил кровь и имеет право с гордостью носить свою желтую ленточку. Отец почти ничего не рассказывал о войне. Лишь сначала я его пытался расспрашивать, но каждый раз попадал впросак. Однажды спросил: — Папа, а почему евреи не воюют? Отец посмотрел на меня удивленно: — А кто тебе это сказал? Я плечами пожал: — Все так говорят. — Так, — он ответил, — говорят негодяи или глупые люди. Евреи воюют, как все. Не лучше и не хуже других… Газеты мы все мало читали и за политическими новостями не очень следили, но в 1952 году новости о коварных космополитах, то есть евреях, уж больно лезли в глаза. Безродные космополиты разоблачались везде — то ими оказывались литературоведы, то музыканты, то еще кто. О них писались фельетоны, стихи и пьесы. Поэт Сергей Васильев написал поэму «Кому на Руси жить хорошо». Оказалось, космополитам с еврейскими фамилиями. Михалков сочинил басню, в которой те же евреи делают что-то плохое, «а сало русское едят». Василий Ардаматский опубликовал фельетон «Пиня из Жмеринки», за что сам удостоился прозвища Пиня. Чемпион мира по штанге Григорий Новак набил кому-то морду. Из фельетона «Чемпион во хмелю» было ясно, что Новак ведет себя так, потому что еврей… Космополитизмом я заинтересовался особенно, когда из письма мамы узнал, что ее уволили с работы в вечерней школе за то, что она еврейка. Формально ее обвинили не в еврействе, конечно, а в получении взятки, а взяткой назвали дамские часики, которые она приняла в подарок от выпускного класса. Я точно знал, что мать и отец — совершенные бессребреники, мама бесконечно возилась со своими учениками, ни в коем случае ни с кого денег не брала, даже когда ей их предлагали. Я как раз ее бескорыстность не одобрял. Ее собственный сын остался недоучкой, у маленькой дочери не было лишней игрушки, а она, тратя все время на учеников, приходила в ужас, когда ей предлагали за это что-нибудь заплатить. Только оставшись без работы, когда уж совсем подперло, стала заниматься репетиторством за деньги. Учеников предпочитала наиболее способных — это были дети вполне обеспеченных родителей, готовых платить приличную цену, но мать брала половину и при этом смущалась и краснела, как будто ей платили за что-то нехорошее. В начале 50-х (перед тем, как ее выгнали как еврейку из школы) моя мама вела уроки в пальто. Директор ее однажды спросил: «А почему вы все время в пальто преподаете?». Она ответила: «Потому что у меня под пальто нет платья». Так вот, когда ее уволили, я задумался и сопоставил ее увольнение с тем, что вычитал в газетах о космополитах с еврейскими фамилиями. Я понял, что идет кампания травли именно евреев, и моя мать оказалась жертвой этой кампании. В то время я был, если хотите знать, патриотом. В самом точном значении этого слова. Будучи человеком недисциплинированным, я все-таки считал себя обязанным защищать родину в мирное время, а если придется, и в немирное, но, узнав об увольнении матери, задумался: почему я должен защищать это государство, если оно ведет нацистскую политику? Однажды ночью я написал свое первое диссидентское письмо, в котором объявлял, что отказываюсь служить в армии государства, где мою мать преследуют за то, что она еврейка. Нет сомнений, что если бы я это письмо отправил куда бы то ни было, мои теперешние воспоминания оказались бы более драматичными. Если вообще было бы сегодня кому что вспоминать, но я письмо не отправил. Подумав и представив, что со мной будет, если я это сделаю, поступил благоразумно: изорвал письмо в клочья и спустил в уборную.. (Из книги «Автопортрет. Роман моей жизни», 2010 – А.З.)
*****
Кто есть кто обсуждалось больше на улице, чем дома. На улице я впервые услышал слово, с которым прибежал домой и спросил отца: «Папа, ты жик?» Так и сказал «ж и к». Не помню, что он мне ответил. Насчет национальности мамы я тоже имел смутное представление… Кроме того, когда я опять же был маленький, то отец мой сидел, а мама с бабушкой не хотели, чтобы я понимал их разговор, – и они говорили на идиш. А я не знал, что этот язык называется идиш и что на нем говорят евреи… Они из местечка были. Из местечка Хащеваты. Одесская область. У бабушки это вообще был основной язык, она, бабушка, была малограмотная, говорила тоже не шибко правильно, но зато на нескольких языках – на идиш, на русском и на польском. Между собой с мамой – на идиш, а я этого языка совершенно не понимал, и он ко мне не приставал. Хотя в детстве язык воспринимается очень хорошо и способности у меня к языкам в принципе были, но почему-то идиш не прилипал. Ничего не помню – только помню, что бабушка говорила мне: «Мишигенер пунем». Сумасшедшее лицо. Я мало об этом думал, никто меня тогда не дразнил, и это всё проходило мимо… Жил я и жил в таких условиях и обстоятельствах (или оно шло от моего собственного характера?), что меня национальная сторона жизни ничуть не интересовала. Не было у меня такого, как бывает, когда евреи считают, кто еврей, кто не еврей, и кто на сколько… Только, пожалуй, когда приехал в Москву, мне сказали: Ботвинник – еврей… А сам я об этом не думал: еврей – не еврей. Даже по таким чисто еврейским фамилиям, как Бронштейн, не задумывался. Мне это было не интересно… У моей мамы в более позднем возрасте оно проявилось: она перебирала великих людей и подсчитывала: вот этот еврей, и этот еврей, и этот… И ей было приятно, что так много великих людей были евреями. В молодости у мамы такого обостренного чувства еврейства не было, а к старости оно ею завладело… И она об этом думала все время. Под конец жизни стала патриоткой Израиля и все время слушала «Голос Израиля». Со мною уже в то время (70-е годы) происходили кое-какие вещи, и обо мне говорили разные радиостанции, «Голос Америки», «Свобода», Би-би-си, «Немецкая волна». Я ей говорил: «У нас переписки нормальной нет, но ты слушай эти радиостанции и узнаешь обо мне то, что я тебе не смогу написать». Но нет! Только Израиль. Она об Израиле думала больше, чем обо мне. Она сама меня евреем не считала. Однажды говорит: «Вова, почему бы тебе не поехать в Израиль?» И тут же спохватилась: «Ах да, я забыла»… Нет. Меня в бытовом смысле очень мало по этой линии обижали, хотя я никогда не скрывал своих корней. Я не скрывал, но когда мне надо было себя отождествить с одной национальностью: или – или, то я, не задумываясь, называл себя русским, потому что я, если учитывать все факторы – происхождение, язык и культуру, – я, конечно, русский, а не еврей и не серб. Мой дед по происхождению был чистым сербом, но родился в России, говорил по-русски, считал себя русским, и никто в этом не сомневался. Да и по характеру, мне кажется, я больше русский, чем кто бы то ни было… Вообще, характер формируется генами, воспитанием и средой. Среда у меня была первые четверть века почти исключительно русская, вот и сам я был совсем русским, а потом в Москве появилось много друзей, интеллигентов еврейского происхождения… Возможно, я с ними тоже, как говорят, объевреился, что бывает с людьми и чисто русского происхождения. Но все равно я – русский, и это не причина для гордости или самоуничижения, а просто факт. Но для антисемитов я, конечно, еврей, а для некоторых евреев тоже. Мне часто говорят, что раз мать у меня еврейка, то по израильским законам и сам я еврей. Но я в Израиле не живу и, приспосабливая Пушкина к данному случаю, руководствуюсь законом мной самим над собой установленным… Есть давний спор, подогретый Солженицыным, кто кого больше обижает: русские евреев или наоборот. Как полукровка, чувствительный к обидам любой из своих сторон, могу сказать объективно: евреев обижают больше. Я слышал много раз высказывания вроде: «Мало вас, евреев, Гитлер уничтожал. Шесть миллионов? Мало, надо бы всех!» Никогда ничего подобного о русских я не слышал ни от одного еврея. Я никогда не скрывал своих корней, но твердо знал, какую именно половину лучше скрыть для карьеры.
Когда я был пастухом или плотником, мое национальное происхождение не имело значения, но стоило мне попытаться подняться на ступеньку выше и заполнить анкету, тут уж кто-нибудь докапывался или до национальности матери или обращал внимание, что фамилия у меня на «ич», не понимая того, что с воинственным корнем эта фамилия еврейской никак быть не может. Если кто-то говорил, что я еврей, я этого не отрицал, а часто люди, имевшие предубеждения против евреев, говорили, что вообще евреи плохие, но Войнович хороший. В 53-м году, во время «дела врачей», когда официальная пропаганда изо дня в день настраивала советских людей против евреев, один солдат встал у нас на политзанятии, покраснел и с таким видом, будто кидается на амбразуру, сказал: «Товарищ старший лейтенант, а почему у нас в Советском Союзе евреев не расстреливают?» А товарищ старший лейтенант был та-а-акой вальяжный, он та-а-ак изысканно выражался. И он говорит: «Ну, это было бы неправильно всех евреев расстреливать. Мы – интернационалисты, мы ко всем нациям относимся одинаково, и евреи есть разные. Есть евреи, говорит, плохие, а есть хорошие, трудящиеся евреи…» Тут вскочил другой солдат и подсказывает: «Вот как, например, Войнович!» Старший лейтенант мне поклонился и говорит: «Да. Вот как, например, Войнович»… Тут этот, первыйпокраснел еще больше и сказал: «Войнович не еврей». Он знал точно, что у меня мать – еврейка, но меня из расстрельного списка он вычеркнул… Я хочу добавить как полукровка (кто не желает – не поверит), что меня одинаково заденет, если меня будут оскорблять как русского и как еврея… За границей часто пишут, что русские такие-сякие, – меня это оскорбляет. Как и когда говорят напраслину о евреях. Повторяю: на бытовом уровне меня редко оскорбляли, но на не бытовом о моей еврейской половине напоминали очень часто. Там, где надо было заполнять анкету… Стоило мне высунуться и заполнять анкету там, где светила хоть маленькая должность – чуть-чуть! – там обязательно это вылезало… Остаточный антисемитизм был везде, это, может быть, и не было государственно оформленной политикой, но государство это не пресекало, то есть – считай – поощряло. Все начальники, даже принимавшие на работу евреев, даже сами евреи всегда заботились, чтобы евреев у них не было слишком много… Когда я работал на радио, там людям с подозрительными фамилиями предлагали взять псевдонимы. Правда, мне никто никогда взять псевдоним не предлагал… Но я бы и не взял. Впрочем, иногда я писал под псевдонимом, просто так. Работал я в многотиражке и печатался под псевдонимом «В. Нович»… А в общем, возвращаясь к нашей теме, – когда утверждают, что евреев в Советской России не преследовали, то это вранье. И это я говорю – при том, что я только половинка и что в паспорте у меня всегда было написано «русский».
Первый том «Двухсот лет…» появился как раз тогда, когда я свою книгу заканчивал. Мне говорят: «Читай-читай!» «Нет, – говорю, – не буду. Она во мне вызовет разные другие мысли, и мне придется уходить в сторону куда-то от моего первоначального замысла. А я бы этого не хотел»… Потом я, конечно, эту вещь, не скажу, что почитал, – полистал… Некоторые главы прочел внимательнее. И скажу сразу: для равновесного, как он определяет, освещения этого вопроса ему не хватило совести, ума и таланта. По уму и по совести он должен был бы понять, что эта тема вообще решения не имеет. Говорить о различиях между евреями и русскими еще как-то возможно, когда они живут обособленно и соблюдают свои обычаи и законы. А когда перемешались, как, например, в Москве, рядом живут, вместе работают, отмечают одни и те же события, пьют водку, женятся без уважения к пятому пункту, и те, которые не имеют параноидно обостренного национального чувства (а таких большинство), становятся единой нацией. Окуджава говорил, что он по национальности москвич, и то же мог бы про себя сказать любой выросший в Москве и не слишком гордящийся своим национальным происхождением человек. Еще и потому Солженицыну оказалась эта тема «невподым», что у него есть большой, даже катастрофический для писателя недостаток: он не чувствует чужой боли. Например, он пишет, что во время войны среди эвакуированных было больше евреев, чем среди русских, и обходит вниманием главную причину, что евреям в отличие от русских грозило поголовное уничтожение. Он утверждает, что на фронте евреи держались подальше от передовой (ему виднее, он сам держался подальше), упуская объяснить, что в штабах и медсанбатах они были нужней, потому что обладали определенными профессиями и образованием, а вот среди боевых летчиков по той же причине их было пропорционально больше, чем среди находившейся в безопасности аэродромной обслуги. Будь он подобросовестней, ему следовало бы подсчитать, какой процент евреев был в самом гибельном войске – в ополчении. Солженицын поддерживает миф, что евреи всегда хитрые, что они хорошо устраиваются и всё такое. Конечно, среди евреев есть чрезвычайно богатые люди – они очень заметны. Антисемиты тычут в них пальцем и говорят – вот евреи. Но в массе своей евреи всегда были бедные. До революции это была местечковая голытьба, а при советской власти – рядовые учителя, врачи, инженеры, жившие на нищенскую зарплату, никакими гешефтами не занимавшиеся… Большинство евреев, кого я близко знал, были бедняки из бедняков. Мои русские родственники тоже всегда были бедные, но еврейские – куда беднее! (Из интервью журнале «Лехаим» № 11/151, ноябрь 2004 года – А.З.)
****
Войнович не еврей
Газеты мы все мало читали и за политическими новостями не очень следили, но в 1952 году новости о коварных космополитах, то есть евреях, уж больно лезли в глаза. Безродные космополиты разоблачались везде. То космополитами оказывались литературоведы, то музыканты, то еще кто. О них писались фельетоны, стихи и пьесы. Поэт Сергей Васильев написал поэму «Кому на Руси жить хорошо». Оказалось, космополитам с еврейскими фамилиями. Михалков сочинил басню, в которой те же евреи делают что-то плохое, «а сало русское едят». Василий Ардаматский опубликовал фельетон «Пиня из Жмеринки», за что сам удостоился прозвища Пиня.
Чемпион мира по штанге Григорий Новак набил кому-то морду. Из фельетона «Чемпион во хмелю» ясно было, что чемпион ведет себя так, потому что еврей. Но вот пик кампании – дело врачей. Кремлевские врачи-евреи хотели отравить Сталина и других членов Политбюро. Врачи поменьше травили людей в местных больницах и поликлиниках, ставили ложные диагнозы, выписывали не те лекарства. Все эти сведения доходят до нас в ослабленном виде, но в достаточно зловещей форме. Доведенный до отчаяния кознями евреев, на уроке по политической подготовке встает наш правдолюбец курсант Васильев и, покраснев от напряжения, от сознания того, что хватит молчать, спрашивает:
– Товарищ старший лейтенант, а почему у нас, в Советском Союзе, евреев не расстреливают?
Спрашивает тоном, в котором нет сомнения, что везде евреев расстреливают и только у нас при избытке ненужного гуманизма им позволяют безнаказанно плести свои интриги и открыто вредить вскормившему их народу.
Произошло некоторое замешательство. Класс затаил дыхание. Старший лейтенант помолчал, подумал, потом улыбнулся Васильеву:
– Я понимаю, чем вызвано ваше беспокойство, но вы вопрос ставите не совсем правильно. Конечно, преступления некоторых людей еврейской национальности вызывают наше законное возмущение, наш справедливый гнев, но все-таки мы должны помнить, что мы гуманисты, интернационалисты и знаем, что евреи бывают всякие. Бывают плохие евреи, а бывают хорошие, трудящиеся евреи.
– Вот как, например, Войнович, – радостно подсказал Казимир Ермоленко.
– Вот как, например, Войнович, – охотно поддержал старший лейтенант и церемонно поклонился мне.
Васильев покраснел еще больше, сжал кулаки и сказал решительно:
– Войнович не еврей.
Хотя у него не было никаких причин сомневаться в происхождении одной из моих половин, он знал, что я, при всех моих недостатках, в общем-то, свой парень. И Васильев готов был расстрелять всех евреев, кроме меня. (Из книги “Автопортрет: Роман моей жизни, 2009 – А.З.)
Сегодня я собираюсь в дорогу – в дальнюю дорогу, трудную, извечно и изначально – горестную дорогу изгнания. Я уезжаю из Советского Союза, но не из России! Как бы напыщенно ни звучали эти слова – и даже пускай в разные годы многие повторяли их до меня, – но моя Россия остается со мной! У моей России вывороченные негритянские губы, синие ногти и курчавые волосы – и от этой России меня отлучить нельзя, никакая сила не может заставить меня с нею расстаться, ибо родина для меня – это не географическое понятие, родина для меня – это и старая казачья колыбельная песня, которой убаюкивала меня моя еврейская мама, это прекрасные лица русских женщин – молодых и старых, это их руки, не ведающие усталости, – руки хирургов и подсобных работниц, это запахи – хвои, дыма, воды, снега…Кто, где, когда может лишить меня этой России?! В ней, в моей России, намешаны тысячи кровей, тысячи страстей – веками – терзали ее душу, она била в набаты, грешила и каялась, пускала “красного петуха” и покорно молчала – но всегда, в минуты крайней крайности, когда казалось, что все уже кончено, все погибло, все катится в тартарары, спасения нет и быть не может, искала – и находила – спасение в Вере! Меня – русского поэта, – “пятым пунктом” – отлучить от этой России нельзя! (Он всегда и много раз называл себя русским поэтом. Не еврейским. Не идишистским. Это отрывок из его автобиографической повести “Генеральная репетиция” – А.З.)
Комментарий: Конечно, как и каждого еврея в Союзе, Галича интересовал национальный вопрос. Но, в отличие от многих, он считал, что единственным выходом для евреев является ассимиляция, что это естественное и нормальное явление. Однако не где-нибудь, а в ЦК КПСС ему объяснили, что «евреи -люди второго сорта, что так в СССР будет всегда и никто не позволит им считать себя русскими». По мировоззрению поэта был нанесен сокрушительный удар. Но окончательный крах иллюзий наступил тогда, когда к постановке запретили его «Матросскую тишину» – пьесу, отдававшую должное подвигам евреев на войне. Галич прозревает: «Я был благополучным сценаристом, благополучным драматургом, благополучным советским холуем. Я понял, что больше так не могу, что должен наконец-то заговорить, в полный голос заговорить правду». Галич был крещен о. Александром Менем перед отъездом из Советского Союза. Находясь в Париже, он трагически погиб от удара электрическим током, когда пытался починить подаренный ему кем-то новый магнитофон. Существует версия, что несчастный случай был инсценирован КГБ.
