Archive for March, 2010
*****
Временами мне кажется, что я могу понять всё. Но одно я никогда не пойму – причину той чёрной подлости, которую так скучно зовут антисемитизмом.
*****
Разве со стороны Бога не было ошибкой поселить евреев в России, чтобы они мучились, как в аду? И чем было бы плохо, если бы евреи жили в Швейцарии, где их окружали бы первоклассные озёра, гористый воздух и сплошные французы.*****Милая Анна Григорьевна. Пишу Вам сего числа в 12 часов ночи. Только что вернулся из еврейского квартала St. Paul возле Place de la Bastille. Ко мне приехали из Брюсселя прощаться мама с сестрой (я уже писал Вам, что выезжаю в Россию в последних числах сентября). Я их угостил сегодня еврейским обедом – рыба, печенка, кугель, не хуже, чем в Меджибеже у цадика – и провел по необычайным этим уличкам – удаленным как будто от Парижа на сотни километров и все-таки в Париже, – по грязным извилистым уличкам, где звучит еврейская речь, продаются любителям свитки Торы, где у ворот сидят такие старухи, которых можно увидеть разве только в местечках под Краковом. (Oтрывок из письма Бабеля к А. Слоним, 7 сентября 1928 года – А.З.)
*****
Подумайте — город, в котором легко жить, в котором ясно жить. Половину населения его составляют евреи, а евреи — это народ, который несколько очень простых вещей очень хорошо затвердил. Они женятся для того, чтобы не быть одинокими, любят для того, чтобы жить в веках, копят деньги для того, чтобы покупать дома и дарить женам каракулевые жакеты, чадолюбивы потому, что это же очень хорошо и нужно — любить своих детей. Бедных евреев из Одессы очень путают губернаторы и циркуляры, но сбить их с позиции нелегко, очень уж стародавняя позиция. Их и не собьют и многому у них научатся. В значительной степени их усилиями создалась та атмосфера легкости и ясности, которая окружает Одессу. (Из эссе “Одесса” – А.З.)
Комментарий: Исаак Бабель, сын еврейского коммерсанта, выросший в многоликом портовом городе Одессе, своей книгой «Конармия» завоевал в двадцатые годы мировую славу. Одержимый идеей отобразить огромные политические и культурные перемены в Советском Союзе, он позже попал в поле зрения Сталина. В 1939 г. ищейки Сталина арестовали и пытали его, а в 1940 г. убили в одной из московских тюрем. Писателя расстреляли в расцвете лет, рукописи неопубликованных произведений конфисковали и сожгли, имя предали забвению, книги запретили и изъяли из библиотек, многих друзей, приятелей, сослуживцев, соседей расстреляли. Бандиты в «Одесских рассказах» – какие-то чересчур приятные, красноармейцы в «Конармии» – наоборот, отталкивающие. Нужны буденовцы-герои, а тут – мародерство и жестокость к евреям. «Да этот вертлявый писатель просто не понимает, о чем он пишет», – мнение Сталина оказалось решающим: 26 января 1940 года писателя и драматурга Исаака Бабеля осудили и немедленно расстреляли. Официально – за дружбу с троцкистами и шпионаж в пользу Франции. Негласно – за то, что молчал, когда нужно было восхвалять.
P.S. Посмотрите фильм ”Закат” по мотивам произведений Исаака Бабеля
*****
Каждый народ должен расцвести своим цветом, и расцветает, если соседние народы его не задавят. Каждый народ есть Божий народ и избранный, и вестник своего бога, и вестник единого нашего Бога, которому любо Разнообразие, а нам, разным, Он вселяет в душу убеждение, что только мы — избранники, что только я — любимец… В том и достоинство великое еврея, что он сумел, будучи таким резко очерченным в национальном, стать общечеловеческим. В его обращении к Богу он ближе всех подходит к Богу и всех прямее. И в том — его высокое избранничество… Я знал многих евреев в моей жизни. Мне много сделали вреда и причинили боли — русские и англичане, и французы, но заметьте, никогда ни один еврей не обидел меня за всю мою жизнь, и я видел от евреев только добро, ласку и внимание, и любовь, и страстную любовь. Больше того. В эти проклятые беженские годы я, верно, давно умер бы с голоду или отчаяния, если бы неоднократно именно еврей и еврей не пришли ко мне братски и не помогли. До смерти я буду благословлять такую способность еврейского сердца (Из письма Шошане Авивит 31.08.1912 – А.З.)
*****
Меня давит одна особенность моей судьбы. Я люблю Россию и счастлив и горд, что я Русский. Я люблю много разных стран и много разных языков, но мне кажется, что Русский язык – самый красивый, и я не знаю среди любимых стран такой, чтобы я любил ее, как я люблю Россию…
Комментарий: К чужой боли, конечно, отзывчивы люди разных вероисповеданий и национальностей. Далеко не только евреи. И среди евреев, как и среди всех, есть негодяи. Свое небольшое эссе Бальмонт назвал “Вечно бодрствующие”. И этот эпитет, преподнесенный евреям Бальмонтом, невозможно оспорить. Веками они не изменяли, вопреки любым страданиям, своему главному предназначению – неустанному и неусыпному ожиданию Машиаха. Наверное, поэтому неизменно они прислушивались и приглядывались к каждому и ко всему сущему, освоив науку мгновенной реакции на происходящее. Это – благо для тех евреев, которые проникнуты добром. Это – трагедия для евреев, изменивших добру. И русских людей, сумевших проникнуть в душевное свойство еврея, тоже с полным основанием можно назвать вечно бодрствующими.
Существуют две разновидности евреев. Одни – блестящие, легко ассимилирующиеся, достигающие с лёгкостью высокого положения среди окружающего общества. Другие – гораздо менее яркие, упрямые, не замечающие того, как изменяется всё вокруг с течением времени, упорно держащиеся за старые обычаи. Но именно такие евреи позволили сохраниться вечному народу на протяжении тысячелетий.
———————————————————————————————————————————————
*****
Народ, который не может заснуть и не позволяет заснуть никому.
*****
Kогда я сажусь писать рассказ, я не говорю себе, что сейчас напишу еврейский рассказ. Но поскольку мне лучше всего известны евреи и я лучше всего пишу на идиш, персонажи моих рассказов всегда оказываются евреями и всегда говорят на идиш. С этими людьми я чувствую себя как дома. И все-таки я пишу о них не потому, что они говорят на идиш и родились евреями. Меня интересует то же, что интересует всех, – любовь, измена и разочарование…
*****
Евреи вообще помнят чрезмерно много. Это наша беда. Две тысячи лет как нас прогнали со Святой Земли, а мы теперь пытаемся туда возвратиться. Ну, не безумие ли это?
*****
Идиш – это не только язык – средство общения людей. Это ещё и носитель образа жизни, где с горем уживается смех, со страшными открытиями улыбка, с трагедиями – вера в лучшее будущее. И одного только нет в идише – приказов и требований, уныния и бездеятельности…Язык изгнания, язык без страны, но и без границ, язык, который не пользуется поддержкой ни одного правительства в мире, но который жив, несмотря ни на что. На этом языке нет слов для оружия и военных приказов. В наше время – отступления от религии, разрушения семьи и падения морали – язык этот служит для выражения ментальности народа, который благодарен за каждый прожитый день, за каждую улыбку судьбы, за каждую любовную встречу.
*****
Вручение мне премии Шведской Академии – это одновременно и признание идиш – языка изгнания, языка без своей земли, не поддерживаемого никаким правительством; языка, в котором нет слов, обозначающих понятия “оружие”, “амуниция”, “обучение военному делу”, “тактика”. Это язык, который презирается не только неевреями, но даже эмансипированными евреями. Идиш – это мудрый и несчастный язык, аналог испуганного, но надеющегося человечества…Многие народы мира могут поучиться у евреев: склонности к размышлениям, умению воспитывать детей, умению находить счастье там, где другие не увидят ничего, кроме нищеты и унижения. ( Из речи при вручении Нобелевской премии, 1978 г. – А.З.)
Комментарий: Молодой Зингер после первых неудачных, как ему казалось, попыток писать на идише, попытался перейти на иврит. Но он писал о том, что было вокруг него. А на иврите не существовало самых простых бытовых слов. И Зингер опять перешел на идиш. Для него это было принципиально. Зингер был человеком идишской культуры, европейского еврейства, еврейства в рассеянии. Все его чувство еврейства было связано с этим. Нежность, какая-то растерянность, юмор в его рассказах, музыка – все это сугубо идишские явления. Но когда Зингер переехал в Америку, культура идиша была едва ли не полностью уничтожена, по крайней мере в Европе, в Польше. Зингера спрашивали: для кого ты пишешь? По моему мнению, сейчас идиш как-то возрождается, к нему появляется интерес, – это чудо! Зингер бы очень порадовался!
Извините нас за то, что мы существуем. За то, что не задохнулись в душегубках, не сгорели в газовых камерах. За то, что вы не успели перебить нас всех в погромах. За то, что мы оказались умнее вас. За то, что мы создали собственное государство. За то, что мы превратили безжизненную каменистую пустыню, по которой бродили ослы и арабы – в цветущие сады. За то, что звезды Давида, которые вы царапали на наших почтовых ящиках, сегодня – на корпусах наших танков и самолетов. За то, что, пока…, победили во всех войнах, и разгромили всех врагов. За то, что у нас во всех общественных туалетах есть туалетная бумага. За то, что у нас к каждому дереву подведена трубка с водой, и компьютерный датчик влажности. За вашу ложь про христианских младенцев, кражу органов у палестинцев, и прочую ерунду, которую вы выдумываете уже две тысячи лет. За наводнения, землетрясения, столкновение с астероидами, гибель динозавров, и все прочее, в чем мы глубоко и неискупно виноваты перед вами. За то, что Бог, которому вы поклоняетесь – еврей. Что проповедовал он в еврейском Храме, а не церкви, которой тогда просто не существовало, что ваши евангелисты, и ваши апостолы, и ваши первые святые – евреи. Что ваша библия – это наш ТАНАХ. За то, что 5770+ лет вас смешили и развлекали. За то, что мы сочиняли ваши народные песни и анекдоты. А, если серьёзно, мы перед вами ни в чем оправдываться не собираемся. ИДИТЕ НА ХЕР
Давно прошли те времена, когда израильские патриоты Новой родины поджигали киоски с прессой на идиш, и бойкотировали магазины с идишскими книгами, делали замечания на улицах говорящим на идиш, а тем, кто возражал, могли и морду набить. Сегодня в Израиле уже нет ни тех киосков, ни магазинов, ни газет, ни книг на идиш. Половина любого книжного магазина в Израиле отведена под книги на иврите, половина – под английские. Можно у нас купить книги на французском, испанском, русские книжные магазины на каждом шагу. Когда я спросил в израильском книжном магазине книги на идиш, на меня посмотрели так, будто я потребовал книги на языке мумбо юмбо. К писателям, пишущим на идиш, в Израиле относятся к ним как к людям, которые мочатся посреди улицы – стараются их не замечать – извините, мол, за досадное недоразумение… Все это – далеко не случайность, а целенаправленная государственная политика. С самого возникновения идеологии сионизма была поставлена задача вывести новую породу людей – Нового Человека. Подобная задача ставилась, как известно еще в нацистской Германии и Советском Союзе. В отличие от нацистской Германии и СССР, в Израиле эта задача в принципе решена. Новый Израильтянин говорит на иврите, служит в армии, воспринимает Израиль как свою родину и готов ее защищать до последней капли крови (прошу прощения у ортодоксов – к ним это не относится). (Правда, стремление любой ценой нае…ть ближнего идеологи сионизма в проект Нового израильтянина не закладывали. Эта черта Нового Израильтянина была унаследована им от старого еврея). Становление и развитие израильской культуры происходило за счет сознательного и целенаправленного удушения культуры восточноевропейского еврейства. Информации, скажем о ежегодном фестивале еврейской культуры им, Михоэлса вы в израильских СМИ на иврите не найдете – это «галутное», а стало быть, ненужное и неинтересное израильскому народу. И улицы Михоэлся ни в одном израильском городе нет, и израильтяне этого имени не знают… Как и сотен других имен деяетелей еврейской культуры. Новая, израильская культура не имеет с культурой евреев Восточной Европы ничего общего, а часто и отрицает ее в принципе. Даже внешне Новый израильтянин не должен был походить на галутного еврея. Понятие “еврей” на просторах бывшего СССР неминуемо ассоциируется с понятием «старый». Помните – “умирает старый еврей…” Евреи немых фильмов разных стран; образ, сыгранный Зиновием Высоковским в спектакле «Интервенция»; еврейские образы Бабеля; карикатурная «тетя Соня» Клары Новиковой, Рабинович бесчисленных еврейских и антисемитских анекдотов – все это пожилые люди. Утрированный еврейский акцент, которым грешат некоторые артисты и кавээнщики, воображая, что изображают еврея – это акцент пожилого человека. Типичный Израильтянин – это воплощение молодости. Таким мы видим Нового Израильтянина в кино, на плакатах, в литературе, в театре. У нового Израильтянина на плакатах 40- 50 –х годов, в детской литературе того периода, в газетиах и журналах нет никаких еврейских черт внешности. Да что там говорить – посмотрите школьные учебники и просто книжки для чтения ваших детей – какие дети там изображены? Есть ли у них еврейские черты? Это тот самый синеглазый блондин с целеустремленным взором, развитой мускулатурой и квадратной челюстью, которого мы видим на нацистских и советских плакатах. Мало того, израильские графики того периода нередко подворовывали идеи плакатов у русских и немцев. Израильтянин не похож на еврея, иврит – на идиш, современная израильская популярная музыка обоих направлений (как европейского – «ширей исраэль», так и восточного – «ширей мизрах») не имеет ничего общего с музыкальной культурой евреев Восточной Европы. Герой израильской литературы, особенно ее начального периода – гордый, сильный, смелый, независимый строитель Новой Родины – прямо противопоставлен героям Шолом Алейхема – этим жалким, забитым, всеми обижаемым созданиям. Израильский юмор не имеет ничего общего с юмором еврейским. Классический посыл еврейского юмора – «мне хорошо, я сирота», посыл, развитый эстрадниками еврейской национальности и ставший основой всего советского юмора, в Израиле отсутствует начисто. Израильский анекдот не имеет ничего общего с еврейским. Даже в глазах израильтян нет того собачьего выражения, по которому любой совковый еврей моментально опознавал своего, а антисемит – чужого. Израильские дети – это не еврейские дети; израильские юноши и девушки совершенно не похожи – ни внешне, ни по манере поведения на их еврейских сверстников в СНГ; израильские старики совершенно не похожи на старых евреев, какими мы привыкли их видеть. Русский акцент у коренных израильтян, совершенно не напоминает идишский акцент в русской речи пожилых евреев. «Фрейлехсы» и «7.40» мне по израильскому радио на иврите за 12 лет не довелось слышать ни разу… Театральные труппы на идиш в Израиле госдотаций долгое время не имели («с какой стати мы будем дотировать театры на иностранных языках?»), писатели, пишущие не на иврите, никаких премий, стипендий и льгот от государства не получают. “Тети Сони” и “дяди Яши” остались в далеком прошлом, вместе с их акцентом, анекдотами, выражениями и образом жизни. Прототипов заезженного карикатурного образа старой еврейки, много лет нещадно эксплуатируемого Кларой Новиковой, не осталось уже не только в Одессе, но даже в Бердичеве. юмор в Израиле другой, язык другой, здесь поют другие песни, рассказывают другие анекдоты, здесь иначе говорят и иначе мыслят. В Израиле живут не галутные евреи, а представители другого этноса – израильтяне…Хотите стать израильтянами – переезжайте в Израиль. Хотите оставаться евреями – оставайтесь в России.
*****
Говорить об этом не принято. Русские об этом не говорят из опасения прослыть антисемитами, евреи – из-за возможных обвинений в нарушении корпоративной этики. (adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({}); Советский юмор был еврейским. Советская массовая песня была еврейской. Увы, из песни, как из анекдота, слов не выкинешь.. «Много песен над Волгой пропето, да напев был у песен не тот». Правильный напев был у братьев Покрасс, Матвея Блантера, Исаака Дунаевского, Сигизмунда Каца, Александра Цфасмана, Леонида Утесова, Марка Бернеса, Аркадия Островского, Оскара Фельцмана, Марка Фрадкина, Яна Френкеля, Владимира Шаинского, Яна Гальперина, Аркадия Хаславского… Список придется оборвать, иначе он займет весь этот очерк.+ «Русское поле». Слова Инны Гофф, музыка Яна Френкеля, исполняет Иосиф Кобзон в сопровождении оркестра Всесоюзного радио под упр. Вильгельма Гаука. Музыкальный редактор радиопередачи «С добрым утром!» Лев Штейнрайх.
Хасидские мелодии в Израиле человек русской культуры узнает сходу. Это «блатняк», или, как сейчас говорят, «русский шансон». Правда, тексты другие. Тоника-доминанта-субдоминанта. Блатной квадрат. Сюда вписываются мелодии всех песен Высоцкого. «Русские» в Израиле поначалу очень удивляются, услышав в синагоге кантора (хазана), который славит Господа на мотив «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат». А чего тут удивляться. Источник-то один. Советская эстрадная песня начиналась с народных еврейских мелодий. Товарищу Сталину все это очень нравилось. Утесова он в обиду не давал и защищал его от нападок рапповцев и других ревнителей русской культуры…
Шолом-алейхемовский посыл «Мне хорошо, я сирота» стал основным приемом советской юмористики. «А в отдельных магазинах нет отдельной колбасы». «В магазинах нету ваты – выступают акробаты». По сути, и сегодня все монологи Жванецкого и Задорнова – на тему «Как мы с вами плохо живем». Вспомним 50-е. Дыховичный и Слободской, Масс и Червинский, Райкин, Виккерс и Каневский, Миронова и Менакер, Миров и Новицкий, Виктор Ардов, Александр Израилевич Шуров (куплетист, партнер Рыкунина); основатель московского театра миниатюр Владимир Соломонович Поляков; авторы Райкина Марк Азов и Владимир Тихвинский… Впрочем, в семье не без урода. Как-то затесался в эту компанию Николай Павлович Смирнов-Сокольский.
Единственный райкинский автор – не еврей, который мне известен, – это Вениамин Сквирский. В 60-х годах через передачу «С добрым утром!» отдела сатиры и юмора Всесоюзного радио в советскую эстрадную юмористику пришло новое поколение: Горин, Арканов, Измайлов, Лившиц и Левенбук. 70-е – Хазанов, Шифрин, Клара Новикова. В Питере начали писать Семен Альтов и Михаил Мишин. На телевидении появились передачи «Веселый мажордом», «Терем-теремок», которые, как говорят, закрыли из-за обилия лиц некоренной национальности среди авторов и актеров.Немногие представители нацменьшинств (Трушкин, Коклюшкин, Задорнов) подделывались под тот же стиль: «Ой, как нам плохо!». У истоков КВН стояли три еврея: режиссер Марк Розовский, врач Альберт Аксельрод, ведущий первых КВН, актер Илья Рутберг (отец Юлии).
Вы будете смеяться, но первый советский телевизор КВН-49 <!–[CDATA[<noindex–>]]><!–[CDATA[<noindex–>]]>тоже придумали три еврея<!–[CDATA[</noindex–>]]><!–[CDATA[</noindex–>]]>: Кенигсон, Варшавский, Николаевский.
70-е годы я уже застал. Куда бы я ни приходил, на юморе везде сидели евреи – концертные администраторы, режиссеры, редакторы рубрик юмора в радиопередачах, авторы, актеры, кассиры. В Киеве был еще украинский юмор, который писали украинские авторы и исполняли украинские актеры. А в Москве в те годы господство евреев в этом жанре было почти 100%. Я не даю оценок этому явлению, я лишь констатирую то, чему был свидетелем. Единственный еврей в заполярном городке Лабытнанги, куда нас привезли на гастроли, оказался администратором местной филармонии по фамилии Островский. Это о нем ходила легенда: «В далекий северный город с единственным концертом приезжает Рихтер. По окончании концерта Островский вручает ему билет… В плацкартный вагон. Двое суток до Москвы. – Простите, я ведь все-таки Рихтер, – возмутился великий музыкант. – Ай, не морочьте голову. Рихтерóв много, а Островский один». Помню, еще в 80-х я подошел к Лиону Измайлову – я, мол, эстрадный автор, возьмите меня в концерты. Он посмотрел на меня, как на таракана: «Нам своих нужно устраивать». Своих? Но я ведь – тоже еврей и тоже автор… Он имел в виду московских…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({}); (adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({}); В начале 90-х появилась новая команда. Лев Новоженов был редактором отдела юмора «Московского комсомольца», где публиковались Шендерович, Игорь Иртеньев, Владимир Вишневский (и ваш покорный слуга, если кто помнит). (adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({}); Парадокс в том, что от образа «Тети Сони», созданного Кларой Новиковой, я – автор этого образа – далеко не в восторге. Я никогда не был сторонником «еврейщины» – педалирования еврейского акцента, усиленного жестикулирования, больших пальцев подмышки и прочих утрированных знаков изображения еврея. Тети Сони и дяди Яши остались в далеком прошлом. Их время безвозвратно ушло. Мы, жители больших городов, евреи по национальности и русские по культуре, уже не имеем никакого отношения к той навсегда ушедшей местечковой жизни. И я категорически против того, чтобы нас туда насильно впихивали.Это потом я узнал, что на самом деле еврейский юмор – это вовсе не анекдоты про Сару и Абрама. Но кто в России слышал имена великих еврейских юмористов Дзигана и Шумахера, всю жизнь смешивших публику на идише? Но это – тема отдельного разговора. В 1988 году в одном из первых «Аншлагов» (которые тогда шли раз в месяц, а не три раза в день по всем каналам) на советской эстраде впервые за 70 лет появился русский человек. Простой парень из алтайской деревни. «Морда красная» запомнилась всем. Манера исполнения, тематика текстов, внешний вид Михаила Евдокимова – все это разительно отличалось от традиционного еврейского нытья на тему «Как нам здесь плохо живется». Первые свои монологи Евдокимов писал сам, в том числе и «Морда красная». Затем у русского актера появился и русский автор – Евгений Шестаков.
*****
Я – еврей и живу в Израиле 20 лет. Но если бы я был русским, и жил бы в России – я волей – неволей вынужден был бы задуматься: – Действительно ли евреи виноваты во всех бедах России, или тому есть другие причины? Если бы я был русским, у меня бы возник вопрос. Почему в сегодняшней России, где евреи составляют меньше 1% населения, их так много в российских СМИ, особенно, на руководящих постах? А ведь это – только те, о ком мы знаем, что они евреи. Не считая тех, кто скрыт за скромными псевдонимами. Неужели мы, русские – менее талантливы и способны? – подумал бы я, – а может – есть тому другая причина? Если бы я был русским и жил бы в России, я бы задумался. Почему, когда официально разрешили разворовать Россию, и назвали это приватизацией, большинство российской собственности оказалось в руках евреев? Евреи оказались хитрей и проворней русских, или может, прости Господи, тому есть другая причина? – Почему при соввласти большинство юмористов и композиторов-песенников были евреями? Это потому, что русские – менее талантливы, – подумал бы я, – или, возможно, тому есть другие причины? Если бы я был русским, у меня бы возник вопрос. Почему Холокост – единственное историческое событие, отрицание которого является уголовно наказуемым во многих странах? Кричи сколько угодно, что не было восстания Спартака или взятия турками Константинополя – ничего тебе не будет. Но не дай бог усомниться в цифре 6 миллионов евреев, погибших во второй мировой …Меня назвали в честь прабабушки Мирьям, которую немцы убили в Бабьем яру. Но когда я задаю вопрос «Откуда взята цифра 6 миллионов?», меня называют пособником фашистов и антисемитом. Если бы я был русским, у меня бы возник вопрос. Почему евреи празднуют Хануку в Кремле? И что бы сказали евреи, если бы христиане поставили рождественскую елку возле стены Плача? Если бы я был русским, я бы задумался вот над чем. Если бы «Тарас Бульба» был бы написан сегодня, где бы оказался его автор? Думаю, публичное покаяние ему бы не помогло. В сегодняшней России он бы загремел в тюрьму по статье «разжигание расовой и национальной розни». И вот еще интересная деталь. Юрий Мухин опубликовал в газете «Дуэль» статью с призывом изгнания евреев из России. За это он получил срок по вышеуказанной статье, правда, условный. А вот призыв к изгнанию из страны арабов является в Израиле легитимным, и входит в программу политических партий. Я, кстати, целиком за это предложение. Если бы я был русским, я бы задумался. Почему те, кто называют себя русскими патриотами – антисемиты? Неужели нельзя быть русским патриотом без того, чтобы ненавидеть евреев? Если бы я был русским, я бы сказал евреям: – У вас есть своя страна. Вот и езжайте туда. Дайте нам пожить без вас. Если в России после этого наступит невиданный расцвет – значит, действительно – евреи были во всем виноваты. Ну, а если нет – пенять будет не на кого. В каждом областном центре России есть филиалы еврейского агентства Сохнут. Цель Сохнута – собрать всех евреев в Израиле. Так что эти заметки полностью соответствуют целям и задачам Еврейского агентства. (Источник: www.kramova.info , 19 февраля, 2015. Автора статьи невозможно обвинить в антисемитизме, ведь историческую ретроспективу по советской и российской эстраде в целом и эстрадному юмору в частности проводит еврей Марьян Беленький, автор монологов Клары Новиковой, Геннадия Хазанова, Яна Арлазорова. – А.З.)
+
******
Выстраданное волей-неволей становится человеческим. Среди немой природы мы присвоили себе право страдать от самого факта бытия и говорим “нервы”, боясь заглядывать в суть… Когда в Нью-Йорке жара, количество жертв зашкаливает. Допустим, вы не первой молодости еврей, пробились сами, в молодости нахлебались, дурная наследственность, а тут еще жена уехала к матери, брат запропастился, племянник болен, невестка ополоумела… Кстати, а при чем тут “еврей”? Темная фигура идет по набережной. Это Левенталь. Сейчас он нарвется. Наши “черные люди” окружают нас так плотно, что удивительно, как мы не сталкиваемся поминутно. На каждого монаха находится черт из коробочки. Левенталь лопается от возмущения: оказывается, будучи еще без места, он устроил нанимателю скандал, в результате которого организовавший встречу Олби, видите ли, уволен! Ну явный же поклеп! Как только доказать, что скандал вышел сам собой? Чертов идиот и раньше позволял себе антисемитские шуточки, но разве Левенталю взбрело бы в голову отомстить, да еще таким способом?! Ведь нет же вины, а совесть тлеет, и первично имущий никнет под напором неимущего, и даже какая-то дикая правда чудится в оскорблениях, и отступаешь. Этот тип на голубом глазу считает, что миром заправляют евреи! Если бы! Но падение аристократа не нуждается в аристократичности. Олби и ненавидит Левенталя, и рассчитывает на него, жмется к нему, как тонущий цепляется за спасителя и топит его вместе с собой. Антисемит вселяется к еврею, роется в вещах, приводит шлюху, сорит, хамит, ища иррациональных сатисфакций. Через несколько лет после того, как, попытавшись отравиться газом, он будет все-таки вышвырнут за порог, встреченный в театре, шикарный, в сопровождении кинозвезды, Олби первым поздоровается с Левенталем и скажет, что “тогда” плевать хотел на все, но с тех пор изменился. Левенталь крикнет ему вслед: “Так кто же правит?” – и не услышит ответа. ( Отрывок из романа ”Жертва”, 2003 г. – А.З.)
Комментарий: Его звали Соломон Белов. Он родился в Канаде в семье русских евреев-эмигрантов, а когда вырос, слегка переиначил имя – Сол Беллоу – и стал одним из великих американских романистов. Хотя все его романы напрямую связаны с еврейскими сюжетами, да и большинство героев у него обычно евреи, сам он всячески открещивался от попытки критиков рассматривать его в обойме еврейско-американской литературы, в одном ряду с Бернардом Маламедом и Филипом Ротом. И был, пожалуй, прав. В его романах поставлены всечеловеческие, общекультурные проблемы, хотя, конечно, над ними бьется, мучается человек с очевидно еврейской слегка свихнутой психикой. В романе “Жертва” рассказывается о жизни нью-йоркских интеллектуалов, о сложных отношениях, складывающихся с миром и самим собой у журналиста Левенталя, которому то и дело напоминают, что он – еврей. Как сохранить себя, свою личность, как не позволить подчинить свою жизнь обстоятельствам и чужой воле? Как не стать жертвой?
*****
Главарями национальной культуры оказываятся чуждые этой культуре люди… Посмотрите списки сотрудников газет и журналов России: кто музыкальные, литературные критики этих журналов? Вы увидите сплошь имена евреев; среди критиков этих есть талантливые и чуткие люди, есть немногие среди них, которые понимают задачи национальной культуры, быть может, и глубже русских; но то – исключения. Общая масса еврейских критиков совершенно чужда русскому искусству, пишет на жаргоне эсперанто и терроризирует всякую попытку углубить и обогатить русский язык… Становится страшно за судьбу родного искусства… .Еврей-издатель, с одной стороны, грозит голодом писателю; с другой стороны – еврейский критик грозит опозорить того, кто поднимает голос в защиту права русской литературы быть русской и только русской…Вы думаете, что только в русской литературе имеет место грустный факт торжества еврейского городового? В том-то и дело, что нет.
В моем детстве не было ни одной русской книжки. Мне было одиннадцать или двенадцать лет, когда я научился кое-как по слогам читать по-русски. Учился я этому на… заглавных листах Талмуда, потому что там названия каждой книги, как это требовалось по закону, повторялись теми же самыми ассонансами слов по-русски. Почти большинство евреев, в том числе ремесленники, изучали Талмуд. Кто меньше знал, кто больше. Я помню шорника, который всегда в субботу, когда в синагогу собирались евреи, разбирал им довольно замысловатые вещи. Те, которые не знали, не могли разбираться сами, собирались в синагоге, и между двумя молитвами – предвечерней и вечерней – шорник читал Талмуд и объяснял, в чем дело… На август приходится день, когда сгорел храм царя Соломона. В этот день постятся все евреи, даже дети. На целый день уходят на кладбище, там “вместе с мертвыми” молятся, и я до того был насыщен атмосферой потери этого храма, так много говорили об этом, что мне в мои тогдашние 6 – 7 лет казалось, что я чувствовал запах этого угара-пожара… Я хочу сказать относительно моего национализма.Суть моего неизжитого национализма состоит в том, что я был чрезвычайно привязан к еврейскому языку…Я работал на нём 28 лет, я его люблю, хотя он имеет массу недостатков. Я знаю, что мне предстоит недолгая жизнь, но я его люблю, как сын, любящий мать. ( Из материалов следствия в НКВД – А.З.)
Комментарий: Помог ли этот откровенный рассказ смягчить сердца сталинских судей? Конечно, нет! Но из этой исповеди писателя они извлекли для себя выгоду – нашли необходмую строчку для приговора, пристегнутую к другим обвинениям: “Подсудимый Бергельсон, являясь выходцем из семьи крупного торговца и являясь убежденным еврейским националистом… пропагандировал национальную ограниченность, обособленность и исключительность еврейского народа”.
*****
Мне надоело оправдываться, что я не еврей, как и, впрочем, еще более доказывать, что я русский. Я борюсь за одну свободу, за свободу употребления слов. Не в кавычках. Вы знаете, какой знак препинания был самым распространенным при рейхе? Кавычки. Мы оказались в системе закавыченных слов. Ни одного слова нельзя было сказать без кавычек. Однажды в Большом театре, где проходило мероприятие типа «Триумфа» или что-то такое, встречаю какого-то представителя американского посольства. Здрасьте — здрасьте. Я спрашиваю его: «Чего евреев так много?» Он вздрогнул, затрепетал и стал оглядываться — не дай Б-г, его рядом со мной заметили. Я борец за свободное употребление слова «еврей». Сколько можно вздрагивать от этого обстоятельства? Я вспомнил Розанова, который написал, по-моему, еще в 1906 году в связи с какими-то манифестами в своих записочках: «Экая теперь забота для русского интеллигента, как бы еврея не обидеть?..» Слово «еврей» режется пополам: произнесенное евреем и неевреем. Слова «еврей» и «русский» существуют, они не оскорбительны, и до каких пор я должен вздрагивать, что я русский?! Мы живем в стране, у которой практически до сих пор нет менталитета. Кто такие русские, сказать трудно. Когда у меня спрашивают: кто такие русские? — я говорю: знаете, это не получившиеся немцы, не получившиеся евреи, не получившиеся японцы. И точно так же с кавычками у меня спрашивают: «А почему японцы?» Про евреев или немцев почему-то не спрашивают. Как и слово «еврей», еврейский вопрос есть и его нет — раздвоение сознания. Так получилось, что я, русский человек, в «Пушкинском доме» поднял еврейский вопрос. Мы с евреями объединены одной любовью — любовью к русскому языку. Это еще отметил Борис Парамонов в эссе «Русский человек как еврей». Оно начинается именно с этой раскладки, что людей, настолько посвятивших себя слову или уверовавших в него, как русский или еврей, нет. Поэтому их так легко надуть и обмануть, потому что они слишком верят в слово, полностью начинают ему соответствовать. Нет лучших читателей и нет более филологически языковых народов, чем евреи.
*****
У меня в 1998 году вышла книга “Неизбежность ненаписанного”, первый опыт автобиографии. Но из нее выпала одна глава, она называлась “Еврейские ангелы”. Я побоялся – а вдруг не так поймут, что-то подумают. Лживый страх, в котором, может быть, виноваты обе стороны. Я кратко перескажу эту главу и вспомню заодно людей, из которых многих уже нет. И это не подделка. Это факт моей жизни. Так случилось, что во время блокады Ленинграда меня спасла жена моего дядьки, о ней написан рассказ “Похороны доктора”. Она меня спасла, когда, вынося из госпиталя, отдала мне свою кашу. Я до сих пор помню эту кашу, она была, как клейстер, с концентрическими отпечатками на кастрюльке, более похожая на морскую раковину, чем на кашу. Но мне в четырехлетнем возрасте удалось пережить зиму. Она меня спасла в ту зиму, а потом сказала матери: “Уезжай”. И мать умудрилась вывезти нас с братом в 1942 году по блокадному ладожскому ломающемуся льду. Когда я оглядываюсь назад, то замечаю: каждый раз в какой-то важный момент моей жизни ниоткуда появляется человек, который потом оказывается евреем. Тетка для меня была первой.
Живу я себе спокойно без евреев, даже не замечаю, что тетка тоже со мной живет в квартире. Я ничего этого не замечаю и ничего не пишу. Я был знаменит чудовищными мышцами, изобрел то, что потом стало в моде, при Сталине это не было разрешено. Я был культуристом и накачался так, что был знаменит, как Шварценеггер своего времени. В 1956 году, во время оттепели, выхожу из кинотеатра, где проходила неделя итальянского кино. Посмотрел фильм “Дорога” Федерико Феллини, который меня совершенно потряс. Встречаю моего соученика. И начинаю ему излагать свои суждения по поводу фильма. Он был так поражен, что, кроме мускулов, у меня есть и мысли, что пригласил меня в литературное объединение. Когда я туда попал, то понял, что попал в свою среду. Так мне пришлось начать писать, чтобы из нее не выпасть. Почему он появился, зачем он меня туда затащил – этого объяснить нельзя. Этого человека звали Яша Виньковецкий. Царство ему небесное.
А потом, когда уже я стал начинающим писателем, и оттепель все еще теплилась, шли мы как-то с приятелем Сашей Кушнером из литобъединения. Я узнал про свое происхождение. У меня мать – дворянка, отец – почетный гражданин. Стал ему пересказывать, ничего не имея в виду. Саша молчал. Потом сказал мне великую фразу, я помню ее до сих пор: “Я такого про своих ничего не знаю, но знаю одно: пять тысяч лет мои предки были евреями”. Вот это мне показалось очень существенным добавлением к скромному послужному дворянскому списку. Такая вот история.
Как-то возник разговор: был ли у меня учитель? Я хвастливо говорил: нет, у меня не было учителя, то есть я находил их в русской классике. Но такого учителя, как положено по жизни, гуру, что ли, не было. Потом у нас с Кушнером появился, наконец, учитель – Лидия Гинзбург. О чем она с нами беседовала, это понять нельзя, потому что сравнить наш интеллектуальный уровень и ее багаж с нашим было невозможно. Однако мы общались естественно. Помогал, конечно, Петербург, потому что Петербург оставался всегда Петербургом, эти камни несли за собой культуру. Писатель – это, прежде всего, читатель. Что он начитал – с особой страстью, с особой способностью к чтению, – то и есть.
Михаил Слонимский. Последний живой Серапион из группы писателей 20-х годов “Серапионовы братья”. Что он для меня только ни вытворял, при этом был не самого смелого десятка. Ради меня он делал то, что не мог сделать ради себя. Невозможно забыть, как в 1963 году он просил Георгия Маркова не уничтожать меня. В 20-е годы он Георгию Маркову помог. Мою первую книжку объявили формалистской, и Марков должен был со мной расправиться. Это было в то время, когда он приехал от Политбюро “шерстить” Ленинград. Вот в это время к нему подошел Михаил Слонимский и попросил за меня. Я помню его лицо, он весь трясся как осиновый лист. Но он попросил, а Марков выполнил.
И опять появляются эти самые евреи. Я как-то спросил свою подругу: “Скажи мне, наконец, кто вы такие?” Она говорит: “А вот и не скажу”. Все это так хитро. В 68-м году на каком-то дурацком выступлении в какой-то библиотечке (были тогда такие, за это платили 15 рублей за выступление) – у меня вышли уже кое-какие книжки в Ленинграде – была встреча с читателями, все это в тесноте. Вдруг вижу – сидит благородная красивая седая дама. Сидит, и когда какие-то читатели что-то вякают, она прыгает на стуле от негодования, но молчит. Я вижу, что она кипит и молчит.
Что такое? А я перед этим выступлением получил роскошное письмо от читателя, самое лучшее в своей жизни, такое изысканное, настоящее. И вдруг она все-таки не выдержала и задала какой-то вопрос или реплику подала какому-то критику из зала. После вечера я подошел к ней и спросил: “Так это вы написали мне это письмо?” И до самой ее смерти она добровольно стала моим литературным секретарем. Елена Самсоновна Ральбе знала три языка, книги иностранных авторов читала в подлиннике. Она была намного старше меня – 1895 года рождения. Она восстанавливала для меня рукописи аккуратным архитектурным почерком. Почему она появилась в этот момент? Моя мать ее ревновала, а она ревновала мою мать, будучи на 10 лет старше моей матери. Это какое-то чудо. Ее эстафету в 1987 году, когда я оказался впервые в Америке, подхватили Присцилла Меер и Эллен Чансис, первые “битоведки”, профессора Веслианского и Принстонского университетов. Про американок хотя бы не надо знать, еврейки ли они.
Положим, у меня не чистая русская внешность. Что-то есть от татарского ига. Я даже хотел написать книгу с точки зрения русского человека, которого иной раз принимают за еврея, и назвать ее “Похожий на еврея”. Однажды был у меня замечательный эпизод. Чудный дядька приехал из Израиля, один из основоположников израильской литературы – Арон Аппельфельд. Мы друг другу понравились с первого взгляда. Он мне чем-то напомнил моего друга Юза Алешковского. Мы познакомились на приеме, который устраивала чудная женщина, израильский посол в России Ализа Шенар. Арон начинает этот разговор: “Может, бабушка, может дедушка?” – “Вы знаете, я бы и рад, но не получается, не складывается”. Он посмотрел на меня и говорит: “Сделаем!” Наступили тяжелые времена, потому что заканчивалась оттепель, на которую была еще какая-то надежда. Появился Юз Алешковский. Как он появился? Очень просто. Он увидел меня, когда я был с чудовищного бодуна и, как сейчас помню, накормил меня грибным супом. И с 1968 года и по сей день у меня более близкого друга нет. Я сам его выпихивал за границу, потому что ему бы не простили “метропольские” дела. Он уже написал книги “Рука”, “Николай Николаевич”, они ходили в самиздате, он скрывал авторство. У него был вызов через жену. Но он колебался, как настоящий русопят. А когда он уехал, я понял, чего я лишился. Во- первых, мне не с кем было поговорить, во-вторых, мне не с кем было выпить, в-третьих, мне не с кем было поесть. Я лишился аппетита, потому что из его рук я получал такое питание! До сих пор эта дружба свято сохраняется, слава Б-гу. Я надеюсь в будущем году поехать к нему на 75-летие в Штаты, в Коннектикут.
…Вдруг в дверь кто-то стучится, и передо мной стоит человек с черной бородой, как бы теперь сказали, с ярко выраженной южной внешностью. Оказалось, это мой поклонник и читатель Юрий Карабчиевский. Он узнал, что мы живем в соседних домах, и пришел первым. Юрий помог мне переправить “Пушкинский дом” на Запад. В своей лаборатории он переснимал мою книгу на фотопленку. Потом он первый написал о “Пушкинском доме” еще до его публикации в “Гранях”. Зачем? Что ему было надо? Каким ветром его занесло?
Когда осенью 1986 года меня впервые выпустили на Запад, я был абсолютно измучен десятилетним запретом, невыездом за границу, всего боялся – я не люблю, когда так говорят другие, но сам произнесу: совок, впервые пересекающий границу. Я был уверен, что в Западном Берлине меня задержат. Первое, что я сделал, -закурил в аэропорту, тогда разрешалось курить только в международном аэропорту. Выкурил сигарету, потом прошел все формальности и оказался в самолете. Думал, что и там меня задержат. Дело в том, что в то время пассажиры попадали в Западный Берлин без визы, их встречал наш служащий из посольства и перевозил через границу. Думал, вот тут он меня задержит. Это была моя первая зарубежная поездка. После всех этих страхов, ужасов открываются двери, и я вижу розы и мои книги. У меня жуткая простуда, аллергия. Кошмар. И вдруг на выходе вижу какого-то молодого небритого мужика, который говорит мне: “Пойдем!” Я спрашиваю его: “А ты кто такой?” – “А я тебя видел, когда я был маленький, ты заходил к моему дяде”. Натан Федоровский, так звали небритого мужика, оказался берлинским галерейщиком. Он десять дней провел со мной, больным человеком, водил меня за ручку, учил, как жить на Западе. Почему он пришел, кто ему приказал?
И вот я говорю – это все были евреи. Я хотел написать об этом главу “Еврейские ангелы”. Все эти люди появлялись в моей жизни в самые острые моменты. Вот такое свойство. (Из статьи ”Похожий на еврея /История ненаписанной главы/” в международном еврейском журнале ‘Алеф”, № 960/04/2007 – А.З.)
*****
Предположите, что окружающие Вас люди постоянно говорят с величайшим презрением о Вашем отце и матери и имеют по отношению к ним лишь унижающие ругательства и сарказмы, каковы были бы Ваши чувства? Но это именно происходит с Господом Иисусом Христом. Забывают или не хотят знать, что наш Бог, ставший человеком, еврей, еврей по преимуществу, по природе, что мать его еврейка, цветок еврейской расы, что апостолы были евреи, так же как и все пророки, наконец, что наша священная литургия почерпнута из еврейских книг. Но тогда как выразить чудовищность оскорбления и кощунства, которое представляет собой унижение еврейской расы?
