«ЕС» всегда приходила к читателям в плотном конверте. Читатель хочет получать еврейскую газету, тем более бесплатную, но боится слова «Еврейская». Он хочет быть тайным евреем – как марраны в Испании в средние века. Там, когда узнавали, что человек – марран, его сжигали на костре. Читателей «ЕС», как мне кажется, не сожгут, но они по-прежнему живут в средневековой мгле, в которой мерцают отблески старых пожаров от еврейских погромов …
Эти плотные «гетто-конверты», эта коричневая материализация еврейских страхов и фобий говорит о психологическом состоянии пожилых людей (главный читатель «ЕС») лучше любых многотомных исследований.
Многие интеллигенты (очень часто – еврейские) любят говорить о «врожденном рабстве» русского народа. В этих словах много правды. Не меньше правды в словах о «генетическом страхе» русских евреев, точнее о генетическом страхе части евреев перед «свирепыми гоями».
Страх этот, как и положено, – безумный, абсолютно иррациональный. Свою фамилию, лицо, национальность «скрыть» (от кого, кстати? от соседей? от милиции? еще от кого-то?) невозможно. Любой разумный человек это отлично понимает. Но страх сильнее разума – как и положено инстинкту. Я прекрасно помню (да что там «помню», и сегодня многие так говорят!) вечные разговоры: «Об этом нельзя говорить по телефону!» О чем же? Нельзя по телефону «ругать ФСБ», нельзя «ругать Путина», нельзя вообще «ругать власть»… Помилуйте, зачем же так секретно – ведь я (да и тысячи моих коллег) все это говорим совсем не «по телефону», а по радио, в газетах пишем. И – ничего, как будто живы-здоровы. Так-то оно так… Разумом люди это понимают, головным мозгом они в 2006 году, а вот спинным – в 1937-м. Точно то же относится к конверту, в котором упакован страх перед… да черт его знает перед кем/чем. Страх – просто. «Не надо их дразнить». «Дразнить» – это значит большими буквами писать слово «Еврейская». Опасное слово. Преступное. Провоцирующее.
Мелочь, было бы о чем писать… Нет, не надо обманывать себя и других. Совсем не мелочь, а точное выражение психологического состояния многих (не всех, разумеется) читателей «ЕС».
Контрольный эксперимент пришелся на новый год.
«Темницы рухнут, и свобода вас встретит радостно у входа…» Сняли конверт! Отныне газета рассылается в прозрачном целлофановом пакете (без пакета невозможно-с!). Но редакция «ЕС» не может просто и резко перенести читателя из средних веков в новое время. Революция должна происходить в несколько этапов.
Газета так сложена (еврейские хитрости!), что рокового слова не видно. На обложке написано: «Еженедельная газета» – так не страшно? Рядом значатся две буквы «ЕС» – но ведь без расшифровки же! Ничего, они не догадаются. Мы только чуть-чуть высунулись из средних веков – так можно?
«Нет! Нельзя!» – кричат в редакцию по телефону насмерть перепуганные и возмущенные читатели.
Требуют, чтобы им больше газету не смели присылать. Новый страх: на конверте указан адрес (на самом деле – только номер квартиры). Значит, на почте знают! Значит, на почте есть список всех евреев! Черная метка «ЕС». Варфоломеевская ночь – белые кресты на дверях гугенотов, списки для отправки в Освенцим…
Кошмар.
Напрасно читатель думает, что я смеюсь. Какой тут смех.
Ужасная история. Ужасный страх. Ужасное состояние психики. Смехом это не лечится. А чем лечится? Не знаю.
Могу рассказать о себе.
Я тоже боялся услыхать на улице (в метро, автобусе) слово «еврей», вжимал голову в сутулые еврейские плечи, когда это слово булыжником пролетало над головой – даже когда речь шла не обо мне. Да уж – не герой, совсем не герой, мягко говоря. А потом… Нет, не было никакого «события». Просто времена изменились, и я как-то разжался, перестал трястись. И – ничего страшного не случилось. Я не стал ни сильнее, ни выше, у меня не появилось ни охраны, ни наглости. Но когда мужики, которые меня подвозят (в основном кавказцы) спрашивают про национальность, я отвечаю: «Еврей». Сперва это было трудно, вроде как последний крик перед казнью. А теперь – легко, спокойно, без всякого вызова и (почти) без всякого подтекста. Информация – и все тут.
То же самое и по радио, где я тысячу раз с удовольствием «раскрылся». Господи, как мне повезло, что у меня такая внешность, такая фамилия! Как мне повезло, что я – не Леонтьев, не Третьяков, не Газманов, что нет у меня соблазна спрятаться под панцирь своей русской фамилии и жить, что-то там от кого-то там «скрывая». Ох уж эта роль «неразоблаченного еврейца – самозваного арийца»… Как славно, что меня миновала чаша сия…
Не бойтесь, друзья, хочется мне сказать. Вот я – тоже трус. Но преодолел страх – и ничего. Нечего больше бояться.
Но есть еще одна история. В 1920-е годы из Канады к моему деду приехал его отец, звал уехать с ним в Канаду – в России жить страшно. Образованный дед ему ответил: «Зачем? Уж с чем-чем, а с антисемитизмом здесь покончено – навсегда». Безграмотный прадед ему возразил: «Нет, сынок, здесь все еще будет»…
«ЕВРЕЙСКОЕ СЛОВО», №3 (276), 2006 г. – http://www.e-slovo.ru
Эти плотные «гетто-конверты», эта коричневая материализация еврейских страхов и фобий говорит о психологическом состоянии пожилых людей (главный читатель «ЕС») лучше любых многотомных исследований.
Многие интеллигенты (очень часто – еврейские) любят говорить о «врожденном рабстве» русского народа. В этих словах много правды. Не меньше правды в словах о «генетическом страхе» русских евреев, точнее о генетическом страхе части евреев перед «свирепыми гоями».
Страх этот, как и положено, – безумный, абсолютно иррациональный. Свою фамилию, лицо, национальность «скрыть» (от кого, кстати? от соседей? от милиции? еще от кого-то?) невозможно. Любой разумный человек это отлично понимает. Но страх сильнее разума – как и положено инстинкту. Я прекрасно помню (да что там «помню», и сегодня многие так говорят!) вечные разговоры: «Об этом нельзя говорить по телефону!» О чем же? Нельзя по телефону «ругать ФСБ», нельзя «ругать Путина», нельзя вообще «ругать власть»… Помилуйте, зачем же так секретно – ведь я (да и тысячи моих коллег) все это говорим совсем не «по телефону», а по радио, в газетах пишем. И – ничего, как будто живы-здоровы. Так-то оно так… Разумом люди это понимают, головным мозгом они в 2006 году, а вот спинным – в 1937-м. Точно то же относится к конверту, в котором упакован страх перед… да черт его знает перед кем/чем. Страх – просто. «Не надо их дразнить». «Дразнить» – это значит большими буквами писать слово «Еврейская». Опасное слово. Преступное. Провоцирующее.
Мелочь, было бы о чем писать… Нет, не надо обманывать себя и других. Совсем не мелочь, а точное выражение психологического состояния многих (не всех, разумеется) читателей «ЕС».
Контрольный эксперимент пришелся на новый год.
«Темницы рухнут, и свобода вас встретит радостно у входа…» Сняли конверт! Отныне газета рассылается в прозрачном целлофановом пакете (без пакета невозможно-с!). Но редакция «ЕС» не может просто и резко перенести читателя из средних веков в новое время. Революция должна происходить в несколько этапов.
Газета так сложена (еврейские хитрости!), что рокового слова не видно. На обложке написано: «Еженедельная газета» – так не страшно? Рядом значатся две буквы «ЕС» – но ведь без расшифровки же! Ничего, они не догадаются. Мы только чуть-чуть высунулись из средних веков – так можно?
«Нет! Нельзя!» – кричат в редакцию по телефону насмерть перепуганные и возмущенные читатели.
Требуют, чтобы им больше газету не смели присылать. Новый страх: на конверте указан адрес (на самом деле – только номер квартиры). Значит, на почте знают! Значит, на почте есть список всех евреев! Черная метка «ЕС». Варфоломеевская ночь – белые кресты на дверях гугенотов, списки для отправки в Освенцим…
Кошмар.
Напрасно читатель думает, что я смеюсь. Какой тут смех.
Ужасная история. Ужасный страх. Ужасное состояние психики. Смехом это не лечится. А чем лечится? Не знаю.
Могу рассказать о себе.
Я тоже боялся услыхать на улице (в метро, автобусе) слово «еврей», вжимал голову в сутулые еврейские плечи, когда это слово булыжником пролетало над головой – даже когда речь шла не обо мне. Да уж – не герой, совсем не герой, мягко говоря. А потом… Нет, не было никакого «события». Просто времена изменились, и я как-то разжался, перестал трястись. И – ничего страшного не случилось. Я не стал ни сильнее, ни выше, у меня не появилось ни охраны, ни наглости. Но когда мужики, которые меня подвозят (в основном кавказцы) спрашивают про национальность, я отвечаю: «Еврей». Сперва это было трудно, вроде как последний крик перед казнью. А теперь – легко, спокойно, без всякого вызова и (почти) без всякого подтекста. Информация – и все тут.
То же самое и по радио, где я тысячу раз с удовольствием «раскрылся». Господи, как мне повезло, что у меня такая внешность, такая фамилия! Как мне повезло, что я – не Леонтьев, не Третьяков, не Газманов, что нет у меня соблазна спрятаться под панцирь своей русской фамилии и жить, что-то там от кого-то там «скрывая». Ох уж эта роль «неразоблаченного еврейца – самозваного арийца»… Как славно, что меня миновала чаша сия…
Не бойтесь, друзья, хочется мне сказать. Вот я – тоже трус. Но преодолел страх – и ничего. Нечего больше бояться.
Но есть еще одна история. В 1920-е годы из Канады к моему деду приехал его отец, звал уехать с ним в Канаду – в России жить страшно. Образованный дед ему ответил: «Зачем? Уж с чем-чем, а с антисемитизмом здесь покончено – навсегда». Безграмотный прадед ему возразил: «Нет, сынок, здесь все еще будет»…
«ЕВРЕЙСКОЕ СЛОВО», №3 (276), 2006 г. – http://www.e-slovo.ru
