Евреи глазами именитых друзей и недругов

Archive for March 5th, 2010

*****

 У меня была замечательная семья. Моего отца звали Марк Давыдович Липович, позднее он взял себе псевдоним Максимов, под этой фамилией он публиковался. История его псевдонима интересна и по-своему уникальна. Началась война, он оказался на фронте в первый же день войны, попал в плен. Отец был и евреем, и комиссаром. Его должны были расстрелять дважды. Но он бежал из плена и ушел к партизанам, прошел войну в партизанском соединении «Тринадцати» (герои гражданской войны из фильма Роома) под командованием Героя Советского Союза С.В. Гришина. Был политруком конной разведки. Поскольку в те времена родственников партизан немцы убивали, он сменил фамилию на Максимов — в честь героя довоенной кинодилогии о Максиме… Предки отца — евреи, проживавшие в Сновске. Мою бабушку по папиной линии звали Ева, это была очень простая женщина невероятной красоты. А дедушка был чекистом, его убили. У папы была сестра Шура. Когда мне исполнилось двадцать лет, я узнал, что на самом деле ее зовут Сара, а ее мужа Сашу — Исай. После того как дедушку убили, бабушка поняла, что двоих детей она поднять не сможет, и отправила папу на воспитание к своей сестре Гите Юдовне.  Я называл ее бабушкой и очень любил. Именно у нее я впервые попробовал еврейские блюда, например, фаршированную рыбу. Баба Гита вырастила и моего отца, и меня… В моей жизни всегда было два мира. Поэтому с детства у меня были «русские» дни рождения родственников мамы с драками, песнями, чтениями стихов, а с другой стороны была «еврейская» история с бесконечными обсуждениями того, как мы тяжело живем. В семье национальный вопрос никогда не вставал и не обсуждался. До первого класса я вообще плохо понимал, что люди делятся на русских и евреев, я понимал, что есть мамины родственники и папины. Впервые я соприкоснулся с еврейским вопросом, когда меня назвали «жидом». До семи лет я не знал такого слова. Я пришел и спросил у мамы, что это такое. Маму я всегда мог спросить обо всем, мог задать даже самые глупые вопросы. Поскольку перед этим я точно так же спрашивал про другое слово из трех букв, которое прочитал на заборе, и она мне доходчиво все объяснила, то я вновь пришел к ней выяснить значение неизвестного слова. Она мне снова объяснила, с тех пор в классе я несколько раз дрался, когда меня называли «жидом»… Мешала ли моему отцу в работе национальная принадлежность?  Конечно, хотя он с нами не делился такими подробностями. В первый раз я понял — что-то не так. Тогда он отказался вступать в комитет борьбы с сионизмом. Второй случай — когда он отказался вступать в партию для того, чтобы возглавить журнал «Знамя». Папа был беспартийный еврей. Такой человек в то время не мог руководить журналом. На 50 лет папе дали орден «Знак Почета», а на 60 лет, вместо полагавшегося к юбилею ордена Трудового Красного Знамени, снова дали «Знак Почета». В первый раз за границу он поехал, когда ему уже было за пятьдесят, — в Монголию, и то только потому, что в России погиб в автокатастрофе монгольский писатель и надо было кому-то сопровождать его гроб. Книги у него выходили реже, чем у других писателей. Кстати, моя мама поверила в перемены в нашей стране только тогда, когда ученый по фамилии Лившиц стал с экрана говорить об экономике!.. У меня проблем не было. Когда подошло время получать паспорт, я пришел посоветоваться с отцом, какую фамилию взять — Липович или Максимов. Папа сказал: «Только Максимов». Я уже начал печататься, а с еврейской фамилией журналистам было тяжело. Больше у меня по еврейскому вопросу проблем не было, сомнительным оставалось только отчество. Поэтому когда меня приняли на работу в «Собеседник» на должность редактора отдела «Культура», я по всем анкетам проходил просто как «Андрей Максимов» — отчество опускалось. Например, в «Комсомольской правде», где я долго работал, должно было быть определенное количество евреев — квота, не больше и не меньше. Моего друга Бориса Дориановича Минаева (ныне он — главный редактор журнала «Медведь») долго не брали на работу в газету, поскольку квота была исчерпана. И только когда одного из евреев перевели в другое издание, его приняли на работу. Когда в 1990-м родился мой сын, мы решили назвать его в честь моего ушедшего отца Марком. Из роддома он был так и выписан, с биркой «Марк Андреевич Максимов». После этого ко мне пришли тесть и теща, умоляли его переименовать, потому что мальчику с именем Марк в такой стране жить невозможно. Сына назвали Максимом… Мои впечатления об Израиле? Главное в Израиле — это люди, которые во враждебном окружении построили такую страну и не озлобились. У злобы нет перспективы. Перспектива любой страны — в людях, которые несут добро. Израильтяне — очень доброжелательные. Возможно, в этом залог того, что Израиль будет всегда. Думаю, если антисемита привезти в Израиль, если он нормальный, не сдвинутый человек, он полюбит эту страну и людей. Невероятно — построить в пустыне такие города! Не оценить такое невозможно; (Из интервью в журнале ”Алеф” № 1011, июнь 2011 – А.З.)

*****

В Израиль я приезжаю как к себе домой — даже визу делать не надо. Израиль — это отдельный формат. Как раньше говорили, 16-я республика Советского Союза. Там я чувствую себя вольготно, правда, немного тяжеловато — уж очень много друзей и родственников хотят со мной встретиться. Обычно я приезжаю в Израиль на несколько дней. Отыгрываю концерты и сразу сваливаю. Евреи — существа обидчивые! Если я зашел в гости к одному своему другу, а к другому заглянуть не успел, то все, обида на всю жизнь! Что поделаешь — люди пожилые, нервные… Хотелось бы остаться жить в Израиле? Нет! Там слишком много евреев. Или нет, пусть будет так: там слишком много арабов… Я жил у бабушки, которую музыка очень раздражала. Она была настоящей еврейской бабушкой… Мою скрипку, кстати говоря, она выкинула в окно. Уж очень ей не нравились извлекаемые мною из этого инструмента звуки. И до пятнадцати лет интереса к музыке не было — как отрезало. Уже потом я понял, что молодые люди, играющие на гитаре, больше нравятся девушкам…Еврейские праздники в семье скорее не отмечались.  Время для этого было неподходящее. Были субботне-воскресные посиделки. Мы все жили рядом, в районе метро «Аэропорт», и часто бывали друг у друга в гостях…  Наш район «Аэропорт» всегда был «рассадником» культуры: там жили и актеры, и режиссеры. Не знаю, я с антисемитизмом никогда не сталкивался. Жидовской мордой меня никто не называл…В Росконцерте нас называли «Машиной с евреями». Хотя и в самом Росконцерте евреев было процентов 90-95.  Потому, что евреи талантливы! (Из интервью на сайте   Jewish.ru   25.03.2011 – А.З.)

Моя мать родилась недалеко от Коломыи. Если точнее, в Яблуневе (Ивано-Франковская область – А.З.). Мама еврейского происхождения, ее фамилия и имя – Ханся Верберг. По-французски говорили – Шансья… Когда ей исполнилось восемь лет, семья уехала оттуда, и обосновались в Эльзасе, который тогда принадлежал Германии. Именно там мама повстречалась с моим отцом. А вот я уже родился в Страсбурге, когда тот опять стал французским. Вот такая судьба!.. Своё еврейство я ощущаю по-разному в разные годы. В детстве ощущал своё отличие от сверстников – по субботам я не мог ни читать, ни писать. Я стеснялся того, что был евреем, мне напоминали об этом ежедневно. Иногда я чувствовал себя, как в гетто. Отец не был глубоко религиозным, он был человеком своего времени, активным членом профсоюза, социалистом. Работал рядом с другими мясниками – христианами, и они часто говорили ему: ”Ты хороший парень, похож на нас”. Он отвечал: ”Ну, конечно, похож, Ведь Хрисос был евреем. Как можно быть антисемитом, если Хрисос, что пошёл на крест, был евреем?!” Еврейскую тему до войны понимали совершнно иначе, чем после войны…Ребенком я сталкивался с антисемитизмом. Во время оккупации Франции моего отца депортировали и отправили в Освенцим, как и многие тысячи евреев, среди которых могли быть Эйнштейн, будущие создатели лекарств от рака и СПИДа. В 1944 г. мой отец погиб в концлагере, и я оплакиваю его. Для мира – он один из миллионов безымянных, замученных нацистами. А для меня – тот, кому я посвятил всю свою работу…В Сопротивлении никто не интересовался, кто я такой – еврей или христианин, мы боролись против общего врага. (Из интервью в газете ”Комсомольская правда” 11.07.2001 – А.З.)

*****

Одна умная журналистка в Нью-Йорке попыталась объяснить все, что я делаю, моими еврейскими корнями. Я ей ответил: «Мадам, я хочу говорить о человеческих переживаниях, а не о еврейских». Я понимаю переживания евреев во время погромов в Польше, в России, я знаю, что была культура гетто и культура Талмуда, я всю жизнь восхищаюсь Шагалом, который сумел все эти вещи переплавить в визуальные образы. Я сам занимался живописью и понимаю, что это значит. Но при всем при том живешь только один раз, и эту жизнь стоит осмысливать не для евреев, мусульман или христиан, а для всех людей. Есть разные школы и разные философские системы, но я верю в общечеловеческую философию.

             Комментарий: Марсель и его брат Алаин избежали депортации, взяв себе фамилию наполеоновского генерала – Марсо. Они стали участниками французского Сопротивления. Марселю было чуть больше 20 лет, когда он, благодаря уникальному дару – мгновенно менять свое выражение лица и походку, – переправил в Швейцарию и спас более 70 еврейских детей. С риском для жизни он проходил мимо одного и того же постового, а тот всякий раз принимал его за другого человека.

P.S. Посмотрите: ”Евреи Франции”

P.S. Посмотрите. Лолита Милявская. Временно доступен

  На самом деле, фамилия Митта только частично мне принадлежит. А родился я под фамилией Рабинович. Отец мой Рабинович и семья вся была Рабиновичи. Нормальная такая московская еврейская семья, практически полностью расстрелянная в 37 -м году… Когда я делал картину “Затерянный в Сибири”, о послевоенных сталинских лагерях, у меня была идея сделать главного героя евреем. Англичанин, который был продюсером этой картины, решил, что если главный герой будет русским, то фильм легче продать в Америке. Конечно, он заблуждался, но я был безграмотен и не смог настоять на своем. Картина везде имела успех, но теперь я понимаю, что если бы главным героем “Затерянного в Сибири” был еврей, то картина получилась бы гораздо значительнее. И судьба ее сложилась бы по-иному. Когда начинаешь отвечать на эти вопросы ( Вы ощущаете себя евреем? – А.З.), задумываешься – до какой степени Пастернак, Бродский, Ильф являются евреями? Когда ты воспитан в определенной культуре, то невольно работаешь ее кодами. Я видел так много людей, которые становились евреями, когда им нужно было выжить в американской общине. Я их не осуждаю, у меня не было такой ситуации. Наверное, я все же ощущаю себя евреем – так же, как Вуди Аллен. Не то, чтобы у меня были такие же амбиции, но без поправок на гениальность… Скорее я, как Эйнштейн, ощущаю свое нахождение в сегменте определенной культуры. Для меня Вуди Аллен – пример еврея, интегрированного в многонациональное общество. Моя нация – Москва и в какой-то степени Россия, но это тоже часть еврейской ментальности.  (Из выступления в Московском еврейском общинном доме 11ноября 2007 года – А.З.)

 *****

Вы меня про евреев спрашиваете ( в ответ на вопрос: говорят, вы евреев не любите, мне это Марк Рудинштейн поведал и ещё несколько человек? – А.З.). Рудинштейн не любит меня, а я не очень жалую его, но не потому, что он еврей, а потому, что жулик. Этот деятель должен был отдать мне денежный приз за какой-то из его фестивалей — уже не помню, какой, и не отдал, но дело не в этом, я не потому отношусь к нему достаточно иронично. Знаете, для меня русский — любой, кто любит и чувствует мою страну, кто знает ее и хочет быть вместе с ней и в горе, и в радости. Любой! Вот Левитан — еврей?.. Вот и ответ на ваш вопрос. Глупо пытаться доказывать, как некоторые, что у меня куча друзей-евреев, — это идиотизм полный! Для меня такого понятия нет вообще, как и внутреннего отторжения, свойственного антисемитам. Это же существует, и не зря в России поговорочка такая гуляет: «Нос горбат, живет Арбат, много зарабат» — это же из народа идет. Но и ругать евреев за то, что они умнее, глупо — лучше самому учиться. Понимаете, разрушать мечеть вместо того, чтобы рядом построить храм, нелепо. Меня созидание интересует, а не возможность занять чье-либо место, и если человека берут на работу потому лишь, что он еврей, или не берут по той же причине, это одинаково глупо и пошло. Все-таки если он может выполнять поставленные задачи, работать на дело, которым занимается, и на страну, нет разницы, какой он национальности. Проблема в том, что это для определенной категории людей как раз самое удобное оправдание. Вот, допустим, вы говорили, что меня многие ненавидят. Почему? Да потому, что я, Михалков, якобы не люблю евреев, а доказательств никаких нет. Если я дал по морде хаму, а тот оказался евреем, это не значит, что мне евреи не нравятся, — я терпеть не могу хамов, и тут ничего не поделаешь. С тем же успехом могу дать и киргизу, и русскому, но кое-кто сразу же под свою ненависть некую базу подводит: «А-а-а! Ну понятно…». Посмотрите картину «Двенадцать» и поймете, люблю я евреев или нет. (Из интервью на сайте ”Бульвар Гордона” № 14/206 7.04.2009 – А.З.)

            Комментарий:  Понятно, в душу Михалкову не влезешь. Да, он трепетно сыграл гламурного Александра III — первого юдофоба среди русских царей. Перевоплотился, так сказать. Но не будем все же путать образ и актера. Демонстративное преклонение перед самодержавием (в исполнении Александра III) и собственный антисемитизм — совсем не одно и то же. В фильмах нашего Дворянина никаких юдофобских пассажей — хоть прямых, хоть кривых — не найдешь.   В последнее время он повадился снимать Валентна Гафта. Это трогательно, ведь Гафт считается автором эпиграммы «Земля, земля, ты ощущаешь зуд? // Три Михалкова по тебе ползут!» Не то земля перестала ощущать зуд, не то Гафту какой-то свой зуд дороже, но, в любом случае, он присоединился к Михалковым. Но и Михалков зря не чихнет — оседлав образ Гафта, он надеется скорее доползти до приза на каком-нибудь западном фестивале. Ведь политкорректный фильм про Россию без «хорошего еврея» (вариант — чеченца) — это как американское кино, да без негра! (Л. Радзиховский)

P.S. Посмотрите. Ток-шоу Соловьёва – Поединок. Михалков – Быков

Скажи мне, как ты относишься к евреям, и я тебе скажу, кто ты. Еврейская тема не может не присутствовать в сознании думающего русского человека. Даже в подсознании. Я никогда не был политиком. Говорю лишь о вещах сугубо этических, неотделимых от нации, частью которой себя ощущаю. Не скажу, что антисемитизм в России когда-либо обретал воспаленные формы. Конечно, был «Союз Михаила-Архангела», были страшные погромы, но не было чего-либо подобного тому, что происходило в нацистской Германии или средневековой Испании.

 *****

 *****

Я никому не рассказывал раньше это, потому что никто не спрашивал, всем интересно ведь, как я живу, с кем целуюсь в подъезде… Я из очень простой, грустной, честной, очень ранимой большой семьи Моисеевых. Это еврейская, убогая, но очень культурная местечковая фамилия. Вся наша семья родилась и выросла в маленьком местечке Могилев и от других семей отличалась тем, что всю жизнь они тупо верили в то, что они делали: рожали много детей. Моим предком не был граф, герцог или дворянин, и ни на один из этих титулов я не претендую и не хочу претендовать. Перед моим родом меня преклоняет то, что до конца жизни они прожили больную, униженную жизнь местечковых евреев. Мой предок был конюхом при дворе, моя бабка, нет, прабабка была прачкой при дворе, а я шут, но – при народе.

*****

Умы наших начальников ещё не совсем адаптировались, и они при каждом удобном случае хотят напомнить мне о том, что я « голубой » и еврей. Эти два пункта мне до конца не прощают до сих пор…Какой я педераст? Я нормальный парень из полукрестьянской еврейской семьи!.. В последнее время меня очень полюбили в Израиле. Во время одной из гастролей в этой стране я увлекся кабалистикой. Вообще, мне трудно сказать, к какой вере я принадлежу: моя мама по национальности еврейка, в детстве я долгое время жил в башкирской деревне с мусульманами — татарами и башкирами, потом обитал в одной католической стране, ходил в костел — так или иначе я отношусь ко всем верам. Я с уважением отношусь ко всем религиям земли, никогда не делил людей по цвету кожи и сексуальным пристрастиям. Для меня нет национальности — есть только человек. Обрезанный он или нет — для меня совершенно не имеет значения. Если мы будем отвратительно себя вести к людям другого цвета кожи, другого секса, живущим в нашей стране, то возможны ситуации пострашнее французских погромов. Это серьезный сигнал.

              Комментарий: Из газет. 15 ноября 2006 годав израильском парламенте впервые побывал известный российский певец Борис Моисеев. В кнессет его пригласила депутат от партии «Наш дом Израиль» Софа Ландвер, которая сходила на концерт Моисеева в Ашкелона и решила, что заезжей знаменитости надо показать цитадель израильской демократии. «Я рад, что меня пригласили сюда, – сказал Моисеев, – моя мама могла бы гордиться своим сыном: меня, простого еврейского мальчика из Могилева, пригласили в кнессет». На встречу с певцом, как сообщила пресс-служба НДИ, пришли не только парламентарии из «Нашего дома», но и многочисленные русскоговорящие сотрудники кнессета. От их имени Софа Ландвер вручила Моисееву специально приготовленную для этой встрече серебряную мезузу.
P.S. Посмотрите и послушайте. ”Лехаим”. Поёт Б.Моисеев

 *****

Мою фамилию часто принимают за еврейскую, на самом же деле такие фамилии, как Моисеев, Абрамов, чисто русские. Когда мы приехали в Биробиджан, на перроне нас встречала толпа людей с огромным плакатом: “Да здравствует наш Моисеев!” Биробиджанцы решили, что приехал знаменитый ансамбль во главе с евреем Моисеевым. Ко мне прибежал мой зам по хозяйству Михаил Евсеевич Волынский и с восторгом сообщил: “Игорь Александрович! Они хотят сделать для нас большой банкет!” “Ну, банкет так банкет. Я очень рад”. С этим Волынский исчез и, как я потом узнал, разговорился с людьми, накрывавшими столы. “Наверное, вы думаете, что Моисеев еврей? Он совершенно не еврей. Он русский”. Те вдруг всполошились: “Как русский?! А мы думали, что еврей…” “Нет, он русский, но он ничего… очень рад”, – попытался успокоить их Михаил Евсеевич, видимо, сообразив, что зря затеял этот разговор. Но устроители не только не успокоились его заверениями, но, напротив, стали собирать со столов продукты и складывать их в корзины. Волынский вернулся как в воду опущенный. “Вы знаете, они не хотят давать банкет”. “А почему?” “Они узнали, что вы не еврей”. “Да? А кто же им сказал?” “Я сказал”. “Зачем же вы говорили… Ну, побыл бы немножко евреем. Хорошо бы покушали”. Так банкет не состоялся, потому что Моисеев не еврей. (Из интервью в ”Российской газете” 20.06.2006 . Интересно, что в Российской Еврейской Энциклопедии /1999 г., т. 2-ой, стр. 304/ Моисеев причислен к евреям – А.З.)