*****

Вообще, я дитя двух еврейских ветвей. По маминой линии это ашкеназы — евреи, которые вытеснялись из Испании инквизицией в Германию, Польшу и Россию. Моя мама жила в классическом местечке Черты оседлости, где-то между Витебском и Бобруйском. Папа мой — сефард, потомок евреев Северной Африки, расселившихся по Палестине. Его отец и дед были купцами-коробейниками, которые приехали из Палестины на Кавказ. По словам отца, дедушка знал 13 языков: древнееврейский, идиш, русский, армянский, грузинский, арабский и так далее. Во время Первой мировой войны дед познакомился со своей будущей женой, моей бабушкой. Она была членом партии Бунд, закончила где-то в Прибалтике гимназию, что для женщин в то время было большой редкостью. У них родились трое детей. В 1921 году, когда папе было шесть лет, бабушка с дедушкой умерли от голода. Отец, его брат и сестра (погодки, три и четыре года) остались сиротами. Их отправили в один из белорусских детских домов. Как я понял, там-то нашу сложную сефардскую фамилию, которая не вмещалась даже в одну строчку, и урезали, превратив в «Дондурей». Так что фамилия совершенно уникальная.

Отец вырос в детском доме, однако это не помешало ему получить два образования: техническое и военное. В 1941 году он закончил Высшую военную школу. Надо сказать, он никогда не испытывал каких-либо ограничений, хотя на его долю, как и на долю всех людей, родившихся в 1915-1916 годах, пришелся весь ужас ХХ века. Отец прошел всю войну: он воевал шесть лет, с 1939 по 1945 год, и дослужился до звания подполковника. Затем были сталинские лагеря. Отца арестовали сразу после моего зачатия: он получил десять лет по статье 58-10 (антисоветская пропаганда). Ему невероятно повезло, ведь за это давали либо 10, либо 25 лет. Других сроков не было. Он вышел только потому, что был инженером и умел читать чертежи, а тогда как раз строили ГЭС. Всего отец просидел семь с половиной лет. До 1956 года он был поражен в правах: не мог работать инженером, принимать участия в выборах, жить в крупных городах. Меня он увидел, когда мне было уже шесть или семь лет.

На долю поколения моих родителей выпали какие-то невероятные страдания, связанные с войной, сталинизмом, космополитизмом. Папа говорил, что если бы он не был евреем, то за штурм Днепра ему вручили бы Орден Ленина (вместо этого он получил Орден Красной звезды). Сразу после войны отец был назначен главным инженером военной базы. Появились новые проблемы: началась кампания борьбы с космополитизмом. Тем не менее ему удалось «проскочить», ведь арестовали его еще задолго до кампании, в 1947 году. Представляете, лучшие годы жизни… Когда его выпустили, ему было 40 лет. Сначала воевал, а потом сидел в лагере. А ведь он так хотел стать художником, поступить в Академию художеств, бросить это свое инженерное дело — ведь у него были совсем другие интересы. Вот так прошла катком по еврейскому мальчику советская власть… Кстати говоря, в детстве, когда еще были живы его родители, отец учился в еврейской школе, поэтому прекрасно знал идиш и древнееврейский язык. Он был очень смышленым мальчиком. Я, как мог, компенсировал его неудачи. Точно знаю, что самым счастливым в его жизни стал день, когда я поступил в Академию художеств в Ленинграде, правда не на факультет живописи, как он хотел, а на факультет теории искусства…. Родители были очень «советскими» людьми. Кроме того, мы жили в маленьком провинциальном городе, где не было сильной общины. Речь идет о городе Сызрань. Мы жили в абсолютно русской среде. К тому же папа был поражен в правах. Мама, как жена врага народа, могла работать только приемщицей обуви, и это при том, что у нее было два образования. В 1956 или 1957 году отца восстановили в правах, выплатили денежную компенсацию, он стал главным инженером большого управления.

Еврейского, иудейского воспитания, какое можно получить сейчас, мне не дали. В Сызрани и синагоги-то не было. Я был единственным евреем во дворе, в школе. Помню разве что учительницу-еврейку, и все. А эти бесчисленные очереди — за мясом, хлебом, молоком, сахаром, предметами первой необходимости… 60-е годы: страшнейший, беспредельный дефицит. В маленьких городах этот вопрос стоял особенно остро. Люди, живущие в Москве, даже не могут себе этого представить. Уже потом, живя в Москве и Ленинграде, я стал возить родителям продукты, и делал это в течение тридцати лет…  Меня  воспитали атеистом, и это было для них естественно. Однако когда родителям хотелось от меня что-нибудь скрыть, они переходили на идиш, на котором оба свободно говорили, ведь это был язык их детства. Вскоре я тоже начал его понимать, поэтому их «сговоры» о том, чтобы не пускать меня в кинотеатр или на улицу, я постепенно начал распознавать.

 Вы знаете, я не думаю, что в России на теме Холокоста каким-то образом спекулируют. Россия, в отличие от Европы, уроки Холокоста не усвоила. У нас практически нет серьезных фильмов или сериалов на эту тему. Были экранизированы некоторые вещи, например, «Тяжелый песок» Анатолия Рыбакова, но их очень немного. Российский народ не чувствует ответственности за насилие над еврейским народом: ни за погромы начала ХХ века, ни за преследования евреев в 50-е годы, ни за гибель евреев от рук фашистов в годы Второй мировой войны. Евреям не сочувствуют. О том, как офицеры выдавали немцам своих же солдат-евреев, никто, якобы, не знает. Фильмов про это у нас нет. Снимать кино про предательство русских никто не будет, да и денег на это никто не даст. Российское кино финансируется в основном из государственного бюджета, и денег на хулу на советскую власть и русский народ выделять никто не станет. Российско-еврейские миллионеры, фридманы, авены и вексельберги, ответственности тоже никакой не несут: они лучше передадут купленные яйца Фаберже в государственный музей или будут финансировать Сколково, чтобы получить откупы или какие-то проекты в нефтяном бизнесе. Их семьи в России уже давно не живут, поэтому им это не нужно. Они не дадут денег ни на производство, ни на продвижение, ни на покупку времени показа на телевидении. Мне так кажется. По крайней мере я не знаком с еврейскими организациями, которые бы вкладывали в это все свои силы, «пробивали стены» и задумывались о воспитании российского народа в плане толерантности.

 Меня потряс фильм о Холокосте «Заговор» — английский фильм о том, как представители ведомств нацистской Германии собрались зимой 1942 года на озере Ванзее, чтобы решить судьбу еврейского народа. За одну ночь. И вот они сидят, болтают, пьют, иронизируют, а ты понимаешь, что эти 15 человек решают судьбу десяти миллионов евреев… Начинается все с того, что они собираются отнять у евреев имущество, а заканчивается тем, что решают их убить. Очень сильный фильм. Его, разумеется, никогда не покажут в России в семь часов вечера. Такие вещи показывают по ночам, когда весь народ спит… Насколько я знаю, собираются экранизировать роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба», в котором еврейская тема занимает далеко не последнее место. Этим занимается режиссер Сергей Урсуляк, автор сериала «Ликвидация» с Владимиром Машковым в главной роли. По-моему, в данный момент он уже завершает работу над этим фильмом. Думаю, что еврейская тема там будет очень сильная, собственно, как и в «Ликвидации». Может быть, у Урсуляка есть какие-то еврейские корни? Вы у него спросите! Наверняка, снимет он хорошо. (Из интервью на сайте jewish.ru  12.08.2011 – А.З.)

2 Responses to “

Дондурей Даниил Борисович (1948 – 2017), российский иссусствовед , главный редактор журнала «Искусство кино», член Совета по развитию гражданского общества и правам человека при Президенте РФ

  • Женя:

    Просто умница!!!!!

  • Здесь можно вспомнить, что Дондурей выступил за снятие полномочий председателя Союза кинематографистов с Никиты Михалкова и поддержал выбор председателем Союза Марлена Хуциева. Однако суд признал законные по всем пунктам устава выборы Хуциева нелегитимными. В результате спора с Никитой Михалковым у всех голосовавших за Марлена Хуциева начались профессиональные беды. Журнал «Искусство кино» спешно мтали выселять из помещения по улице Усиевича, где он изначально находился. Редакция журнала 28 мая 2009 года получила уведомление с требованием до 1 июня освободить помещение по адресу Москва улица Усиевича, которое в 1963 году решением ЦК КПСС было построено специально для журнала. Такой же версии придерживается NEWSru.com, сообщая: «Михалков выселяет редакцию журнала „Искусство кино“, главный редактор которого выступил против него на съезде». Сегодня редакция журнала «Искусство кино» располагается по новому адресу – в Центральном Доме актера на Арбате.

Leave a Reply for Женя

*