Вначале я была очень наивна, что раз искренне стала его ( писателя Акима Волынского – он же Хаим Лейбович Флексер – А.З.) жалеть: сказала, что евреям очень трудно писать, не имея своего собственного, родного языка. А писать действительно литературно можно только на одном, и вот этом именно, внутренне родном языке. Язык древнееврейский? Мало кому их современных евреев он родной. Писать на жаргоне? Этого евреи не хотят. Они пишут (когда пишут) на языке страны, в которой живут. Но этот язык, даже в тех случаях, когда страна – данная – их «родина», то есть, где они родились, – им не «родной» не «отечественный», ибо у них «родина» не совпадает с «отечеством», которого у евреев – нет… Ни Лермонтов, ни Некрасов, ни Толстой или Достоевский не могли бы быть евреями, как ни Гёте, ни даже Ницше ( А как же еврей Гейне, полуеврей Мицкевич и многие другие? – А.З.)…Кстати, об антисемитизме. В том кругу русской интеллигенции, где мы жили, да и во всех кругах, более нам далёких – его просто не было. ( А так ли? Из воспоминаний ”Живые лица” – А.З.)
Комментарий: Антисемитизм многих русских писателей общеизвестен. Как-то к Гиппиус обратился за помощью 19-летний Мандельштам. Он просил прочесть его стихи и порекомендовать, если Гиппиус сочтет возможным, поэтическому мэтру и вершителю поэтических судеб Валерию Брюсову. Гиппиус прочла и порекомендовала. «Дорогой Валерий Яковлевич, — написала Гиппиус, — некий неврастенический жиденок, который года два тому назад еще плел детские лапти, ныне как-то развился, и бывают у него приличные строки… Он приходил ко мне с просьбой рекомендовать его стихи вашему «вниманию». Я его не приняла (уж очень он «устанный»), но стихи велела оставить, прочла и нахожу, что «вниманию вашему рекомендовать их могу». Стихи, конечно, стоящие. Но, вот, «жиденок». И Брюсова, это, судя по всему, не покоробило. Иначе Гиппиус не позволила бы себе. Воздержалась бы от некорректной констатации.
