Вряд ли солнце русской поэзии при всём величии своей поэтической фантазии полагал, что его стихи прозвучат в числе других сущих на Руси языков ещё и на идише. Но гений поэта преодолел и это препятствие. Представьте себе: Евгений Онегин, Татьяна, Ольга, Ленский, вещий Олег, а также герои Полтавы, в том числе Петр Великий, и даже Борис Годунов заговорили на языке Шолом-Алейхема в полный голос.Недавно в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки мне довелось ознакомиться с архивом покойного ленинградца Моисея Мееровича Бернштейна, где хранятся вышеназванные переводы на идиш русской классики. Более того, под пером Моисея Бернштейна на идише заговорили и другие русские поэты — Лермонтов, Фет, Некрасов, Бальмонт, а также немецкие и американские классики — Гейне и Лонгфелло, причём список на этом не заканчивается. Кстати сказать, Моисей Меерович составил к «Песне о Гайавате» Лонгфелло пояснения индейских терминов на том же идише!
Однако не меньший интерес представляет судьба самого переводчика, о чём мне удалось узнать от его сына — Александра Моисеевича, проживающего в настоящее время в США и приехавшего в Санкт-Петербург.
Моисей Меерович Бернштейн родился в 1892 году в восточной части Польши, входившей в состав Российской империи. У ребенка из семьи мелкого торговца с раннего детства проявились поразительные способности. В частности, мальчик обладал феноменальной памятью и помнил наизусть всю Тору. А сравнивая буквы надписей на товарах, приходивших в лавку, самостоятельно изучил русский и немецкий языки! Все, разумеется, прочили такому учёному пареньку карьеру раввина. Вероятно, так бы оно и было в прежние времена. Но век был уже двадцатый, и вопреки воле отца Моисей уезжает в Германию учиться в институте и становится инженером.
Возвратившись в Россию, он женился и вскоре «прославился» в еврейских кругах тем, что публично отказался делать обрезание своему новорожденному сыну, из-за чего еврейские газеты подняли шум о «сумасшедшем» еврее. Таковы были тогдашние нравы. Жена Моисея Бернштейна вскоре умерла, и он женился во второй раз. Вторая его супруга и стала матерью недавнего питерского гостя Александра Моисеевича и его старшей сестры Лилии.
Александр Моисеевич вспоминает, что его мать была известной в Петербурге акушеркой, а вот ее супруг Моисей Меерович… не имел права жительства в столице и был по этой причине неоднократно высылаем.
Тут, правда, есть некоторая неясность, поскольку лицам иудейского вероисповедания, получившим высшее образование, право жительства в крупных городах предоставлялось. Вероятно, диплом германского учебного заведения не соответствовал каким-то необходимым в России требованиям. В конце концов, кто-то сдал за нашего героя экзамен… на зубного техника, и он поселился в Петербурге на законном основании.
Видимо, у Моисея Бернштейна были также недюжинные деловые способности, потому что 1917 год он встретил председателем одного коммерческого общества. Благополучно пережив революционные бури, он продолжал заниматься коммерцией во времена нэпа, а после свёртывания новой экономической политики работал на фабрике «Победа» № 1. Там наш герой приобрёл большой авторитет и уважение коллег, когда выиграл очень сложный судебный процесс за свою фабрику.
Уважали его знакомые также за выдающиеся шахматные способности. Достаточно сказать, что незадолго до Первой мировой войны Моисей Бернштейн, не будучи шахматным профессионалом, сумел в ходе двухчасовой партии с тогдашним чемпионом России, а затем и чемпионом мира Алехиным добиться почётной ничьей!
В семье этого удивительно разностороннего человека помнят великолепную библиотеку, собранную им за многие годы. В собрании также были уникальные книги с иллюстрациями знаменитых русских художников. Все экспозиции Эрмитажа он знал на память! По воспоминаниям дочери Лилии, отец советовал ей для тренировки зрительной памяти и внимания в определённом зале на картине под определённым номером обратить внимание на указанные им детали.
Был Моисей Бернштейн также отличным математиком, хорошо знал физику, литературу, историю, владел тремя европейскими языками. Однако при всём этом оставался, по определению сына, одним из «породы чудаков», склонным к опасному в те времена озорству. Например, при переписи населения он приписал себя к «космополитам». Все увещевания инспектора он опровергал посредством привлечения философских доводов.
Но, безусловно, главным делом жизни Моисея Бернштейна перед Великой Отечественной войной стали переводы на идиш классиков мировой поэзии, прежде всего Пушкина. Увлечение переводами было настолько велико, что своего сына Александра он первоначально назвал именем… индейца, героя поэмы Лонгфелло «Песнь о Гайавате» – Вэбон. (Это имя он поменял позднее на «Александра»). А когда дочь помогала Александру Мееровичу, он звал её «Антигоночка» -по имени героини трагедии Софокла «Антигона».
Выходившая тогда на идише газета «Дер Эмес» («Правда») подготовила для публикации ряд переводных материалов Моисея Бернштейна, но разразившаяся война помешала этому осуществиться.
По словам дочери переводчика, во время ленинградской блокады Моисей Меерович проявил железную волю и выдержку. Лучшую пищу он отдавал внучке. Ни разу он не пожаловался на голод. Он говорил: «Я без хлеба могу жить, а без книги не могу» и «Если человек думает только о желудке, это не человек, а скотина».
Умер этот неординарный человек от голодного истощения 2 февраля 1942 года…
Скромным, но вместе с тем величественным памятником этому замечательному человеку пока остается только собрание его переводов в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки в Санкт-Петербурге. На предлагаемой вниманию читателей страничке он может видеть черновик начала перевода баллады Пушкина «Песнь о вещем Олеге». На идише её наименование и первые две строки звучат так:
ГЕЗАНГ ВЕГН ВЕЙТЗЕЕР ОЛЕГН
Ви хайт рихтиг клайбт зих
Вейтзеер Олег
Баштрофн ди протин хузорн.
Всеволод ВИХНОВИЧ Биробиджанская звезда
