Проект «Красного Сиона» провалился и обернулся массовой эмиграцией из Биробиджана в Израиль. Тем не менее, еврейская культура охотно используется русскими в этой несостоявшейся «Земле обетованной». О прошлом и будущем Еврейской автономной области рассказывает писатель Александр Мелихов, автор книги «Биробиджан — земля обетованная».
– Александр Мотелевич, как в советской империи могла зародиться мысль о национальной окраине?
– Когда я писал свою книгу о Биробиджане, мне все говорили, что евреев там нет, и от еврейской автономии осталась одна декорация. Но то, что я увидел там, как раз таки и можно назвать запоздалым торжеством имперской политики. Обычно империю воспринимают как некую вершину шовинистического национализма, но на самом деле империя есть преодоление этнического во имя более высокой целостности, определяющей сосуществование множества культур. При этом, правда, теория мультикультурализма утверждает, что все культуры должны быть равноправны, но такого не бывает, все держится на какой-то одной, стержневой культуре.
Советская власть начиналась с декларации равенства всех наций, но ей поначалу явно не хватало доминирующей компоненты, опоры на один большой народ. Большевики «продавливали» интернациональную грезу, давая права малым нациям и подавляя экзистенциальные потребности основного, русского, народа: его самые естественные национальные чувства объявлялись великорусским шовинизмом. Но Сталин осознал, что надо ставить на самую сильную лошадь и сделал акцент на национальные, русские лозунги. Впав при этом в другую крайность: теперь уже самые невинные национальные чувства меньшинств объявлялись буржуазным национализмом и карались наравне с убийством. Именно с началом этой новой сталинской политики Биробиджан стал превращаться из национальной автономии в обычную имперскую окраину.
– Но ведь начиналось все довольно бурно, и большевики как раз таки разыгрывали национальную «карту»?
– Начиналось именно так. Судя по всему, если уж не стопроцентным инициатором, то, как минимум, главным покровителем биробиджанского проекта был председатель ВЦИКа М.И. Калинин. В 1924 году было принято решение о создании особой еврейской области. Причем Калинин считал, что сохранить национальную идентичность евреям поможет некая «привязка» к земле, а именно, занятия сельским хозяйством. Хотя, на мой взгляд, носителями народнических идей могут быть не только крестьяне, но и интеллигенты, инженеры… Однако на тот момент какая-то часть власти считала именно так.
Лозунг о переезде евреев в Еврейскую автономную область был брошен в народ, евреев стали стимулировать к переезду из Белоруссии, Украины и других мест черты оседлости, где царила страшная нищета. Но жить в палатках и кормить комаров охотников оказалось меньше, чем задумывалось. Хотя все-таки немало. Вся пропаганда была построена на том, что Палестина – это родина для еврейской буржуазии, а Биробиджан – родина трудящихся евреев. Рупором этой идеи стали, в том числе и евреи, побывавшие в Палестине, но по разным причинам разочаровавшиеся и вернувшиеся назад. Эта красивая пропагандистская сказка раскручивалась на полную мощь. События тех лет описаны мною в романе «Красный Сион»: малообразованный еврей-сапожник из Польши узнает про Биробиджан, проникается идеями братства народов СССР и едет на новую «землю обетованную», впрочем, его судьба в итоге оказалась плачевной.
– Дальнейшая история Биробиджана круто изменилась?
– Она изменилась с началом крупномасштабных сталинских репрессий. Все идеалисты новой земли были уничтожены в 1937 году: пассионарный период закончился, и вождю нужны были серые, послушные люди. Ко времени начала Великой Отечественной войны Биробиджан стал довольно большим советским городом. Евреев здесь больше всего было в 1934 году, но даже тогда их количество составляло всего четверть населения. При этом в городе существовали школы с изучением еврейского языка, были основаны еврейские колхозы и еврейские сельсоветы. Евреи занимали руководящие посты в области.
Во время войны евреи с энтузиазмом защищали советскую родину, но особая жестокость фашистов по отношению к их нации сыграла свою роль. Евреи стали оплакивать своих убитых отдельно, выделяя их среди бойцов Красной Армии и жертв фашистского террора. Подобные настроения сквозили не только в народных разговорах, но и в печати. Вот теперь я слышу голос крови, тяжкий стон народа моего, писала сверхсоветская поэтесса Маргарита Алигер. Последней же каплей в чаше сталинского терпения стало возникновение государства Израиль. Во главе этой новой страны встали левые сионисты, которые поначалу дружили с СССР, но потом резко изменили вектор в сторону США и Западной Европы: этот союзник показался им более надежным. Сталин такой измены не простил. А, между тем, советские евреи демонстрировали солидарность с Израилем, приезд посла Голды Меир вылился в целую демонстрацию.
Тогда-то Еврейская автономная область и была разгромлена по указу вождя. В одночасье закрылись еврейские школы, были сожжены еврейские книги, поэтам и литераторам, воспевающим подвиги своего народа во время войны, дали по 10 лет лагерей. А секретарь областного комитета ВКП(б) Еврейской автономной области Александр Бахмутский был обвинен в том, что «не вел борьбы с преклонением перед иностранщиной и по существу одобрял пропаганду буржуазного еврейского национализма и космополитизма». Он был приговорен к расстрелу, но написал письмо Сталину, в котором раскаялся во всех «грехах». Вождь пожалел еврейского руководителя и заменил ему расстрел на 25 лет лагерей. В 1956 Бахмутского амнистировали, но вышел он из тюрьмы тяжело больным человеком и прожил недолго.
– Во что превратился Биробиджан после такой «зачистки»?
– Еврейская автономия стала обычной советской областью, ничем не отличавшейся от какой-нибудь Магнитогорской. Единственное, что сохранилось – надпись «Биробиджан» на иврите, украшающая здание местного вокзала. Во времена перестройки в городе стали открываться еврейские учреждения культуры, но, с другой стороны, из Биробиджана начался массовый выезд в Израиль. На сегодняшний день, евреев там почти не осталось – все, кто хотел, давно уехали.
– Каково будущее Биробиджана? Неужели через пару-тройку десятков лет ничего еврейского там не останется вовсе?
– Думаю, что ассимиляция евреев почти завершилась. Те евреи, которые живут в ЕАО сейчас, знакомы с еврейскими традициями и языком в пределах сентиментальной грезы. Думаю, Биробиджан останется обычным российским городом. С тем, правда, важным отличием, что слово «еврей» там не имеет негативного оттенка. Русские без всякого ядовитого подтекста сами называют свою область «Еврейка» («проложили шоссе через Еврейку»), еврейская культура то и дело дает о себе знать, «всплывая» то в названиях улиц, то в названиях блюд или кафетериев. Русские, живущие в Биробиджане, с удовольствием поют еврейские песни, при случае надевают кипы, иногда танцуют еврейские танцы. Нацию создает не фамилия и не внешний облик, а мечта. И сейчас там сложилось что-то вроде имперской мечты: русская культура не покушается истребить рудименты чужой культуры, но обогащается ее оттенками. Такая коллективная мечта русских и евреев и создает межнациональную гармонию, это урок для всей страны.
– Как относятся к Биробиджану в Израиле?
– В Израиле о нем очень мало знают, а те, кто знает, относятся к ЕАО как к чистой декорации, смехотворному произведению советской пропаганды и демагогии. Когда я начал писать книгу о еврейской автономии, я попытался через израильские газеты найти живых носителей фольклора, связанного с Биробиджаном, но на мои призыв не откликнулся никто. Исходя их этого, смею предположить, что Израиль и Биробиджан развиваются и будут развиваться отдельно друг от друга.
– Могла бы пойти история ЕАО по другому сценарию, если бы Сталин не разгромил ее национальные институты и элиту общества?
– Думаю, что нет. Процессы ассимиляции и «вымывания» еврейской идентичности шли бы своим чередом, хотя и медленнее. Ведь любые еврейские родители хотят, чтобы их сын или дочь учились в МГУ или СПбГУ, делали бы карьеру в больших городах, становились частью большого мира. Поэтому они все равно избегали бы еврейских школ и отдавали детей в обычные, русские. Еврейский колорит точно так же, как это происходит сегодня, сделался бы уделом энтузиастов-романтиков. Эти люди сохраняли бы компоненты своей сентиментальной мифологии для будущих поколений, но только не испытывая столь горьких чувств по отношению к государству, растоптавшему их мечту.
– Может быть, стоит продвигать Биробиджан в качестве туристического центра? Например, позиционировать его, как второй по значимости, пусть и менее удачный, проект создания еврейского государства?
– Такие идеи были, но здесь все упирается в привлечение туристов. Если мы, например, едем путешествовать в места традиционного обитания американских индейцев, то мы увидим вождей, курящих трубку мира, вигвамы, вампум, элементы традиционного быта, а что нам покажут в Биробиджане? Заведующего кафедрой Цукермана? Но он выглядит, как все обычные люди, ходит в брюках и рубашке. Проблема в том, что в Биробиджане не осталось колоритных евреев. Для привлечения туристов нужно воссоздавать инфраструктуру еврейских колхозов, поселений, заново придумать и воплотить в жизнь целую еврейскую сказку!
– Какие, по-вашему, отношения должны выстраивать российские политики с представителями еврейской диаспоры?
– На месте российских властей я бы делал в сторону евреев приветственные жесты, осуждал бы проявления антисемитизма, в то же время стараясь не пересаливать и не переслаживать, чтобы не пробудить ревность россиян, как это случилось в двадцатые годы. Ничем хорошим для евреев это не кончится. Иными словами, евреев можно «похлопывать по плечу», но не очень явно, чтобы они не показались любимчиками власти. Это будет не на пользу ни власти, ни евреям. Филипп Мостоцкий, rosbalt.ru X
