Archive for March 10th, 2010
Статьи очень показательны, поэтому они меня и заинтересовали. У обоих поэтов оба автора, будто сговорившись, ищут антисемитские нотки или хоть намек на «что-то такое».
Кто ищет – найдет. Пастернак «виноват» тем, что абсолютно не упоминает о Холокосте, его герои рассуждают о необходимости ассимиляции, о том, что в сочувствии жертвам погромов есть что-то холодное, ненатуральное. Цветаева, того хуже, в дневнике употребила раз слово «жидовка», считает русского Ленина «своим» (ему может пойти жаловаться), а Троцкого – «чужим», ему бы жаловаться не стала.
Да, мы, евреи, изначально боимся в незнакомом человеке напороться на антисемита и готовим себя к такой встрече. Эта «презумпция виновности в антисемитизме» образует внутренние очки, через которые мы смотрим на мир – и поэтому видим антисемитов в мире так же часто, как антисемиты видят евреев.
Ясно, что у евреев предостаточно причин занимать именно подобную позицию. Эта позиция создает стресс – столь же тяжелый для человека, сколь полезный для его творчества. Не будь этого противостояния враждебному миру, не было бы такой острой еврейской рефлексии, не было бы Кафки и Шагала, не было бы еврейской музыки и кино, не было бы сионизма и государства Израиль. Больше того, без этого стресса и рефлексии евреи не смогли бы проявить такой активности в теоретической физике, шахматах, игре на бирже или адвокатуре… Достоевский, с зоркой злобой антисемита, дал довольно верный портрет еврея: «вековечная брюзгливая скорбь, которая так кисло отпечаталась на всех без исключения лицах еврейского племени». Да уж, отпечатались на наших лицах 2000 лет христианской «братской любви»… Не будь этой кислой, вечно брюзгливой скорби – не было бы, пожалуй, и всей современной цивилизации.
Суть же еврейского творчества и еврейской судьбы гениально выразила великая «жидовка» ХХ века – Цветаева.
«Гетто избранничеств! Вал и ров. / Пощады не жди! / В сем христианнейшем из миров / Поэты – жиды!»
Однако времена меняются – и мы, в общем, меняемся с ними.
Евреи веками жили, а главное, чувствовали «по Цветаевой»: «Жизнь – это место, где жить нельзя: / Еврейский квартал…»
Но нет больше «еврейских кварталов». В Европе уже почти 60 лет, в США добрых 100 лет, даже в России уже лет 20 еврейская жизнь – это «место, где жить можно». Пути евреев и «поэтов-жидов» расходятся все дальше. Ослабление трагической струны не способствует поэзии, да и другим творческим занятиям, но, как говорится, «черт с ним, с делом, – человека жалко».
Конечно, трагическое мироощущение, сложившееся за тысячи лет, не пройдет за 20–50–100 лет. Но ощущение ощущением, а соображение соображением. Верно, евреи много раз «накалывались», веря, что антисемитизм ушел в прошлое (классический пример – Германия начала ХХ века). Но, с другой стороны, невозможно все время, как в анекдоте, пускать поезда под откос через 50 лет после войны. Возьмем те примеры, с которых я начал статью, – они очень характерны.
Пусть даже не Цветаева, а другой, не столь очевидный юдофил, употребил в дневнике слово «жид». Ну, и в чем криминал? Что, можно найти еврея, который ни разу в сердцах не употреблял рокового слова ?
Пастернак. Да, он не болел душой за еврейский народ. Он был великим и утонченным эгоцентриком во всем, это определило и его отношение к еврейскому вопросу. Почему это может вызывать такую обиду?
Если ощущать себя в каком-то страшном мире, состоящем из погромщиков и праведников, мира, где «кто не с нами – тот против нас», то тогда, конечно, можно обижаться на Пастернака, выискать «все-таки антисемитизм» и в Цветаевой.
Но если попробовать спуститься на европейско-русскую землю, то при спокойном взгляде выясняется, что и на уровне госполитики, и на уровне среднего бытового поведения у всех наций мало друзей и врагов, а доминирует всеобщее взаимное равнодушие – и, в общем, к евреям это тоже относится. Но это значит, что «презумпция виновности в антисемитизме», которая по-прежнему определяет отношение многих из нас к «чужим», уже неадекватна, пора сменить ее на презумпцию их невиновности в этом грехе. Только не надо ставить нелепо-высокую планку «любви к евреям». Да, нас, как правило, не любят – но не в смысле «испытывают нелюбовь», а в смысле «не испытывают любви». Это нормально – человек «любит – не любит» отдельных людей, а не нации. Бедам еврейского народа, как правило, никто не сочувствует – но и это нормально, ведь и сами евреи, в большинстве своем, не ломают головы над бедами «чужих», далеких от них народов.
Настоящий антисемит отчетливо виден, будь то Вагнер или Шафаревич. А остальные, те, кто держится в рамках политкорректности, – они спокойно смотрят на евреев, и для евреев было бы естественно платить им взаимностью и не лезть так глубоко в потемки чужой души.
«ЕВРЕЙСКОЕ СЛОВО», №7 (180), 2004 г. – http://www.e-slovo.ru>
