Еврейскому народу
Народ, ведущий род от Авраама,
Когда-то мощный и большой народ,
Пахал ты землю долго и упрямо,
Трудясь над нивами из года в год.
Ты был народом юным и весёлым
В своих родных и вспаханных полях.
Раскинувшись по плодоносным долам,
В росой сверкавших пальмовых шатрах.
Но недовольный избранным уделом,
Покинув пастбища и отчий дом,
Побрёл ты нищий по чужим пределам
И сделался пришельцем и рабом. (1911)
Всегда униженный, гонимый,
Под тяжким бременем забот
Ты шествуешь, едва терпимый.
Бессильный и большой народ.
Ты столько выдержал позора,
Костров, изгнаний и тюрьмы,
Тебя боятся, точно мора,
И сторонятся, как чумы.
Пришелец жалкий и убогий,
Ко всем народам ты привык,
Забывший о еврейском Боге
И потеряв родной язык.
Ты больше не взрываешь нивы,
Не стережёшь стада овец,
В своей лавчонке боязливый
Ты ныне жалкий торговец.
Старик ослепший и злосчастный,
Рождённый некогда в полях,
Ты умираешь ежечастно
В неумолимых городах.
Лишённый нив, средь душных сводов,
Стеною крепкой обнесён,
Рождая немощных уродов
От вырождающихся жён,
Еврей, ты раб у всех народов,
Ты парий между всех племён!
Ты здесь не нужен, пришлый и гонимый. . .
Сбери своих расслабленных детей,
Уйди к родным полям Иерусалима,
Где счастье знал ты в юности своей.
Увидишь ты покинутые нивы,
И снова двинешь заржавелый плуг.
Быть может, там под ветками оливы
Ты отдохнёшь от долголетних мук.
И если должен ты погибнуть вскоре,
Умри не здесь, среди чужих полей,
А там, где видел ты иные зори,
Где счастье знал ты в юности своей.
*****
Евреи, с вами жить не в силах,
Чуждаясь, ненавидя вас,
В скитаньях долгих и унылых
Я прихожу к вам всякий раз.
Во мне рождает изумленье
И ваша стойкость, и терпенье.
И необычная судьба,
Судьба скитальца и раба.
Отравлен я еврейской кровью,
И где-то в сумрачной глуши
Моей блуждающей души
Я к вам таю любовь сыновью,
И в час уныний, в час скорбей
Я чувствую, что я еврей!
БАБИЙ ЯР
К чему слова и что перо,
Когда на сердце этот камень,
Когда, как каторжник ядро,
Я волочу чужую память?
Я жил когда-то в городах,
И были мне живые милы,
Теперь на тусклых пустырях
Я должен разрывать могилы,
Теперь мне каждый яр знаком,
И каждый яр теперь мне дом.
Я этой женщины любимой
Когда-то руки целовал,
Хотя, когда я был с живыми,
Я этой женщины не знал.
Мое дитя! Мои румяна!
Моя несметная родня!
Я слышу, как из каждой ямы
Вы окликаете меня.
Мы понатужимся и встанем,
Костями застучим – туда,
Где дышат хлебом и духами
Еще живые города.
Задуйте свет.
Спустите флаги.
Мы к вам пришли.
Не мы – овраги. (1944)
