*****
Мой папа родился в Копенгагене, он был самым младшим из семи детей. Когда моя настоящая бабушка умерла, ее подруга Ревекка взяла на воспитание моего папу Леопольда и его сестру Иду. Они с мужем были ярыми коммунистами-интернационалистами, поэтому в 1934 году переехали в Советский Союз, не зная, что здесь их ожидает сущий кошмар — мыканье по общежитиям, аресты… Тетя Ида быстро поняла, куда попала, и уехала обратно в Данию. Папа же вместе с приемными родителями остался здесь. Он воевал, получил на фронте два ранения и умер в госпитале в Свердловске. Моя мама вышла замуж во второй раз, отказалась от меня и уехала жить в другой город. Рива Гиршевна и Рахмиэль Самуилович меня усыновили, но я все равно звал их бабушкой и дедушкой…
В 1977 году ЦК КПСС принял решение, что нужно показать, что в Советском Союзе существует еврейская культура. Однажды, после спектакля в театре «Ромэн», ко мне подошел Юрий Шерлинг со словами: — Давайте сделаем еврейский театр! — Давайте, — ответил я. Сперва я начал писать по Шолом-Алейхему, но понял, что ничего не получится. Таким образом решил создать свое оригинальное произведение, которое было переведено на идиш. В 1978 году я написал еврейскую оперу-мистерию «Черная уздечка для белой кобылицы». Два года назад мы с моим сыном Максимом переработали текст спектакля и в обновленном виде он появился на сцене Московского академического театра сатиры. К сожалению, художественный руководитель театра Александр Ширвиндт снял спектакль через год, несмотря на то что сам и обратился ко мне за помощью, чтобы возродить интерес к театру. Не пустил на премьеру прессу, составил расписание таким образом, чтобы спектакль шел по понедельникам. Мы ходили на каждый спектакль, посмотреть его приезжали наши друзья — Юрий Лужков, Филипп Киркоров, Иосиф Кобзон, Арина Шарапова и многие другие. Актер Юрий Васильев, исполнитель главной роли, играл просто потрясающе… А какие костюмы, декорации! Чего только стоила финальная сцена вознесения главных героев, во время которой звучала написанная мной молитва!..
В нашей семье всё время говорили на идиш. Я этого даже немного стеснялся, особенно когда ко мне приходили гости. Бабушка с дедушкой часто ругались на идиш (смеется)… Бабушка гениально готовила. В отличие от многих, кто только и умеет что переводить продукты, она могла из ничего сделать все. Готовила цимес, гефилте фиш, выпечку. Все было очень вкусно, хотя жили мы очень бедно…
Мешала ли моя фамилия карьере? В Ленинграде — да. Ленинградский обком КПСС под руководством Григория Романова занес меня в черные списки. В 1973 году у меня состоялся первый авторский концерт, в котором участвовали Эдита Пьеха и Людочка Сенчина. Так мне не разрешили даже на афише написать свою фамилию. Было написано — эстрадный концерт. И всё. А в 1961 году, когда Гагарин полетел в космос, я организовал большую демонстрацию из студентов разных вузов. В номере «Правды» от 13 апреля красовалась фотография с подписью: «Демонстрация в Ленинграде», на которой запечатлены отряды студентов и я посередине. Меня хотели прижать по этому делу, но ничего не получилось. Приезжал там один руководитель на мотоцикле, говорил: «Илья, давай все сворачивай!» Я отказался. Они к такому не привыкли… Неприязнь ощущалась только со стороны конкурентов. У таких великих мастеров, как Френкель, Фельцман, Утесов, не было национальности. Взять, к примеру, того же Хазанова или Жванецкого. Разве для них это имеет значение? Это то же самое, что судить по национальности, скажем, врачей. Какая разница, кто он по национальности. Главное — это профессионализм и талант врача. (Из интервью на сайте Jewish.ru 4.02.2011 – А.З.)
*****
Я очень много раз бывал в Израиле – у меня в Израиле жил сын, несколько лет, он был главным редактором газеты “Курьер”. Я приезжал – и на всякие семейные торжества, и к друзьям, на 3-4 дня. В Хайфе живут две мои сестры и брат Володя, а мама у нас недавно умерла. Она похоронена в Хайфе. Я написал песню “Мама”, которую буду петь впервые в Израиле. Она посвящена маме. (Источник: Mignews.com 11.03.2018 – А.З.)
Комментарий: На старости лет маэстро крестился. Каждый сам вправе выбирать религию, но по мне – это поступок отвратительный. «Жид крещеный, – говорит русская поговорка, – что вор прощеный». Вора простили, но от этого он быть вором не перестал. А почему, собственно, вор? С какой стати? Хотя если вдуматься, справедливая поговорка. Еврей, который решил креститься, как бы признает себя вором. Признание – главный аргумент. Он говорит церкви: больше не буду! А ему в ответ: на первый раз прощаю, но ты у меня смотри, у меня с этим делом строго…
Подсознательная необходимость постоянно доказывать церкви свою лояльность, груз ментальной вины с неизбежностью делает из крещеного еврея антисемита. Недаром же во времена инквизиции на процессах о ритуальных жертвоприношениях выкресты так часто выступали против своих соплеменников.
Я пишу это вовсе не затем, чтобы в чем-то обвинить или, наоборот, защитить выкрестов. Жалко их, конечно. И противно на них смотреть, как противно смотреть на любого, кто отрекается от себя. Но вот только настоящих выкрестов теперь действительно нет. Мудрый Ушаков не случайно поставил в своем словаре напротив этого слова пометку «устар.». Нет выкрестов, потому что мало у кого остались принципы, от которых можно было бы отречься. Если принципы действительно есть, от них обычно не отрекаются. Тем более что нет сейчас ни социальных, ни экономических ограничений, которые заставляли бы мимикрировать. И традиционное воспитание не довлеет. Живи как хочешь, делай любые глупости. Человек – чистый лист, на котором можно написать все, что угодно. Многие ставят крест. (Лев Дроздов, “Лехаим”, октябрь 2007 – А.З.)
