***** Само собой, как любой хороший еврейский мальчик, я должен был заниматься музыкой. Но кроме этого, и мама, и бабушка видели, что есть во мне что-то такое ненормальное, что требовало воплощения. Они поняли, что если не отдадут меня в музыкальную школу, я перебью все, что есть в доме: столы, холодильник, посуду. Я стучал ложками по всему, что издавало хоть какой-нибудь звук… Любители джаза говорят: если исполнитель не негр, то он точно еврей. Экспрессия, присущая еврейскому народу, и в джазе присутствует. Динамика, энергия: да, много общего!.. Сегодня я могу в любой момент взять билет и приехать в Россию, Украину, в любую точку планеты. Так что, ностальгия исключена. Вообще, сегодня многое стало проще, доступнее. Когда мы уезжали в 80-х, 90-х годах, это был билет в один конец. Мы ехали с мыслью, что уже никогда не сможем вернуться назад. И даже будучи в Израиле, не смели звонить оттуда родственникам, друзьям. Боялись, что потом у них будут большие проблемы с властями. Я рад, что это время прошло… Приехав в Израиль, я сначала вообще не понял, куда попал. Эта страна представлялась в розовом свете. Считал, что там должны жить люди такие же, как я. Быть дружными, добрыми, приветливыми. Но, оказалось, в Израиле, как и в любом государстве, есть воры, проститутки, наркоманы и пьяницы. Есть очень много вещей, которые мне нравятся в Израиле, и есть много того, что раздражает. Это моя родина, и поэтому я имею право критиковать ее… Есть и свои законы. Правда, в израильском государстве, в отличие от других стран, эти законы соблюдаются. С одной стороны, это хорошо, а с другой – немного напрягает. Мы же привыкли в бывшем Союзе решать проблемы так: «Этому дам, сколько надо, и дело замято». А там такое не проходит. В Израиле между людьми присутствует, в первую очередь, взаимоуважение…Я не ходил в ульпаны, хотя сейчас мой иврит на очень хорошем уровне. Я очень много работал, очень много. Где только предлагали: в кафе, барах, клубах – везде, где платили. Я не гнушался любой работы, надо было зарабатывать деньги, налаживать связи, общаться. Начал придумывать всякие фестивали, проекты. Бывали случаи, когда я приходил на какие-то музыкальные комиссии и встречал там людей, которые в биографии писали – “играл с Леонидом Пташкой”. Очень много сил ушло на то, чтобы разобраться в том, как это все здесь работает. Сюда приехал миллион человек, мало кто выдержал в этой борьбе за выживание. Козаков уехал через пять лет, Макс Леонидов тоже вернулся. Я встречаю их сейчас в Москве и вижу, что они абсолютно счастливы, довольны жизнью. Они любят Израиль, но на расстоянии. И таких очень много. (Из интервью на сайте NEWSru.co.il 20.11.2006 – А.З.)
