Однажды меня во дворе назвали жидом, я полез драться, тетка побитого мной мальчика обратилась в милицию, и маму оштрафовали. Это была первая осознанная мной несправедливость. И мама умоляла меня никогда больше не влезать ни в какие “национальные” конфликты. Мама боялась всего, связанного с еврейством. Она была интеллигентный человек, знала пять языков, заведовала кафедрой в институте и слишком хорошо понимала, что это такое. “Космополитическая” кампания не миновала нашу семью — пострадал мой дядя, мамин брат, директор известного завода. Когда в 1953 году в Москве уже были составлены списки всех евреев для высылки из столицы, маме управдом эти списки показал. Но меня она от еврейской темы всячески уберегала. Впрочем, есть вещи, для понимания которых не нужны лекции, они воспринимаются через интонации, отношения, прочитываются кровью. Потом, когда я стал взрослым, были, конечно, и разговоры
,,Жид” — русское обозначение еврея в старину (в тексте пьесы, кстати, это слово встречается чаще, мы еще сократили). Тут причина в ином: в том, что люди живут, никогда не забывая о “пятом пункте”, он — в нашем подсознании… Больная для нас тема… Евреи, которые почти все уехали… Я не шекспировед и не буду говорить о том, что и как написал Шекспир, антисемитская ли эта пьеса, или, напротив, она носит интернациональный характер, хотя много читал об этом. Шекспир написал то, что написал, а из любой талантливой вещи каждый может вычитать, что нужно ему, что ему ближе…Великий интернационалист, философ, грузин Стуруа ставил спектакль не о проблеме еврейства и не о Шейлоке как символе этой проблемы. Мы делали спектакль о человеке. О человеке, который носит еврейское имя и, будучи евреем, живет во враждебных ему условиях… Евреи всегда ставят опыт, вызывая огонь на себя. Со времен Египта они проверяли человечество — на нравственность, на мораль.
