Наша семья постоянно переезжала с места на место, поэтому у меня не было друзей. Хотя их и не могло быть — в американской глубинке мы были единственными евреями. Меня воспитали в строгих ортодоксальных традициях — потом, правда, они сменились консервативными, а позже реформистскими, но это не меняло дела. У всех в Рождество светились лампочки на елке, а у нас был погашен свет. Все ходили в церковь по воскресеньям, а наша семья посещала синагогу по пятницам. В Санта‑Клауса нам верить запрещалось. Я замкнулся в себе, стал много мечтать — хотя не могу пожаловаться, что родители были как‑то особенно строги ко мне или фанатично соблюдали традиции. Помню, как в гости к нам неожиданно пришел раввин и нам с мамой пришлось какое‑то время продержать его за дверью — мы припрятывали некошерные продукты. Но все равно в округе нас не любили. Я рано понял, что такое антисемитизм, и с детства запомнил, что моя безопасность заканчивается, как только я выхожу за порог дома… Из школы я часто возвращался с разбитым носом и в крови. Ко мне приклеилась кличка Грязный еврей — так меня называли чаще, чем по имени. Поэтому в детстве я ненавидел всё, что связывало меня с еврейством, а общаясь с другими детьми, врал, что Спилберг — не еврейская, а немецкая фамилия…
С возрастом люди становятся сознательнее, часто возвращаются к корням. Это нормально. И у меня произошло переосмысление ценностей. Когда появились дети, мне стало вдруг важно, чтобы они были воспитаны в еврейской традиции и получили еврейское образование. Мы вырастили семерых прекрасных детей и теперь растим внуков — младшая внучка родилась всего 12 дней назад. Я знал, что Кейт (вторая жена Спилберга – А.З.) принадлежит к епископальной церкви. Но поставил ей условие. Больше года она посещала ортодоксального раввина и готовилась к гиюру. Она делилась со мной новыми знаниями и — это было неожиданностью для меня самого — я многому у нее научился. Мы соблюдаем кашрут, в Лос‑Анджелесе у нас кухня, которая отвечает абсолютно всем требованиям, молочное готовится отдельно от мясного. И дома, и в офисе — мезузы. Теперь мне это важно, я научился гордиться традицией, в которой вырос. И сейчас я думаю, что без своих корней едва ли стал бы режиссером…
Такие картины как «Мюнхен» или «Список Шиндлера» — я бы не смог их снять, если бы не вырос в традициях ортодоксального еврейства. Мои родители — иммигранты из Одессы. Они рассказывали о судьбах европейских евреев, о том, что случилось с их родными и друзьями, и эти истории были главным кошмаром моего детства, вместе со сказками братьев Гримм. Первые цифры, которые я смог разобрать, — это была сделанная в Освенциме татуировка на руке одного венгра — мне было два года. То есть, конечно, он был венгерский еврей. Я как сейчас вижу перед собой его руку. Он закатывал рукав и говорил: «Это четыре, это семь, это два. А теперь я покажу тебе фокус. Видишь шестерку?» И, повернув локоть, смеялся: «Смотри, получается девятка…»
Мама постоянно вспоминала друга детства — пианиста. Немцы застали его за исполнением запрещенной музыки и переломали все пальцы. На таких историях я вырос. И как только появилась возможность, я учредил фонды, деятельность которых направлена на изучение Холокоста и еврейской традиции. «Righteous Persons Foundation», в частности, создан для поддержки культуры евреев в диаспоре, а «Shoah Foundation» собирает деньги, чтобы получать информацию и записывать видеоинтервью с людьми, выжившими в Катастрофе. (Из интервью в журнале «Лехаим» 26.09.2016 – А.З.)
*****
Я всегда поддерживаю Израиль, когда он сильно реагирует на угрозы своему существованию. Но в то же время ответный удар на удар ничего в действительности не решает. Он только создаёт перпетум мобиле. В течение многих десятилетий мы имеем в регионе море крови за море крови. Чем всё это кончится? И как?..Единственное, что может разрешить эту трагедию, это рациональное мышление, долгие посиделки и переговоры до посинения. Если бы я лепил фильм а ля Чарльз Бронсон, в котором хорошие парни-евреи убивают плохих парней-арабов, я бы не снял ”Мюнхен”… Я готов умереть за Израиль. Я горжусь тем, что я – еврей, и как еврей я понимаю всю важность и необходимость существования такого государства – Израиль…Я сильно обеспокоен проявлениями мирового антисемитизма. В последнее время наметилась тенденция к улучшению положения в этом вопросе, однако, отдельные случаи не дают мне покоя. ( Из интервью немецкому журналу “Шпигель” – А.З.)…Я с нетерпением ждал критики на фильм, поскольку тема весьма острая и спорная…Однако я не подозревал, что кто-нибудь в Израиле способен подумать, будто я могу сделать нечто – книгу, телепередачу или фильм – направленное против государства Израиль. Меня поразило, что мое прошлое как еврея и как режиссера не было принято во внимание. Никто никогда не сомневался в моей привязанности к еврейству и к Израилю… Мое еврейское окружение обиделось на меня за то, что я дал возможность палестинцам принять участие в диалоге с лидером израильских мстителей. И обвинило меня в моральной уклончивости за то, что “Мюнхен” критикует израильскую политику насилия против насилия. В ответ я могу только сказать, что это самая спорная история, которую я когда-либо рассказывал.
Комментарий: После съемки знаменитого “Списка Шиндлера”, Режиссер с большой буквы Стивен Спилберг, еврей, миллионер, вложил кучу денег и основал “Фонд визуальных свидетельств Катастрофы”.Суть в том, что все евреи, пережившие катастрофу и изъявляющие желание рассказать “свою историю” (будь то лагерь, бегство от наступающих немцев, гетто, скрывание под чужим именем, выдача себя за нееврея, случаи помощи евреям от местных – что угодно), могут это сделать, обратившись в фонд. Им назначат время, дадут подготовиться (обдумать, собрать фото и т.д.). Потом приедет съемочная группа, 3 человека. Один – интервьюер, будет вести беседу на языке, родном для этого еврея. Двое других – оператор и помощник – будут вести видеосъемку (т.е. ничего от руки писать не надо, просто сидеть и разговаривать!). Результаты этой деятельности из всех городов мира будут немедленно отправляться в специально выстроенный гигантский архив в Лос-Анжелесе, где их обработают и расклассифицируют, чтоб потом можно было мгновенно в компьютере найти – по любому факту, или имени, или району, или городу. А тот, кто дал интервью, получит из Лос-Анжелеса копию своей видеозаписи с благодарственной грамотой, подписанной лично Стивеном Спилбергом. Фонд, созданный Стивеном Спилбергом – это организация, которая собирает рассказы людей, переживших Холокост. Каждый голос и каждое лицо должны остаться на пленке для наших внуков и правнуков. Эти свидетельства – это также дань памяти шести миллионам погибших, чьи рассказы мы уже никогда не услышим, и гарантия, что человечество не забудет о страшных событиях тех лет. Видеозаписи не подлежат редактированию и будут использоваться музеями и другими организациями исключительно для образовательных и исторических целей. Спилберг говорит:”Немцы хотели стереть народ с лица земли. На наших пленках эти люди будут жить вечно”.
