Я совершил алию, потому что я хотел быть частью этой мечты. Я совершил алию, потому что это была мечта еврейского народа на протяжении тысяч лет, и я хотел быть частью этой мечты… Мы очень им гордились ( в 1982 году во время службы в израильской армии в бою с сирийскими танками был убит сын Шломо – А.З.). Мы понимали, что это мы привели его к этому.- В Израиле жить непросто. Здесь убивают людей. Когда это случается с тобой, это ничем не отличается от того, когда это случается с кем-то еще. Это часть цены, которую ты платишь за жизнь в Израиле… Чего нам в Израиле не хватает, так это стабильной власти. Израильская экономика находится в прекрасном состоянии, в стране много состоятельных людей и развитое общество потребления. Люди не хотят слышать о борьбе и терроре. И они, конечно же, получат это в гораздо большем количестве, чем им того хочется. Они ошибочно думают, что с помощью этих мер они смогут убежать от борьбы и террора. Франция может убежать из Алжира, и Соединенные Штаты могут убежать из Ирака. Но как израильтянин вы не можете убежать из Израиля. Если вы хотите остаться в Израиле, то бежать некуда. Люди обманывают себя, думая, что с помощью этих уступок они могут купить спокойствие, но это не так. Напротив, они покупают беды…
- Это было сумасшествием ( одностороннее отступление из сектора Газы и северной Самарии – А.З.). Это психологическая аксиома. Мы занимаемся тем, что укрепляем поведение террористов и добровольно отказываемся от своих козырных карт, идя на одностороннее отступление. С психологической точки зрения, это контрпродуктивно, и то же самое говорит теория игр. Это сигнализирует, что всего-то и нужно, что немного надавить на вас, еще немного террора, и вы пойдете на новые отступления… Компромисс может иметь место. Но прежде чем он станет возможным, мы должны очень четко сказать себе и нашим двоюродным арабским братьям, что мы здесь навсегда. В настоящий момент это совсем не ясно. У нас нет четко определенных целей. Раньше они у нас были, но мы их утратили. Все очень смутно, и у нас нет точки опоры. И совсем не уверен, что нам удастся убедить наших соседей в чем-то, когда мы сами не знаем, чего хотим…
- У меня нет пессимизма по поводу будущего еврейского народа. Евреи как народ, безусловно, выживут с Б-жьей помощью. Я обеспокоен судьбой Израиля. Это самый большой кризис за все пятьдесят лет моей жизни в стране. Я все еще сионист. Я приехал сюда, потому что видел возрождение еврейского народа. Это огромная привилегия – принимать участие в возвращении еврейского народа в Иерусалим. (Из выступления в эфире израильской радиостанции “Седьмой канал”. Октябрь 2005 года – А.З.)
*****
Мы упомянули о двух смертельных для Израиля угрозах, связанных с ядерным оружием: прямой и косвенной. Но есть еще и третья угроза, куда более опасная. Она исходит не от Ирана, не от каких-либо террористических групп и даже не откуда-нибудь извне. Ее источник – мы сами… Парадокс в том, что политика ХАМАСа совершенно рациональна, в то время как политика Израиля абсолютно иррациональна. Мы потеряли ориентиры и находимся во власти иллюзий… Говоря о рациональном характере любого конфликта, я имею в виду не побуждения, а методы достижения цели. Цель может быть совершенно иррациональной, самой безобидной или самой чудовищной. Некто может хотеть танцевать сутки напролет, а некто может мечтать о том, чтобы сбросить всех евреев в море. Но и тот, и другой неизбежно будут зависеть от партнера, конкурента или врага и вести себя вполне рационально – так, чтобы добиться максимума, подвергая себя наименьшему риску. В ситуации, когда шахиды хотят уничтожить евреев, все зависит от того, насколько сами евреи соглашаются с их желанием. От реакции евреев и их способов противодействия будет зависеть и поведение шахидов. Если абстрагироваться от эмоций, идеологии и политики, то это игра, и в игре есть свои правила… Эвакуация поселений из Газы была прямым следствием кошмарных терактов с применением смертников. Отступив, мы показали, что методы, используемые ими, эффективны. Освобождая сотни террористов в обмен на останки двух солдат, мы даем стимул к новым похищениям. Если мы освободим Гилада Шалита за тысячу террористов, среди которых организаторы самых кровопролитных терактов, то тем самым дадим нашему противнику стимул и дальше похищать военнослужащих. Они навязывают нам свои правила игры, мы принимаем их…Но надо отчетливо понимать цели противника. Если его цель – разрешить конфликт, миротворчество полезно и целесообразно. Но если цель противника – агрессия и захват, миротворчество становится опасным и вредным. Ни Наполеон, ни Гитлер не были заинтересованы в мире со своими соседями, и потому попытки умиротворить их приводили к обратному результату. Во Второй мировой войне Гитлер виновен не больше, чем Чемберлен, который объявил своим согражданам после Мюнхена, что привез мир, и верил в это. Это создало у Гитлера убеждение, что Англия отказывается воевать. Парадокс в том, что на первых этапах он боялся прямого столкновения с Англией и Францией и вторгся в Польшу только тогда, когда убедился, что не встретит сопротивления. Когда агрессор видит, что его методы работают, он продолжает им следовать и выдвигает все новые и новые требования. Если агрессор встречает решительное сопротивление, он пересматривает свой подход. Пацифизм ведет к войне, так как страна, где он становится идеологией, начинает играть по правилам агрессора. Это и происходит с Израилем… Поскольку арабы выступают в качестве наступающей стороны, окружающий мир доволен тем, что существует постоянный объект, становящийся жертвой их агрессии. Поэтому бессмысленно надеяться на понимание и сочувствие. Мир уже забыл, что мы ушли из Газы. Мир не желает замечать ракетные обстрелы. Мир видят только то, что желает видеть: во время операции “Литой свинец” пострадали палестинцы… С арабами можно сосуществовать, если они осознают, что война, террор и насилие будут иметь для них более тяжелые последствия, чем для нас. Скажем, мечтая уничтожить нас, они должны отдавать себе отчет в том, что это приведет к плачевным для них результатам. По принципу повторяющих игр, длительное взаимодействие даже в конфликте создает баланс сил, который открывает возможность сотрудничества. Если сторона чувствует опасность наказания за те или иные экстремальные шаги, она откажется от этих шагов и предпочтет статус-кво. Именно это и сделает мир реальным. Причем дело не только в текущем конфликте…Мы смирились с тем, что палестинцы – это по определению арабы. На самом деле подлинные палестинцы – это евреи. В Иерусалиме в 1912 году евреи составляли две трети населения (64%). Большинство остальных жителей составляли христиане. Палестина никогда не была арабской. В Газе в конце 17 века проживали около 500 человек, половина из них – евреи, остальные – христиане. Евреев погромами изгнали из Хеврона и многих других мест в 20-е годы, а затем с 1948-го по 1967 год. Но это не значит, что нас там не было. И то, что мы забыли об этом базисном моменте, – ужасная ошибка! Мы подрываем наше право на эту землю…Я думаю, причина коренится в отсутствии мотивации. Люди не понимают, зачем они здесь, каковы их высшие цели, идеалы. Еврейское государство для них пустой звук. Но зачем тогда нужны жертвы? Для достижения мира необходимо терпение. У нас терпения нет, а у арабов оно есть. Как ни удивительно, “русские” израильтяне обладают тем чувством реальности, которого недостает коренному населению. Собственный горький опыт и полученное образование говорят им, что одного желания недостаточно, чтобы превратить мечту в реальность. Им известна римская формула “Хочешь мира – готовься к войне”… Слова Либермана о том, что нам надо менять модель отношений с палестинцами, основанную на постоянных уступках, были восприняты с возмущением. Тем не менее, он прав… Я помню, как набросились СМИ на Либермана, когда он сказал, что если прежняя схема уступок и шагов доброй воли не работает, надо менять схему. Но это момент истины! ( Из обращения к политикам, генералам и дипломатам на Герцлийской конференции. Опубликовано на сайте http://mnenia.zahav.ru 27.08.2009 – А.З.)
*****
Между прочим, я считаю, что у всех жителей должны быть равные права. Меня считают правым экстремистом, и возможно это мой имидж, но я за гражданские права для арабов. Не может быть современного государства без гражданских прав для всего населения. Это не значит, что я думаю, будто на флаге Израиля должен быть арабский полумесяц вместо звезды Давида, или что там должны быть и полумесяц, и звезда Давида. Но гражданские права… Да, у этой проблемы есть религиозный аспект… Самая главная проблема заключается в том, что многие в Израиле — и харедим, и светские — считают Израиль просто еще одной страной на земном шаре. Я имею в виду Государство Израиль, а не Землю Израиля. И при этом многие из числа левых думают, что сотворение мира произошло в 1967 году, а до этого ничего не было. Они думают, что Иудея, и Самария, и Газа принадлежали арабам, а мы их оккупировали. Но история началась раньше 1967 года! Исключительно арабскими эти территории были только в промежутке между 1948 и 1967 годами. В 1890 году евреи составляли уже больше половины населения Иерусалима. До 1948 года газета, которую сейчас знают как The Jerusalem Post, называлась The Palestine Post. Палестинский симфонический оркестр целиком состоял из евреев. Поэтому употреблять слово «Палестина» по отношению только к арабам — это большая ошибка, которую мы сами часто повторяем. Палестинцы — это мы! Они тоже, но и мы! Иначе мы просто колониалисты, и у нас нет прав не только на Иудею и Самарию, но и на Тель-Авив. . . Я думаю, что никого нельзя выселять из своих домов. Ни евреев, ни арабов. У арабов должна быть юрисдикция над своей частью территории, а у евреев — над своей. Приблизительно так, как сейчас, только надо придать этому официальный статус и развивать инфраструктуру. Дороги, например, могут не пересекаться: можно построить одну дорогу над другой… Арабы могут быть гражданами чего угодно. Хотите — Палестины. У меня нет возражений против слова «Палестина» как такового, я просто против того, чтобы называть им только арабов. Они могут быть гражданами Иордании… И вообще… Это все дело такого неблизкого будущего, что я не хочу обсуждать детали. Это не то, что необходимо решать сейчас. Общая картина, которая сложилась у меня в мозгу, такова: я верю, что возможна ситуация, при которой будет арабское образование в том месте, которое называлось Палестиной, и будет еврейское образование. Они будут разделены. И второе: я считаю, что никого нельзя выселять из своих домов. Но это не программа израильского правительства. Я даже не уверен, что это программа израильских правых. Это моя личная программа. (Из интервью на сайте Jewish.ru 25.05.2012 – A.З.)
Комментарий: Исраэль Роберт Джон Ауман – президент Израильского союза математиков, лауреат Государственной премии Израиля и премии Харви. Он уроженец Германии, родители которого бежали в Америку от нацистского режима за две недели до “хрустальной ночи”, Ауман вырос в Нью-Йорке, окончил Массачусетский технологический институт и там же защитил докторскую диссертацию. В 1956 году он репатриировался в Израиль, с тех пор живет в Иерусалиме. Ауман – ортодоксальный еврей и религиозный сионист, автор ряда галахических комментариев по вопросам экономического и юридического аспектов Талмуда. Если у кого – то, прочитавшего этот материал, возникнет искушение обвинить Исраэля Аумана в жестокосердии, напомню: его сын Шломо погиб в 1982 году на Ливанской войне, в бою под Султан-Якубом.
