Оторванные от своей земли, мы укоренились в стране сосен, снегов и изгнания – физически и морально. Попытка соединить концы нити, порванной две тысячи лет тому назад – дело трудное: оно преуспеет, так как того требует история, но сколько понадобится трудов и мучений.
*****
Молодая Палестина старательно и мучительно добивается договорённости с землёй. Но придёт и час неба. В противном случае всё это було бы недоразумением, ошибкой…Всё будет хорошо. Это мудрая, прекрасная и великая страна. Стоит потерпеть, чтобы быть достойным её, с её трудными и вечными истинами. Предостерегаю вас от суждений тех, кто испугался, обжёгся и разочаровался, и Эрец-Исраэль извергла их. Они бродят среди вас и распространяют пораженчество. Их не особенно много, но они назойливы и крикливы, поэтому являются опасными информаторами; они слабы, больны, язвительны – кочевники мира нахальства. Они даже приобрели – то ли обманом, то ли по ошибке – Палестинское гражданство. Это отбросы городов, раздражённые тем, что не сделали каръеры. Раснюхивают, не вернуться ли…На иврите не говорят… Берегитесь их! (Из обращения к киббуцникам, бывшим воспитанникам детдома, 1936)
*****
Я должен приехать в мае в Иерусалим, я должен изучить язык, продержусь на студенческих харчах, а там – поеду в любое место, куда позовут, и буду делать то, что потребуют… Не поздно ли?.. Я хочу уже сегодня сидеть в маленькой темной комнате с Талмудом, учебником, словарем иврита… Там самый последний не плюнет в лицо самому лучшему только за то, что он еврей. (1937)
Комментарий: Выдающемуся польскому педагогу и писателю принадлежат слова: «Я никому не желаю зла, не умею, просто не знаю, как это делается». Войну и немецкую оккупацию Корчак встретил директором варшавской еврейской школы-приюта «Дом сирот». В 1942 году воспитанники этого приюта были отправлены в лагерь уничтожения Треблинку. Вместе со своими детьми он проделал последний свой путь – в лагерь уничтожения. Это доселе невиданное, потрясающее шествие описано неоднократно. Двести воспитанников приюта шли на вокзал по улицам, оцепленным эсэсовцами, стройной колонной, с пением, неся впереди свое зеленое знамя. И во главе колонны, держа за руки двух детей, шел невысокий рыжеватый человек, Старый доктор, Хенрик Гольдшмид, известный читателям во многих странах мира как Януш Корчак. По-разному пересказывались легенды, будто немцы “великодушно” предложили знаменитому доктору спасти свою жизнь, покинув детей. Известны свидетельства вполне достоверные: Корчаку задолго до расправы предлагали бежать из гетто, уже приготовлено было даже убежище, где он мог спрятаться, пережить оккупацию. Обсуждалась целесообразность избранного им самопожертвования. Детей он не спас всё равно, а мог бы еще сослужить службу другим – сирот в мире хватало. Не кончает же самоубийством врач, пациент которого умер от неизлечимой болезни. Он повел себя, говорили некоторые, не как обычный человек – как мученик, как святой.
