Archive for January, 2010
Никакой ностальгии.
Всё, как везде.
Верх.
Низ.
И берёзки.
И книги.
И антисемитизм.
Жизнь.
Цветных и евреев
Немало.
Последних,
Как когда-то в Польше.
Люди без комплексов.
Свободны.
Живут дольше.
В твой дом
Не лезут.
Не напрашиваются
Друзьями зваться.
Другие.
Говорят вежливо.
Спасибо.
Извините.
Короче –
Американцы. (2004)
30.01.2010 – 7kanal.com
В Западной Европе отмечается взрыв антисемитизма, и такого количества антисемитских выходок не было со времен окончания Второй мировой войны, гласит отчет Сохнута, подготовленный к Международному дню памяти жертв Катастрофы.
Во Франции в первой половине 2009 года официально зафиксирован 631 антисемитский инцидент по сравнению с 431 в 2008 году. В Англии в 2009 году было официально зарегистрировано 600 антисемитских выходок.
В Голландии после операции «Литой свинец» произошло 100 антисемитских инцидентов, то есть то же самое количество, что за весь 2008 год.
Предвыборные кампании в Украине и Венгрии дали выход общественному проявлению антисемитизма и использования его в качестве законного орудия политической борьбы с конкурентами. В Украине распространялся навет о том, что Израиль похитил 25000 украинских детей и завез их в Израиль с целью получения органов для пересадки.
Данные, опубликованные в рамках ежегодного отчета о глобальном антисемитизме, были представлены на пресс-конференции Сохнута в Иерусалиме. Среди выступавших были министр по делам Диаспоры Юлий Эдельштейн, председатель Сохнута Натан Щаранский, глава отдела по борьбе с антисемитизмом Амос Хермон и пресс-секретарь Сохнута Гиль Литман.
«Классический антисемитизм меняется, на смену ему приходит новый антисемитизм, принимающий форму безудержных нападок на саму идею существования еврейского государства», – сказал Натан Щаранский.
Щаранский объяснил, каким образом Сохнут проводит разграничение между критикой Израиля и антисемитизмом.
«Мы выявили эти критерии с помощь принципа “трех Д”, – сказал Щаранский. – Это демонизация, делегитимация и двойной стандарт. И если вы сравните мутацию антисемитизма из века в век, то вы увидите, что это принципы остаются неизменными – демонизация евреев, делегитимация евреев как народа и двойной стандарт по отношению к евреям как к народу и религии».
По словам Щаранского, все эти “три Д” живут и здравствуют в современной Европе и во всем мире.
Щаранский отметил, что статья, появившаяся в шведском еженедельнике «Афтонбладет», под видом протеста против извлечения Израилем органов у арабов, убитых во время военных операций, теперь все больше приобретает очертания привычного средневекового кровавого навета.
Утверждения о вывозе украинских детей для извлечения органов являются, по словам Щаранского, возвращением старого кровавого навета. Тот же навет появился не далее как на прошлой неделе, когда некий афро-американец заявил, что врачи израильского госпиталя на Гаити занимаются не спасением людей, а извлечением у несчастных органов для трансплантации.
Венесуэла и Иран упоминаются в отчете как две наиболее антисемитские страны, а также указывается на укрепление связей между левыми активистами и исламистами и весьма терпимое отношение к антисемитским выходкам мусульман против евреев.
Хотя большая часть пресс-конференции была посвящена перечислению тревожных данных, Щаранский отметил, что все эти факты будут использованы в борьбе с антисемитизмом. Щаранский представил план создания особых миссий и использования народной дипломатии для разъяснения израильской позиции в крупнейших университетах мира. В данный момент действует 19 таких миссий, а Щаранский хочет довести их число до 100 и более.
Он сказал, что вместо того, чтобы изобретать новые методы, необходимо консолидировать усилия по использованию существующих резервов.
«Антисемитизм очень старое явление, – сказал он, – как и борьба с ним. Мы не пытаемся создавать здесь что-то новое, но хотим возродить и расширить то, что уже существует».
К другим терпим.
Не то, чтобы люблю.
Я уважаю веру их и мысли.
Но от евреев-выкрестов
Держусь
Чуть-чуть вдали,
Как говорят, на выстрел.
По мне,
Они способы ко всему,
Унизив лик распятого Иисуса –
При случае у бездны
Подтолкнут,
В затылок выстрелят,
Предательски укусят.
Мне не понять «евреев за Христа».
Не снизошло безбожнику еврею.
Никто из них счастливее не стал.
Когда нас бьют,
Их бьют ещё больнее.
И поделом.
Им русскими не быть.
Не превратить еврея
В шабесгоя.
И Пастернак, и Бродский…
Галич, Минь…
Комплексовали
Наедине с собою. (2004)
Закрутились.
Завертелись.
Запотели.
Просто жуть.
Батарейки напрочь сели.
Закурить бы.
Отдохнуть.
Но не дала вьюга злая
С ложа встать,
Зажечь камин.
Говорит :
– Не загораюсь,
Взял любить меня –
Люби.
И люблю я
Что есть мочи.
С ритма
Сбился.
Рифмы
Нет.
А поэзия
Хохочет :
– Стихотворец.
Импотент. (2003)
На Миннесоте.
Клёв удачливый.
Со мной божественный
Старик.
Рыбак что надо.
Посудачили.
Меж тем
Он мне и говорит:
– Когда б я был
Из вашей фэмили,
Ушёл в Израиль.
Там бы жил.
Доколе
Гнить еврейской семени
Среди забот мирских
Чужих…
Старик, ты прав.
Согласен.
Ладушки.
Но почему тогда
Скажи,
Ты оборвал
С Россией-Матушкой
Все корни русские
Свои?
Покинув землю предков,
Родину,
Рай православья,
Благодать,
Имеешь право ли,
Юродивый,
Меня за выбор
Укорять ?
Ан не суди.
Судимы будете…
Не отвечает.
Клёв умолк.
И ветер кружит
Листьев бутики,
Волной волнуя
Поплавок. (2004)
Солги мне, зеркало,
Солги!
Скажи – здоров, красив и молод.
Ложь во спасение –
На жизнь,
Как воскресение святого.
Но зеркала теперь
Не врут.
Быть может, чуть –
Перед Кобзоном.
Я бреюсь.
В зеркало смотрю
На постаревшего бизона.
(За рифмы блеск
Простит певец.
Не много есть таких
Жемчужин.
Как в наказанье
Стану есть
Хoт дог на завтрак
И на ужин).
Лицо – в гормошку.
Эпикриз.
Морщины.
Летопись болячек.
Вершина пройдена.
И вниз
Мою судьбу
Всевышний катит.
Его немилость
Заслужил.
Был я незрячий.
Верил бесу,
В браваду слов
И в коммунизм,
Идеям грязного замеса.
Теперь опомнился.
Познал.
Устал корпеть,
Рядиться в тогу.
И сонмо духов из зеркал
Соврать мне,
Грешному,
Не могут. (2004)
Впервые цикл статей четвертого чемпиона мира А. Алехина “Еврейские и арийские шахматы” был опубликован 18-23 марта 1941 года во французской газете “Паризер цайтунг”. Перепечатан в Нидерландах в “Дейче цайтунг” (март-апрель), в Германии в “Дойче шахцайтунг” (апрель-июнь). На русском языке опубликован в журнале “64”, 1991, № 18-19.
Александр АЛЕХИН
ЕВРЕЙСКИЕ И АРИЙСКИЕ ШАХМАТЫ
Можно ли надеяться, что со смертью Ласкера – смертью второго и, по всей вероятности, последнего еврейского чемпиона мира по шахматам – арийские шахматы, которые из-за еврейской оборонительной идеи пошли по ложному пути, вновь найдут дорогу к всемирным шахматам? Позвольте мне не быть в этом вопросе слишком оптимистичным, ибо Ласкер пустил корни и оставил нескольких последователей, которые смогут нанести мировой шахматной мысли еще немало вреда.
Большая вина Ласкера как ведущего шахматиста (не хочу и не могу о нем говорить как о человеке и “философе”) имеет много сторон. После того как он победил с помощью своего тактического умения Стейница, бывшего на 30 лет старше (впрочем, это было забавным зрелищем – наблюдать за обоими изощренными тактиками, которые пытались внушить шахматному миру, будто они являются великими стратегами и первооткрывателями новых идей!), он ни одной минуты не думал о там, чтобы передать шахматному миру хотя бы одну собственную творческую мысль, а удовлетворился тем, что издал в виде книги серию прочитанных им в Ливерпуле лекций под заголовком “Здравый смысл в шахматах”.
ЛАСКЕР СОВЕРШИЛ ПЛАГИАТ ПО ОТНОШЕНИЮ К ВЕЛИКОМУ МОРФИ
В этих лекциях, в этой книге Ласкер описал у великого Морфи его идеи о “борьбе за центр” и об “атаке как таковой”. Ибо шахматному маэстро Ласкеру была чужда сама идея атаки как радостной, творческой идеи, и в этом отношении Ласкер был естественным преемником Стейница, величайшего шута, которого когда-либо знала шахматная история.
Что, собственно, представляют собой еврейские шахматы, еврейская шахматная мысль? На этот вопрос не трудно ответить: 1) материальные приобретения любой ценой; 2) оппортунизм, доведенный до крайности, оппортунизм, который стремится устранить всякую тень потенциальной опасности и поэтому раскрывает идею (если это вообще можно назвать идеей) “защиты как таковой!”. С этой идеей, которая в любой разновидности борьбы равнозначна самоубийству, еврейские шахматы – имея в виду их будущие возможности – сами себе выкопали могилу. Потому что при помощи глухой защиты можно при случае (и как часто?) не проиграть – но как с ее помощью выиграть? Пожалуй, можно бы было на этот вопрос ответить так: благодаря ошибке соперника. А что если эта ошибка не будет допущена? Тогда стороннику “защиты любой ценой” ничего другого не останется, как плакаться, жалуясь на “непогрешимость” соперника.
На вопрос о том, как оборонительная мысль пускает корни, ответить не вполне легко. Во всяком случае, в Европе между наполненными огнем и духом матчами Лабурдонне – Мак-Донелл и появлением Андерсена и Мэрфи был период шахматного упадка, глубочайшая точка которого приходится, пожалуй, на матч Стаунтон – Сент-Аман. Этот матч закончился победой Стаунтона, и тем самым этот англичанин завоевал себе законное место в шахматной истории XIX века. В те самые минуты, когда я пишу эти строки, у меня перед глазами лежит книга Стаунтона, посвященная первому всемирному международному турниру, состоявшемуся в 1851 году в Лондоне и выигранному гениальным немецким мастером Андерсеном. Результат этого соревнования, который по существу олицетворял победу наших агрессивных боевых шахмат над англо-еврейской концепцией (в 1-м туре Андерсен разгромил польского еврея Кизерицкого), “теоретик” Стаунтон в своей книге для английской публики отнес его к чисто случайному стечению обстоятельств. Он, Стаунтон, якобы чувствовал себя нездоровым, так как перегрузил себя организационными делами турнира, и т. д. и т. п., то есть обычный, очень хорошо знакомый оправдательный лепет! Поражение же, которое Андерсен нанес Стаунтону, представляло собой нечто гораздо большее, нежели исход борьбы между двумя шахматными мастерами: это было поражением англо-еврейской оборонительной идеи, нанесенной ей немецко-европейской идеей наступательной борьбы.
ШАХМАТНАЯ ДРАМА ЕВРОПЫ
Вскоре после этой победы Андерсена Европа пережила шахматную драму: гений столкнулся с еще большим гением из Нового Орлеана. Сама по себе эта драма еще не переросла в трагедию, ибо игра Морфи в шахматы была игрой в шахматы в полном смысле этого слова. Но, во-первых, Морфи вскоре после своей блестящей победы сошел с ума и тем самым был потерян для шахмат, а, во-вторых, Андерсен так и не смог оправиться после поражения от Морфи и в 1866 году, не проявив особого боевого духа, уступил шахматный скипетр еврею Стейницу. Чтобы ответить на вопросы, чем, собственно, был Стейниц и почему он заслужил играть в наших шахматах ведущую роль, необходимо, как ни странно, ближе рассмотреть вопрос ШАХМАТНОГО ПРОФЕССИОНАЛИЗМА. Дело в том, что в любом жанре искусства – а шахматы, невзирая на то, что в их основе лежит борьба, являются творческим искусством – существует два вида профессионалов. Прежде всего, это те, кто приносит своему делу в жертву все остальное, что дарует человеку жизнь, лишь бы иметь возможность посвятить себя предмету своей страсти. Таких “жертв искусства” невозможно осуждать за то, что они зарабатывают свой хлеб насущный тем, что является смыслом их жизни. Ибо они в избытке дарят людям эстетическое и духовное наслаждение. Совсем иначе обстоит дело у другого, можно смело сказать, – “восточно-еврейского” типа шахматного профессионала. Стейниц, по происхождению пражский еврей, был первым из этого сорта и быстро, слишком быстро, создал свою школу.
СПОСОБНЫ ЛИ ЕВРЕИ КАК РАСА К ШАХМАТАМ?
Имея тридцатилетний опыт, я бы ответил на этот вопрос так: да, евреи чрезвычайно способны к использованию шахмат, шахматной мысли и вытекающих из этого практических возможностей. Но подлинного еврейского шахматного художника до сих пор не было. В противоположность этому я хотел бы, упомянув только тех, кто был на самой вершине, перечислить следующих творческих представителей арийских шахмат: Филидор, Лабурдонне, Андерсен, Морфи, Чигорин. Пильсбери, Маршалл, Капабланка, Боголюбов, Эйве, Элисказес, Керес. “Еврейский урожай” за тот же исторический период весьма скуден. Кроме Стейница и Ласкера заслуживает некоторого внимания деятельность следующей группы (в исторической последовательности): 1) В период декаданса, в период царствования Ласкера (1900-1921) – отметим три имени, а именно Яновский, Шлехтер и Рубинштейн.
“БЛЕСТЯЩИЕ” ПАРТИИ ПРОТИВ СЛАБЫХ СОПЕРНИКОВ
Постоянно живший в Париже польский еврей Яновский был, пожалуй, типичнейшим представителем этой группы. Ему удалось найти во французской столице мецената в лице другого еврея, голландского “художника” Лео Нардуса. Тот в течение 25 лет не выпускал Яновского из рук. Кто-то в США показал этому Нардусу несколько партий Морфи, связанных с жертвами. После этого Нардус начал молиться только на Морфи и требовать от своего подопечного Яновского только так называемых “красивых партий”. Что ж, Яновский поневоле создавал “блестящие партии”, но, как вскоре выяснилось, только против более слабых соперников. В игре с подлинными мастерами его стиль был таким же деловитым, сухим и материалистичным, как и у 99 процентов его собратьев по расе. Серьезным соперником он для Ласкера никогда не был, и тот побеждал его с легкостью.
В этой связи уместно указать на одну из особенностей “таланта” Ласкера, а именно – избегать опаснейших соперников и встречаться с ними только тогда, когда они вследствие возраста, болезни или потери формы становились для него неопасными. Примеров подобной тактики предостаточно, например, уклонение от матчей с Пильсбери, Мароци и Таррашем, принятие вызова последнего только в 1908 году, когда о победе Тарраша уже не могло быть и речи. Отметим и короткий матч со Шлехтером в 1910 году; ничейный результат этого соревнования был задуман как приманка для более длительного и соответственно оплаченного матча на первенство мира. Вопрос о Шлехтере поэтому заслуживает особого внимания, поскольку в галерее еврейских шахматных мастеров этот человек стоит в значительной степени особняком. Шахматист без воли к победе, лишенный честолюбия, всегда готовый принять предложенную ничью, он получил от Ласкера прозвище “шахматиста без стиля”. Наилучшей иллюстрацией отрицательного влияния чемпиона мира Ласкера является именно то обстоятельство, что эта лишенная темперамента и стиля “шахматная машина” в период с 1900 по 1910 год добилась наибольшего числа побед в турнирах.
ВОСПИТАННЫЙ В НЕНАВИСТИ К “ГОЯМ”
Третьим еврейским конкурентом Ласкера был мастер из Лодзи Акиба Рубинштейн. Будучи воспитан в строго ортодоксальном духе с талмудической ненавистью к “гоям”, он уже с начала своей карьеры был, одержим тем, чтобы истолковать свою склонность к шахматам, как своего рода “миссию”. Вследствие этого он, будучи молодым человеком, принялся изучать шахматную теорию с такой же страстью, с какой он мальчиком впитывал в себя талмуд. А происходило это в такой период шахматного декаданса, когда на мировой шахматной арене царствовала так называемая венская школа (видевшая секрет успеха не в победе, а в том, чтобы не проигрывать), которую основал еврей Макс Вайс и которая пропагандировалась еврейским трио: Шлехтер – Кауфманн – Фендрих.
Не удивительно, что Рубинштейн, который в этот период все же имел лучшую дебютную подготовку, чем его турнирные соперники, сразу же после своего появления на международной турнирной сцене начал праздновать впечатляющие победы. Самым значительным его успехом, пожалуй, был дележ 1-го места с Ласкером в Санкт-Петербурге в 1909 году, в памятном турнире, на котором я в 16 лет присутствовал в качестве зрителя. С этой вершины и последовало сначала едва заметное, а затем становившееся все более явным падение Рубинштейна. Хоть он и изучал неустанно теорию, хоть он и достигал благодаря этому частичных успехов, тем не менее, ощущалось, что эта учеба все-таки превосходит возможности его хоть и способного к шахматам, но в остальном весьма посредственного мозга.
Вот так и случилось, что я, попав после четырехлетнего советского опыта в Берлин, встретил там Рубинштейна, ставшего гроссмейстером только наполовину и человеком только на одну четверть. Его мозг становился все более затуманенным частично манией величия, частично манией преследования. Примером может служить следующий анекдот: в конце того же 1921 года благодаря усилиям Боголюбова в Триберге был организован небольшой турнир, в котором участвовал и Рубинштейн. Как это принято, по окончании каждой партии она анализировалась ее участниками. Однажды при таком анализе (я был директором турнира) я обратился к Рубинштейну с вопросом: “Почему вы в дебюте избрали этот ход? Он ведь наверняка не столь хорош, как тот, с помощью которого мне несколько месяцев тому назад удалось победить Боголюбова и который мы с вами совместно проанализировали”.
ОН НЕ ХОТЕЛ ПОДДАВАТЬСЯ ВЛИЯНИЮ СОПЕРНИКА
“Да, – ответил Рубинштейн, – но ведь это чужой ход!”, Короче говоря, в этот период только его шахматы что-либо значили для него. В последние 10 лет его деятельности (1920-1930 гг.) он, хоть и сыграл несколько хороших партий, хоть и добился кое-каких успехов, тем не менее все сильнее страдал манией преследования. В последние 2-3 года своей шахматной карьеры он, сделав ход, сразу же буквально убегал от шахматной доски, сидел где-нибудь в углу турнирного зала и возвращался к доске лишь после того, как его соперник делал ответный ход. Свое поведение он сам объяснял так: “Чтобы не поддаваться влиянию соперника”. В настоящее время Рубинштейн находится в Бельгии, но для шахмат он мертвец навсегда. Рижский еврей Аарон Нимцович относится скорее к эпохе Капабланки, нежели к эпохе Ласкера. На его инстинктивную антиарийскую шахматную концепцию странным образом – подсознательно и вопреки его воле – влияла славянско-русская наступательная идея (Чигорин!). Я говорю подсознательно, ибо трудно даже представить себе, как он ненавидел нас, русских, нас, славян! Никогда не забуду краткого разговора, который был у нас с Нимцовичем в конце турнира в Нью-Йорке в 1927 году. На этом турнире я его опередил, а югославский гроссмейстер проф. Видмар уже неоднократно побеждал его в личных встречах. Из-за этого он страшно злился, однако не посмел оскорблять нас непосредственно. Вместо этого он однажды вечером завел разговор на советскую тему, глядя в мою сторону, сказал: “Кто произносит слово СЛАВЯНИН, тот произносит слово РАБ*”. Я ответил ему на это такой репликой: “Кто произносит слово ЕВРЕЙ, тому к этому, пожалуй, нечего и добавить”.
Нимцович приобрел в определенных кругах репутацию “глубокого теоретика”, главным образом благодаря опубликованию двух своих книг, которым он дал заглавие: “Моя система” и “Моя система на практике”. По моему глубокому убеждению, вся эта “система” Нимцовича (помимо того, что она отнюдь не оригинальна) покоится на неверных предпосылках. Ибо Нимцович делает не только такую ошибку, как попытка достичь синтетического конца при аналитическом начале, а идет еще дальше в своем заблуждении, основывая свои анализы исключительно на личном опыте и выдавая шахматному миру результаты этих анализов за синтетическую правду в последней инстанции. Пожалуй, кое-что правдивое, кое-что правильное в учении Нимцовича все же есть. Но авторство этого “правильного” принадлежит не ему, а другим, как старинным, так и современным мастерам. Поэтому здесь происходил сознательный или подсознательный плагиат. Правильной была, во-первых, идея борьбы за центр. Но это понятие ввел Морфи, а проиллюстрировали его не только блестящие достижения Чигорина, но и победы Пильсбери и Хараузека. Правильными далее были, во-вторых, и, в-третьих, такие прописные истины, как целесообразность захвата седьмой горизонтали, а также то, что использование двух слабостей соперника лучше, чем использование только одной… И вот с помощью таких банальностей Нимцовичу удалось создать себе в Англии и в Нью-Йорке (но не в Америке, ибо еврейский город Нью-Йорк и Америка, слава богу, не идентичны) имя шахматного литератора. Вот такими были те немногие истины, содержавшиеся в его книгах. Наряду с этими истинами там было, однако, и много ложного, и это ложное явилось результатом его шахматной концепции. Ибо все, что у него было хоть сколько-нибудь оригинальным, несло в себе отрицающий все творческое трупный смрад. Примеры: 1) его идея “лавирования” есть не что иное, как разновидность уже известного выжидания ошибки соперника по Стейницу и Ласкеру; 2) идея “избыточной защиты” (преждевременной защиты предположительно слабых пунктов), опять-таки чисто еврейская, препятствующая духу борьбы. Иначе говоря, страх перед борьбой! Сомнение в собственных умственных силах – впрямь печальная картина интеллектуального падения! С этим скудным литературно-шахматным наследием Нимцович и сошел в могилу, покинув немногих последователей и еще меньшее число друзей (не считая его собратьев по расе).
Житель Прессбурга** Рихард Рети имеет перед шахматами те несомненные заслуги, что он довел идею Нимцовича об избыточной защите до абсурда. Дело в том, что он перенес теорию контроля над слабыми пунктами даже в дебют, независимо от того, как соперник будет развивать свои силы. Ему казалось, будто это достигается фианкеттированием обоих слонов. Рихард Тайхман, немецкий гроссмейстер с необычайно тонким чувством шахмат, назвал это двойное фианкетто “игрой в два отверстия”. Все яснее становится единство разрушительной, чисто еврейской шахматной мысли (Стейниц – Ласкер – Рубинштейн – Нимцович – Рети), которая в течение полувека мешала логическому развитию нашего шахматного искусства.
ПРИМЕЧАНИЯ:
* Непереводимая игра слов. По-немецки слово СЛАВЯНИН звучит как СЛАВЭ, слово РАБ – как СКЛАВЭ. (Прим. переводчика).
** Прессбург – прежнее немецкое название Братиславы. (Прим. переводчика).
На пляже
Голуби дичают.
Клюют песок
Всяк невпопад.
Меж ними –
Ходка русых чаек.
Гвалт воробьиный,
Рой жидят.
Люблю сей говор.
Свой.
Из стаи.
Не выкрест.
Рок меня хранил.
Витрины Бруклина –
Израиль.
Мой Брайтон –
Moй Иерусалим.
Я здесь в гостях.
Столица мира.
Глазеть вокруг приятно мне
И слышать краем уха:
– Фира,
Не дай вам знать
За этот секс.
– Что Керри свой,
В том мало проку.
Ноябрьский банк
Сорвёт ковбой.
– Еврей без Торы и ермолки
Во фрии Америке – ”агой”.
– ”Аид”- боксёр.
Мы гневим Бога.
Вам не по нраву Салита ?
– Евгений Геллер
Пишет много.
Что ни газета, то статья.
– Mочить в сортире
Путин сможет,
Но вот рулить на корабле
Известно исстари
Негоже
Кухарке с кухни кагэбэ…
На пляже
Голуби дичают.
Клюют песок
Всяк невпопад.
Меж ними –
Ходка русых чаек.
Рой воробьиный,
Гвалт жидят. (2004)
Дружба и сотрудничество между США и Израилем непоколебимые и устойчивые, ведь они построены на общих демократических ценностях, общем историческом наследии, которое поддерживает жизнь наших стран. Эмоциональная связь между нашими народами выходит далеко за пределы политики. Наше стратегическое сотрудничество, и я повторяю, что эти стремления находятся за рамками формальных, является источником обоюдной уверенности и безопасности, а преданность и поддержка США Израиля остаётся непоколебимой. Наши законы могут в чём-то различаться, но что остаётся единым – это наши принципы. Уже более 40 лет США и Израиль наслаждаются замечательной дружбой, построенной на взаимном уважении и преданности демократическим принципам. Наши продолжающиея попытки мирного урегулирования на Среднем Востоке являются ещё одним доказательством того, что связь между нашими странами никогда не может быть разорвана.
Писать по заказу
Трудно и тошно.
Не хватает
Ни воли, ни таланта.
Однажды сочинил,
Шутя, понарошку
Оду
Ко дню рождения
Еврея – засранца.
Просьбы посыпались.
Умоляют братушки.
Знакомство шапочное.
Общаться не с кем.
Объясняю популярно,
Что я не Пушкин,
Не Губерман
И даже не Вишневский.
Не слышат.
Обижаются шумно.
Дескать,
Гении
Душой черствеют.
Не понимают,
Что я такой же, как они,
Неумный.
Ну, разве что чуть-чуть,
Не на много
Умнее. (2004)
