*****

Да, в Бабьем Яру расстреливали всех, но только евреев расстреливали потому, что они – евреи… Бабий Яр превратился в понятие нарицательное. Как Варфоломеевская ночь, ГУЛаг, Хиросима, Чернобыль… Массовое убийство – вот смысл этих слов, названий, понятий. Какое из этих понятий страшнее – вряд ли стоит в этом разбираться. Но каждое из них имело свой оттенок…С Бабьим Яром – выяснилось после первой пулеметной очереди. Евреев надо уничтожать – и все! Три дня их уничтожали – 29 сентября, 30 сентября и 1 октября 1941 года. Говорят, что в эти три дня было расстреляно 70 тысяч человек… Из них только один человек спасся – актриса Киевского театра кукол Дина Мироновна Проничева, мать двоих детей. Единственный человек на весь мир, который мог и рассказал о том, что же происходило в этом глубоком овраге на окраине Киева в те страшные три дня. Подробный, леденящий кровь рассказ ее полностью приводится в известной книге Анатолия Кузнецова «Бабий Яр». Читая его, задаешь себе тысячу вопросов. Но главный из них – какая сила, какая мера злобы может довести человека, людей, которые принимали участие в этом убийстве, до того, что свершилось? Как могло родиться выражение «человек-зверь», «зверская расправа», «звериная ненависть»? Ни один зверь, самый лютый, не издевается над своей жертвой так, как человек над человеком… Зверь хочет есть, защитить своего детеныша, садизм ему неведом. Евреев Бабьего Яра, стариков и детей, перед тем, как расстрелять, били палками, раздев донага…В последующие два года в Бабьем Яру расстреливали не только евреев. Приводят цифру – 30 тысяч. Били ли их, раздевали ли их – неизвестно. Но первые три дня и били, и раздевали людей, только потому, что они были евреями. На языке Гитлера это называлось «окончательное решение еврейского вопроса». И, вот, кончилась война. Киев освободили. На Нюрнбергском процессе вспоминали Бабий Яр, приводили цифры. А в самом Киеве? Когда я, почти двадцать лет спустя, пытался заикнуться о памятнике на месте расстрела (чуть не написал «зверского», но тут же спохватился), на меня смотрели, как на полоумного: «Какой памятник? Кому? Памятник ставят героям. А здесь – люди добровольно пошли, как кролики в пасть удава…» И тут же был отдан приказ – Бабий Яр замыть. Чтоб следа его не осталось…Не мне защищать фашизм. Но там было сказано – евреи – нелюди, их надо уничтожить! Ясно! У нас же – братская семья народов – все равны! Ну, а трагедия Бабьего Яра? Какая трагедия? Никакой трагедии. Забудьте! И переименовали его в Сырецкий Яр. А потом замыли. Насосами, пульпой – смесью глины с песком. И превратился овраг в пустырь, заросший бурьяном…В 1961 году произошла катастрофа. Прорвало дамбу, сдерживавшую намытую часть Бабьего Яра. Миллионы тонн пульпы устремились на Куреневку. Десятиметровый вал жидкого песка и глины затопил трамвайный парк, снес прилепившиеся к откосам домишки, усадьбы. Было много жертв… Об этом через месяц появились три строчки в «Вечернем Киеве». Как известно, логика – не самая сильная черта коммунистической идеологии. Сначала решили забыть и замыть Бабий Яр. Потом уничтожили старое Еврейское кладбище, соседствовавшее с Бабьим Яром. Осквернили и разбили памятники… Затем разогнали людей, которые в день 25-й годовщины расстрела собрались на том месте, где погибли их отцы, братья, сестры. Участников этого якобы «сионистского сборища» стали прорабатывать, вызывать на партбюро. В том числе и меня. (Из статьи «Бабий Яр, 45 лет», написанной за год до смерти писателя. Впервые напечатано в газете «Новое русское слово», Нью-Йорк 28. 09. 1986 – А.З.)

*****

Пели молитву. Тоже чужую, непонятную мне, как и многое в этой стране. И горы окружали меня чужие, невысокие, складчатые, сухие над вечерним озером. Но себя я не чувствовал чужим. За те немногие дни, что я пробыл в этой маленькой, изрезанной границами, окруженной врагами, обуреваемой страстями, верной чуждым мне традициям стране, я понял, что я ей не чужой, как и то, что она близка мне. Чем же? Чем может быть близка мне страна, язык которой я никогда не выучу, религиозный уклад которой мне далек и мирты не похожи на березы? Я стоял у Стены Плача в черной ермолке на макушке и смотрел на старых евреев с длинными пейсами и в белых чулках и на бледных мальчиков с такими же пейсами, на молодого светловолосого парня в солдатской форме, на нем тоже была ермолка, и губы его что-то шептали. И глядя на него, в запыленной форме, и на тех, на автобусных остановках, голосующих на дорогах, чтоб подвезли на субботу домой («Мерзавцы, а кто же в лавке остался?»), я думал о том, что, может быть, это единственные сейчас в мире солдаты, которые, стреляя, знают, во имя чего они стреляют и что защищают. Свою страну, свое право жить в этой стране.  ( О мероприятях к  35-летию трагедии Бабьего Яра, проводимых 29 сентября 1976 года в израильском поселении Галилея бывшими киевлянами.  Писатель приехал к ним из Парижа – А.З.)

    Комментарий: От словосочетания «Бабий яр» веет холодом и смертельным ужасом. Из всех кровавых страниц Второй мировой – эта, безусловно, одна из самых страшных. И не в том дело, что в Освенциме или в Дахау убили больше людей, чем за пять осенних дней на окраине Киева. Трагическое величие Бабьего яра состоит в том, что это была не простая акция по уничтожению евреев: это был эксперимент, первая организованная акция «очищения Европы от жидов» – не погром и не медленное умирание в гетто. Немцев волновало все, что было связано с этой «операцией», но прежде всего, как отнесется к происходящему местное население. Важно было еще и то, что провести массовые убийства решено было руками коренных жителей, а не представителями «высшей расы». Уже ни для кого не секрет, что из 1200 палачей Бабьего яра подавляющее большинство составляли украинцы, русские и так называемые «синерубашечники» (польско-литовские полицаи). Надо сказать, что «местные кадры» не подвели – справились с поставленной задачей в полном объеме. По самым скромным подсчетам за пять дней в Бабьем яру было уничтожено 150 000 евреев. И только после этого, когда эффективность подобного подхода к решению еврейского вопроса стала очевидна, нацисты стали применять его в других местах.

One Response to “Некрасов Виктор Платонович (1911 – 1987), русский писатель.”

Leave a Reply for Noriko Moses

*